Вэйв Стори - Дари Джарт

тебе, Луна, – ласково сказал Аристотель.

Он присел рядом со мной. Я тыльной стороной ладони протёрла лицо от слёз.

– Всё-таки перенёс нас Скрябин в другой мир. По-моему, лучшее средство ощутить себя живым – быть побитым, – тихо произнёс Аристотель.

– Или побить другого, – я нахмурила брови, вспомнив отвратительное зрелище.

– Приятно получать твою заботу. Но если вдруг когда-то окажешься в похожей ситуации с незнакомцем, то спасайся сама, – серьёзно сказал он.

– Действительно приятно, – мы переглянулись и рассмеялись.

В это мгновение погас наш фонарь-прожектор. Сцена завершена.

– Что-то бургера захотелось, – сказал Аристотель под закрытие занавеса.

Он поднялся на ноги и подал мне руку. Такой обычный жест заставил сердце биться чаще.

– Я знаю здесь рядом одно местечко. Оно точно работает круглосуточно.

Он крепко держал меня за руку. Я до сих пор помню тепло его ладони на своей коже. Такой настоящей и пронизанной жизнью…

Глава 6

– Вот и я, – Аристотель бухнулся на диван напротив меня.

– Полегче? – я внимательно оглядела рану на губе и рассечённую бровь.

– Не парься! – он показал большой палец вверх, но тут же сморщился от боли. – Просто ушибы.

– Окей, – настаивать на больнице я больше не стала: всё-таки взрослый человек и сам понимает своё состояние.

Нам принесли два огромных бургера и внушительную порцию картошки фри. Обычно я ем немного, но видимо подскочивший уровень адреналина имел свои планы на мой вечерний рацион. Время от времени я всё ещё содрогалась то ли от страха, то ли от сбоя в гормональной системе. Но от первого же куска сочного мясного блаженства во рту я почувствовала умиротворение.

Мы поглощали еду в полном молчании и не обращали внимания на окружающих. Обычно я всегда принимала пищу в одиночестве. Теперь же, поглощая гамбургер в компании другого человека, мне было спокойнее, чем если бы была здесь одна. Странно и то, что мне неприятно смотреть на жующих людей, но кушать в компании оказалось вполне приемлемо.

Я подняла глаза на Аристотеля: он с удовольствием поглощал свой бургер, свободной рукой закидывая сразу горсть картошки в рот, а кончик носа и подбородок были перепачканы кетчупом. Мне вдруг стало так тепло внутри и я тихонько усмехнулась.

– Испачкался? – он тыльной стороной ладони вытер рот, не задев испачканные части.

Я взяла салфетку и аккуратно вытерла грязь сначала с носа, а затем с подбородка. Он всё это время смотрел на меня, как заворожённый.

– Что? – я отложила салфетку и взяла последнюю картошку с тарелки.

– Ничего, – он дотронулся до своего носа, будто не верил, что всё происходит на самом деле. – Ты странная девушка.

– Уже не новость, – мне вспомнились бесконечные издевательства в школе и университете. – Наверное, поэтому у меня нет людей, которых смогла бы назвать друзьями. Это не страшно, но, как оказалось, ужинать в компании приятнее, чем одной.

– У меня всё иначе. Многие хотят проводить со мной время, особенно девчонки, но у меня нет желания. Не хочу слушать их пустые речи, глядеть в пустые глаза и обнаруживать бесцельные, заурядные души. Меня они не обманут, и насиловать себя враньём нет желания.

– Я понимаю. И понимаю почему люди лгут – в этом нет ничего плохого. Они хотят нравиться, хотят быть нужными и заметными, поэтому прибегают к знакомым методам. Я хорошо умею врать, но тоже не вижу смысла в этом. Люди не любят правду и тех, кто её говорит, даже глазами. Глаза меня выдают с потрохами.

– У тебя самые замечательные глаза, которые я когда-либо видел, – он так серьёзно произнёс откровенный комплимент, что я почувствовала как мои щёки предательски запылали.

Впервые мне стало приятно от комплимента, потому что сказанное этим человеком было прямодушно и искренне. Ему незачем мне врать, ведь наша встреча сама по себе эфемерна и может раствориться в бурном течении реальности в любой момент. Но пока мы вместе, всё вокруг по-прежнему статично и сюрреально.

– Как думаешь, скоро ли портал закроется? – он задумчиво глядел за окно.

– Портал? – мне не удалось сразу понять о чём он спрашивает.

– Портал, который мы открыли концертом Скрябина в наш несуществующий ночной мир, – он снова посмотрел на меня.

– Думаю, раз мы его создали, то нам и решать когда. Но процедура возвращения должна быть другой.

– А может останемся здесь вдвоём? Я впервые себя чувствую живым и свободным. Интересно, ведь я тебя толком и не знаю, но всё же рядом с тобой я тоньше ощущаю окружающий мир и чувствую себя всесильным и уязвимым одновременно.

– Иными словами, мы находимся в состоянии эйфории прямо сейчас, – подхватила я.

– Мы? Идеально, – он счастливо улыбнулся мне, а я ответила ему тем же.

Какое-то время Аристотель и я хранили уютное молчание. Это был первый раз, когда я ощущала спокойствие, не говоря ни слова, рядом с другим человеком. Голова не взрывалась ненужными мыслями, а наоборот отдыхала от блаженной пустоты. Полный штиль в самом центре океана уже не пугал, но помог перевести дыхание в бесконечной погоне за чем-то немыслимым.

– Я отойду в уборную, – он не поднял головы на мои слова, а продолжал задумчиво изучать полночную улицу чужого города.

Уборная в этой закусочной была общая для мужчин и женщин. Мне неприятно было даже думать сколько человек уже успели отпечатать следы своих ягодиц на единственном в этом месте ободке унитаза, поэтому решила просто умыться. Я закатала рукава и ополоснула руки до самых локтей – это было на меня не похоже. Зачем я так сделала? Многое в тот день было необычно. Из зеркала на меня смотрела незнакомка с ярким живым блеском в карих глазах. Мы чем-то похожи с Аристотелем внешне: форма губ, немного смуглая кожа, тот же разрез глаз на грани Европы и Азии, но у меня две родинки на левой щеке. Как-то в школе одна девчонка сказала мне: «Ого! У тебя прикольные родинки, будто две планеты». Она тогда была одной из тех, кто долгое время строил мне козни, но за глаза, поэтому я восприняла эти слова, как очередную насмешку. Зачем я сделала чёлку? Одна морока с ней по утрам, поэтому решила снова отрастить её под основную длину. Длинные волосы всё же лучше смотрятся без чёлки.

Я испугалась, что могла долго глазеть на себя, и быстро вышла из уборной, но тут же остановилась как вкопанная. За нашим столиком на месте, где совсем недавно была я, сидела официантка. Она весело смеялась и каждый раз пыталась дотронуться до Аристотеля. Я как ошпаренная умчалась в уборную, захлопнула