Кики Страйк и гробница императрицы - Кирстен Миллер

— Боюсь, Кики не придет,— сообщила я.

Бетти закусила губу, пальцы Лус напряглись:

мы все приготовились к очередной вспышке.

— Что ты такое несешь? — Прелестное личико Уны исказилось от ярости,— Она должна быть здесь, и точка. Когда кто-то из нас созывает общее собрание, прийти обязаны все. Таково правило.

— Сбавь тон. Орать пока рановато.— Ди-Ди менее всех прочих была склонна мириться с дурным настроением Уны.— Пусть Ананка договорит в кои-то веки.

Уна стиснула зубы с такой силой, что могла бы вилку пополам перекусить.

— Кики пропала,— сообщила я.— Мы должны были встретиться прошлой ночью на Мраморном кладбище, чтобы закончить карту. Она так и не пришла.

— Небось, опять какой-нибудь зоомагазин громит,— отмахнулась Лус, возвращаясь к своим железкам.— Газеты с утра никто не смотрел? Держу пари, кто-нибудь наверняка заметил, как лепрехон-альбинос выпускал вчера ночью на улицу очередную партию мартышек.

— Кики никаких животных не выпускала. Она не настолько безответственна. Чудо, что никто из бедняжек под автобус не попал.

Добрая, кроткая, доверчивая Бетти просто отказывалась верить, что Кики способна на что-либо предосудительное. Ну да мы-то никаких иллюзий не питали!

— Порою я готова усомниться, что мы с одним и тем же человеком общаемся,— фыркнула я — Но на сей раз ты в кои-то веки права. Кики к событиям в зоомагазине непричастна. Вы гигантских белок, часом, не видели?

— Мне попалась одна по дороге сюда,— кивнула Ди-Ди.

— При чем тут белки? — пожала плечами Лус.

— Я стопроцентно уверена: тот же самый художник, что рисует белок, выпустил и животных из зоомагазина. Сдается мне, прошлой ночью я его приметила. Он малевал очередную белку напротив Кикиного дома.

— Стало быть, ты заходила к Кики? — уточнила Ди-Ди.— А Верушка что говорит? Она знает, где ее подопечная?

— Верушка тоже пропала. И даже кресло с собой не взяла.

На мгновение Иррегуляры потрясенно умолкли. Новость стучала в висках, точно шар для боулинга — о стенки стиральной машины. Уна тяжко вздохнула и закатила глаза.

— Вот и созывай тут общее собрание,— пробурчала она.

— Извини, если с очередным планом быстрого обогащения придется слегка повременить.— Голос Ди-Ди набирал силу с каждым словом.— Ты не находишь, что сейчас речь идет о вещах чуть-чуть более важных?

— Орать пока рановато,— передразнила ее Уна.— Кики вечно исчезает невесть куда. Это у нее хобби такое. В толк взять не могу, с чего все так перепугались. Если я однажды не приду на собрание, никто и ухом не поведет.

— Да, но тебя ведь не пытаются убить твои же родственники,— запротестовала Бетти.

— Тебе-то откуда знать, лысая? — фыркнула Уна.— Может, еще как пытаются.

— Ну и где же у нас ныне пребывает кровожадное королевское семейство Покровии? — осведомилась Лус, возвращаясь к прежней теме.— По-прежнему в России прячется?

— Мы не знаем,— посетовала я,— Ливия с Сидонией бесследно исчезли два месяца назад. Из своих источников Верушка якобы знает, что они покинули Санкт-Петербург, но на днях я подслушала один разговор и теперь вот думаю, что, возможно, принцесса с мамочкой все еще там.

— А не могли они за это время вернуться в Нью-Йорк? — размышляла вслух Бетти.— Уна, в салоне ничего такого не говорили?

Уна поджала губы. Гнев ее уже улегся, теперь она просто дулась.

— Вообще-то я последнее время туда нечасто заглядываю,— наконец изволила ответить она.— Но Ливия с Сидонией — это темы первостепенной важности. Будь хоть какие-то новости, мне бы тотчас же позвонили.

— А не обыскать ли нам Кикин дом? — предложила Ди-Ди.— Дайте нам пару часов, и мы с Лус заблокируем все ловушки.

— И все наши труды — коту под хвост? — простонала Лус.— Да ладно вам, ребята, Уна права. Кики исчезает не в первый раз. И даже не в пятый. Может, прежде чем разбирать дом по камешку, подождем денек-другой?

— А ведь Лус, пожалуй, права,— кивнула Бетти.— Завтра у нас еженедельное собрание. Если Кики опять не явится, что ж, тогда влезем к ней в дом и поищем какие-нибудь улики.

— О’кей,— согласилась я, вставая из-за стола.— Если вы все сошлись на том, чтобы подождать, значит, подождем. От души надеюсь, что мы поступаем правильно.

— Ты уже уходишь? — удивилась Бетти.

— Займусь изысканиями. Если Ливия с Сидонией вернулись в Нью-Йорк, возможно, в рубриках светской хроники попадется заметка-другая.

— Да, но Уна созвала общее собрание, а мы ее даже не выслушали,— запротестовала Бетти.

Уна не произнесла ни слова. Она просто глядела прямо перед собой, словно мечтая провалиться сквозь землю.

— Извини, Уна,— обернулась к ней я.— Что ты хотела обсудить?

— Не важно,— буркнула Уна.

— Ну пожа-а-а-а-алуйста,— взмолилась Бетти, пытаясь ее улестить.

— Я подожду. Не так уж оно и существенно,— отрезала Уна.

А я внезапно засомневалась, а так ли это.

Той ночью погода резко испортилась. Даже при открытых окнах в моей спальне припекало так, что хоть поросенка на вертеле жарь. Я валялась на кровати в ночной рубашке, обмахиваясь «Дейли ньюс», точно веером. Вернувшись домой с собрания, я прошерстила все нью-йоркские газеты до единой. О Ливии или Сидонии Галацинах нигде не упоминалось ни словом. Темой дня стали гигантские белки.

Словно доказывая городу, что с ними нельзя не считаться, с утра спозаранку белки наводнили зоопарк Центрального парка и освободили из клеток сотни животных. В 6.00 утра любитель оздоровительного бега сообщил, что стая пингвинов завтракает рыбой на Гарлем-Меер[6]. На крыльце роскошного особняка по Пятой авеню загорала анаконда: на брюхе ее обозначилась выпуклость, по форме подозрительно напоминающая пуделя. Разноцветные лягушки-древесницы облепили сосновые ветки, точно рождественские украшения. Из зверей в зоопарке остались разве что гигантские белки. Одна — та самая, что угодила на первую страницу «Нью-Йорк тайме» — была намалевана на пластиковом айсберге в вольере белого медведя. Самого что ни на есть бандитского вида белка с надписью: «ЧЕГО ПЯЛИШЬСЯ?»

Если верить газетам, на видеозаписи системы наблюдения была зафиксирована некая неясная фигура, что прокралась мимо спящих охранников, время от времени останавливаясь, чтобы показать задницу в объектив камеры. Поскольку лицо правонарушителя было умело замаскировано, а филейная часть ничем особенным не отличалась, полиция не могла похвастаться никакими наводками. Установили слежку за зоомагазинами, допросили студентов художественных школ, но виджиланте по-прежнему разгуливал на свободе. Весь Нью-Йорк с нетерпением ждал, что же злоумышленник предпримет дальше.

По комнате пронесся порыв ветра, зашуршав разбросанными по полу газетами. Я подставила взмокший лоб навстречу освежающему дуновению — и вдруг... о ужас, с пожарной лестницы на меня глядело мертвенно-бледное лицо в обрамлении растрепанных белых волос. Я в ужасе взвизгнула; физиономия ухмыльнулась — и исчезла. Спустя несколько секунд дверь моей спальни распахнулась, и внутрь просунулась отцовская голова. Как всегда, в очках.

— Жива? — поинтересовался он, обводя взглядом комнату.

— Да вроде.

Голова у меня слегка кружилась от пережитого потрясения.

— Привидение увидела?

— Не, паука.

Мой отец защитил диссертацию по энтомологии и потому всей душой сочувствовал насекомым. Уж разумеется, возможности обличить представителя класса паукообразных он не упустил.

— Отвратительные твари,— передернулся от отвращения он.— А ты знаешь, что они растворяют внутренности своей жертвы, а потом высасывают их, точно коктейльчик со льдом? Восьминогие серийные убийцы типа членистоногих, вот кто они такие. Помни одно: ты крупнее.

— Спасибо за совет,— хмыкнула я.

— Работа такая,— отозвался папа и, улыбаясь, прикрыл за собой дверь.

Едва его шаги затихли в отдалении, я вылезла в окно на пожарную лестницу. Кики Страйк ждала меня, прислонившись к стене; ее шикарный черный наряд сливался с ночной мглой. На принцессу она не слишком-то походила; порою можно было усомниться, а человек ли она вообще. Принятый во младенчестве яд не убил Кики, но ее кожа и волосы сделались абсолютно бесцветны. А поскольку одним из следствий отравления стала аллергия на большинство видов пищи, Кики не суждено было вырасти выше пяти футов. В свои четырнадцать лет она изрядно смахивала на существо из научно-фантастического фильма: странное, экзотическое, сногсшибательно красивое.

— Извини, что опоздала,— прошептала она.

Даже в темноте я видела: что-то не так. Ее льдисто-голубые глаза покраснели, щеки запали еще глубже, волосы растрепаны — похоже, расческа не касалась их вот уже много дней.

— Ровно сутки. Рекордное опоздание, что и говорить. Где тебя носило? Я была уверена, что тебя похитили. Весь день пыталась выяснить, где сейчас Ливия.