Эссе о развитии христианского вероучения - Джон Генри Ньюмен

являются примером для других; и наиболее одаренные люди в силу самого своего дара иногда совершают роковые неосторожности. Поэтому обеты являются мудрой защитой неустойчивой добродетели, а общие правила — прибежищем слабого авторитета.

И этого может быть достаточно для объединяющей силы верного развития, которая составляет его третью характеристику.

§ 4. Четвертый отличительный признак истинного развития — логическая последовательность

1

Логика есть организация мышления, и, будучи таковой, она является залогом истинности интеллектуального развития. Необходимость использования логики неоспорима до такой степени, что ее правила не должны нарушаться. То, что она не реализуется в каждом случае развития доктрины, объясняется разнообразием ментальных конституций, будь то в сообществах или у отдельных людей, с которыми связаны великие истины или кажущиеся истины. В действительности, возникает вопрос: может ли развитие быть иным в каком-либо случае, чем логическим; и если под логикой подразумевается осознанное рассуждение от предпосылок к заключению, конечно, ответ должен быть отрицательным. Идея в том или ином своем аспекте возрастает в уме посредством нахождения там; она становится привычной и определенной, и рассматривается в своих взаимосвязях; она ведет к другим аспектам, а те — к следующим, едва различимым, неясным, оригинальным, соответствующим интеллектуальной и этической характеристике получателя; и таким образом постепенно формируется тело мысли без осознания того, что происходит внутри него. И все это время, или, по крайней мере, время от времени, внешние обстоятельства будут извлекать идею для внешнего выражения тех мыслей, которые родились в глубине ума получателя; и вскоре ему придется начать защищать их; а затем будет иметь место процесс анализа его высказываний и установления их зависимости друг от друга. И таким образом он вынужден рассматривать как следствия и прослеживать до принципов то, что до сих пор он различал духовным восприятием и принимал на основе симпатии; и здесь вводится логика, чтобы организовать и внушить то, что никакая наука не использовала для достижения.

И точно так же те интеллектуальные процессы, которые безмолвно и спонтанно протекают в сознании группы или школы, неизбежно обнаруживаются позднее и признаются, а их проблемы научно упорядочиваются. И тогда логика выполняет функцию их дальнейшего распространения; аналогия, природа случая, априорная вероятность, применимость принципов, соответствие, целесообразность — вот некоторые из методов доказательства, с помощью которых от ума к уму продолжается и утверждается развитие веры сообщества.

Но даже тогда анализ не делается по принципу или с каким-либо взглядом на весь его курс и конечные результаты. Каждое доказательство приводится с определенной целью; умы развиваются шаг за шагом, не оглядываясь назад и не предвосхищая своей цели, не имея ни намерения, ни обещания сформировать систему. Однако впоследствии тот логический характер, который имеет целое, становится проверкой того, был ли процесс истинным развитием, а не извращением или искажением, исходя из его очевидной естественности, а в некоторых случаях также из его величественности, отчетливости, точности его продвижения вперед, гармонии его пропорций, подобной высокому росту, изящному ветвлению и богатой листве некоторых деревьев.

2

Процесс развития, который характеризуется логикой, иногда возмутительно называли рационализмом и противопоставляли его вере. И хотя какое-то отдельное учение или мнение, подлежащее развитию, может оказаться рационалистическим, и таковы его результаты, и хотя мы можем развиваться ошибочно, то есть, рассуждать неверно, однако, само развитие так же мало заслуживающее такого обвинения в любом случае, подобно исследованию исторического факта, который мы в связи с этим не создаем, а лишь устанавливаем. Например, не Святой ли Марк написал Евангелие со Святым Матфеем перед ним, или не Соломон ли привез товары из Тартесса или из какого-либо Индийского порта. Рационализм есть упражнение разума вместо веры в вопросах веры; но он не понимает, какой может быть вера, чтобы понять ее предпосылки, и неверие, чтобы сделать вывод.

В то же время можно допустить, что спонтанный процесс, происходящий внутри самого ума, выше и предпочтительнее, чем тот, который логичен; ибо последний, будучи научным, является общим достоянием и может быть взят и использован умами, которые лично чужды в любом истинном смысле, как рассматриваемым идеям, так и их развитию.

3

Таким образом, Святые Апостолы без слов познали все истины, касающиеся высших доктрин богословия, которые полемисты после них благочестиво и осторожно сократили до formulæ[141] и развивали через доказательства. Поэтому Святой Иустин или Святой Ириней могут не иметь каких-либо систематизированных идей относительно Чистилища или Первородного Греха, однако, они имели сильное чувство, которое они еще не определили и не зафиксировали из-за повреждения нашей первоначальной природы и обязанности нашей природы преображаться. Поэтому Святой Антоний сказал философам, которые пришли высмеять его, «тот, чей ум здрав, не нуждается в записях», а Святой Игнатий Лойола, будучи еще неученым неофитом, был удостоен трансцендентного восприятия Святой Троицы во время своей епитимьи в Манресе. Поэтому Святой Афанасий сильнее в утверждении и разъяснении, чем в доказательстве, тогда как у Роберта Беллармина мы находим целые серии доктрин, тщательно разработанных, должным образом приспособленных друг к другу и полностью проанализированных по одной.

История государств и общественных деятелей дает так много примеров логического развития в сфере политики, что достаточно сослаться на один из них. Об этом свидетельствуют слова Иеровоама: «…царство может опять перейти к дому Давидову, если народ сей будет ходить в Иерусалим для жертвоприношения в доме Господнем…»[142] По этой причине царь изготовил двух золотых тельцов и сказал людям: «…вот боги твои, Израиль…»[143]. Идолопоклонство было долгом в искусстве управления раскольническим царством.

4

Пример логического развития мы находим в истории Лютеранства в том виде, в котором она в последние годы была изложена различными английскими авторами. Лютер опирается на две основы, при этом его догматическому принципу противоречило его право личного суждения, и его священному принципу — его теория оправдания. Священный элемент никогда не показывал у него признаков жизни; и после своей смерти Лютер сам стал учителем, догматиком, получившим доминирующее влияние; и «каждое высказывание его в спорных вопросах стало нормой для группы, которая, все время увеличивалась и стала впоследствии соизмеримой с самой Церковью. Это почти идолопоклонническое почитание Лютера было, вероятно, усилено подбором деклараций веры, содержание которых в целом принадлежало ему, т. к. он написал символические книги для своей Церкви» [5]. Далее имело место противодействие; частное суждение было восстановлено в своем верховенстве. Георг Каликст поставил разумное основание, а Филипп Якоб Шпенер — так называемую религию сердца на место догматической правильности. Пиетизм с течением времени угас; но рационализм развился у Христиана Вольфа, который утверждал, что он доказывает все ортодоксальные доктрины