Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё

различались.

В автомобиле не оказалось ни одного предмета, который позволил бы установить личность убитого. По его одежде это определить не удалось, она была дешевой, иностранного производства и неизвестно откуда. Не нашлось также ничего указывающего на личность убийцы.

Полиция обратилась за помощью ко всем, кому что-либо известно о голубом «префекте» 1951 года выпуска, не зарегистрированном с 1964 года. Никто ничего не сообщил. Трудно было ожидать другого результата, если учесть, что страна давно превратилась в сплошное кладбище автомобилей, где проржавевшие останки машин покоились в саване из ядовитых выхлопов их наследников.

Монссон отодвинул рапорты в сторону, запер кабинет и вышел из полицейского участка. Глядя в землю, он направился по диагонали через Давидсхальсторг к винному магазину. Он думал о своем утопленнике.

Монссон был одновременно и женат, и холост. Он и его жена начали действовать друг другу на нервы десять лет назад, когда их дочь вышла замуж за южноамериканского инженера и уехала в Эквадор. Монссон имел холостяцкую квартиру на Регементсгатан, недалеко от Фридхемсторьет, и в основном жил там. Но каждую пятницу вечером он приходил домой к своей жене и оставался у нее до утра понедельника. Тактика, несомненно, мудрая. Взаимное раздражение супругов исчезало, и всю неделю они с удовольствием ждали совместного уик-энда.

Монссон любил сидеть в своем продавленном старом кресле и выпивать рюмочку-другую перед сном. Нынешний понедельник не был исключением. Вообще вечер понедельника был особенным. И не только потому, что Монссон уставал от своей старушки и знал, что не увидит ее до пятницы, хотя в четверг ему уже захочется с ней встретиться, но еще и потому, что в предыдущие три дня ему приходилось пить за едой лишь слабое пиво. Крепкие спиртные напитки в доме его жены были запрещены.

Он приготовил себе третий грипенбергер и начал размышлять о своем утопленнике.

Грипенбергер состоял из джина, газированного грейпфрутового сока и колотого льда. Финско-шведский кавалерийский офицер по фамилии Грипенберг научил Монссона, как нужно смешивать такой коктейль[29]. Это произошло в Вильманстранде[30], сразу после войны, когда грейпфрутовый сок еще трудно было достать, и с тех пор Монссон привык к своеобразному напитку.

Монссону приходилось расследовать много убийств, однако он не мог припомнить ничего похожего на смерть мужчины в автомобиле. Ясно, что речь идет о преднамеренном убийстве. Кроме того, убийца воспользовался орудием простым и эффективным. Округлые камни можно найти везде, а французский черный носок вряд ли способен вывести на преступника.

Мужчину в автомобиле убили одним ударом. Потом убийца засунул труп в старый автомобиль и столкнул его в воду.

Со временем, вероятно, личность жертвы установят, но Монссон предчувствовал: это не особенно встревожит убийцу.

Данное преступление, по-видимому, трудно будет раскрыть. Монссон предвидел, что расследование займет очень много времени. И вряд ли завершится поимкой виновного.

22

Дорис Мортенссон возвратилась домой в субботу вечером, двадцатого апреля.

В понедельник, в восемь часов утра, она стояла перед большим зеркалом в спальне, любуясь своим загаром и думая о том, как теперь ей будут завидовать коллеги. На правом бедре у нее еще оставался заметный след от любовного укуса, два таких следа также были на ее левой груди. Застегивая бюстгальтер, она решила всю следующую неделю вести себя осторожно, чтобы избежать нежелательных вопросов и вынужденных объяснений.

Раздался звонок в дверь. Она натянула платье через голову, сунула ноги в шлепанцы и пошла открывать дверь. Весь дверной проем заполнял собой гигантский блондин в твидовом костюме и коротком плаще спортивного фасона.

Он посмотрел на нее своими голубыми глазами и спросил:

– Как там в Греции?

– Замечательно.

– А вам известно, что греческая военная хунта бросила десятки тысяч людей в тюрьмы по политическим мотивам и что их пытают и убивают ежедневно? Что палачи подвешивают женщин на железные крюки к потолку и прижигают им соски электрическими паяльниками?

– Об этом как-то не думаешь, когда ярко светит солнце, а все вокруг танцуют и чувствуют себя счастливыми.

– Счастливыми?

Она оценивающе взглянула на него и подумала, что ее загар должен хорошо смотреться на фоне белого платья. Дорис сразу увидела: перед ней стоит настоящий мужчина. Большой, сильный и прямой. Возможно, он немного грубоват, но это ему только идет.

– Кто вы? – с любопытством спросила она.

– Полиция. Моя фамилия Ларссон. Седьмого марта этого года в двадцать три часа десять минут вы приняли ложный вызов по телефону. Помните?

– Да, конечно. Мы очень редко принимаем ложные вызовы. Рингвеген в Сундбюберге.

– Верно. Что сказал звонивший?

– Пожар у дома на Рингвеген, тридцать семь. Цокольный этаж.

– Кто звонил: мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Вы точно запомнили слова?

– Да.

Он вынул из кармана несколько листков бумаги, затем шариковую ручку и сделал запись.

– Еще что-нибудь можете сообщить?

– О, конечно. Очень многое.

Мужчина, казалось, удивился. Он нахмурился и в упор посмотрел на нее своими голубыми глазами. Да, в шведках все-таки есть некое суровое обаяние. Жаль, что на ней такие отметины. Хотя, возможно, он человек без предрассудков.

– Вот как? Сообщайте.

– Во-первых, он звонил из телефона-автомата. Я слышала щелчок, когда упала монета. Возможно, он звонил из телефона-автомата в Сундбюберге.

– Почему вы так считаете?

– Ну, видите ли,