Дочь Мытаря - Рут Фландерс

Они вели себя так, словно встречали богов, спустившихся на землю: вопили, рыдали, рвали на себе волосы и одежды, целовали борта и колёса повозки, выстилали обочины дороги странными кустистыми растениями. Строу пояснил Жуане, что это омела, растущая на деревьях. Ирландцы показывают своё гостеприимство и мирный настрой. Этой же омелой были украшены ворота, городские арки и двери домов.

Жуана с трудом верила, что появление иноземных гостей в роскошных одеждах вызвало такую сумятицу. Возле городской ратуши процессию встретили мэр города и епископ, в праздничных одеяниях, со многочисленной свитой. Сюда же, на площадь, вынесли раку с мощами святых угодников.

На постаменте стоял крест, украшенный плетёной резьбой и кругом. Жуана едва не потеряла дар речи, но мачеха и Строу выглядели совершенно спокойными, удовлетворёнными. Педру восторгался, как ребёнок.

Его пригласили сойти с повозки, увлекли по цветастой ковровой дорожке к первым лицам города. Те почтительно приветствовали его и завязали с ним беседу. Строу направился следом, для исполнения роли толмача.

Жуана видела, как Педру с благоговением целует крест и раку со святыми мощами. Она слышала, как епископ осыпает его пожеланиями Господней мудрости, правды и справедливости…

В душе, оглушённой и придавленной странным, нелепым триумфом, зрели ростки мучительной тревоги.

Хотелось броситься к Педру, схватить его за руку, вытащить из толпы, умолять о бегстве. Уста и тело сковал невидимый страж. Он глядел из глаз мачехи, холодно и повелительно.

Жуана, будто заколдованная, в ужасе наблюдала, как Педру и Строу ведут к ратуше. Людская река обтекала повозку, стремилась за ними, окружая вход.

Вооружённые люди в шлемах, нагрудниках и плащах врезались в шумное сборище. Они рассекли толпу надвое, тесня от ступеней к стенам домов, где в окнах торчали головы зевак.

Жуана привстала, но тут же упала на сиденье: возница резко тронул с места. Повозка круто развернулась на освободившемся пространстве.

– Гони к воротам! – приказала леди Брэмптон.

Слёзы градом покатились из глаз Жуаны.

– Миледи! Что будет с Педру? Зачем они его увели?

Леди Брэмптон искоса глянула на неё. Спиной вжавшись в угол, Жуана закрыла лицо руками.

– Всё, что от тебя требовалось, ты уже сказала и сделала, – тихая чеканка слов била по сердцу, словно выдержанные розги. – Оставь Божие Богу, кесарево – кесарю. Молись о том, чтобы твой милый друг подольше задержался в этих землях!

* * *

Дэнтон следовал за фанатичной толпой от гавани в город. Поклонение воплотившимся богам уже не смешило, но вовлекало в напряжённые раздумья. Кто и зачем его устроил?

Однажды ирландцы венчали на царство мальчика, похожего на королевского сына. Он был куклой для прикрытия интересов взрослого, умного и сильного представителя Йоркской династии – Маргариты Бургундской. Неужто герцогиня снова взялась за старое?

Да, бездетная старуха Марго прекрасно поняла, что завоевать Англию поможет мятежная Ирландия. Все душевные силы она устремила на защиту интересов своего побеждённого семейства.

Молодой и прекрасный король едет на колеснице, олицетворении мировой правды и справедливости… Что может сильнее затронуть ирландскую душу?

Итак, они повели его в ратушу. Перед тем вынесли священные реликвии, будто царственной особе. Он прекрасно говорит по-французски… Может, дело вовсе не в Маргарите? Может, это происки французского короля, которому Англия объявила войну?

Смущает разнобой народностей в свите молодого бога: французы, англичане, португальцы. Душа выжигает нутро желанием остаться на Изумрудном острове и глаз не спускать с осчастливленных ирландцев. Только разум настойчиво требует найти постановщиков спектакля.

Нужно плыть в Кале, чтобы выяснить всё возможное о семействе Брэмптон.

После долгого пребывания в ратуше юный бог ирландцев вышел на площадь в сопровождении стряпчего.

Толпа грянула приветственными криками. Никто и не думал расходиться. Многие были изрядно пьяны; кое-где затевались драки из-за ничтожных споров. Городская стража всё чаще пускала в ход копья с алебардами.

К ратуше подъехал конный отряд людей в ирландских одеяниях. Он привёл с собой лошадей, несущих зелёный с золотом паланкин. Маккарти из замка Блэрни прислали этот кортеж за своим гостем. Тот уселся в паланкин, и процессия тронулась к северным воротам.

Дэнтон не пошёл следом. Осведомители доложат Колуму обо всём, что произойдёт в Блэрни. Рябому придётся взять на себя кураторство над новоявленным королём. Пора возвращаться в гавань.

У причала царила суматоха. Под вечереющим небом носилась французско-португальская ругань. Люди с «Прокурандо» таскали на пристань тюки, которые принимал здешний купец. Француз менял остатки товара на шерсть, чтобы продать её во Фландрии.

Леди Брэмптон стояла между ирландским торговцем и Мено. Твёрдым, звучным голосом она переводила, успевая заглядывать в гроссбух и отдавать указания.

Тихий свист поманил Дэнтона в доки. Колум застыл в полумраке, указывая на громадный тюк.

– Здесь, милорд, вы отправитесь на сарацинскую посудину.

– Они португальцы, – отозвался Дэнтон, терпеливо развязывая мешок.

– Один чёрт. Да разрежьте вы эту верёвку!

– Э, нет, Рябушка, в нашем деле резать – бесплодная работа. Я не спрашиваю, как ты уволок у них из-под носа такую громадину. Меня интересует, каким образом ты водрузишь меня на борт корабля.

– Вы не допытывайтесь, а полезайте, – Колум вынул несколько пластов грубой немытой шерсти с резким кислым запахом. Дэнтон протяжно засопел, перекрестился и влез в мешок.

– Если я не задохнусь, то меня сожрут овечьи блохи. Вот что, Рябой. Сейчас мы распрощаемся, не знаю, на какое время. Хорошенько запомни, что нужно сделать. Заведи тесную дружбу с нашим человечком из замка Блэрни. Ты помнишь, о ком я говорю. Ежедневно будешь с ним видеться и узнавать о том, как поживает иноземный гость. Раз в неделю отсылай записочки в Лондон. Туда же отправишь моё сегодняшнее письмо и подарки для семьи. Письмо лежит в тайнике, в доме кровельщика. Деньги на расходы – в чёрном кошеле, а в рябом – твоя плата на три месяца вперёд. Распоряжения из Лондона в точности выполняй. Смени квартиру завтра на рассвете, как только «Прокурандо» выйдет из гавани.

– И да поможет мне святой Колумба! – с весёлой брюзгливостью изрёк Рябой, обкладывая хозяина пластами овечьего руна.

Пыльный, смердящий тюк едва не погубил Дэнтона удушьем, но руно смягчало удары о землю и толчки людских ног. Колум под видом грузчика тащил мешок до пристани. Здесь ждала главная опасность – переброска на судно. Дэнтон был весьма лёгким и невысоким, но всё-таки вес его тюка отличался от веса мешков с рунными пластами.

В небольшую прорезь для дыхания он наблюдал, как одноглазый Васко руководит переброской. Мешки забрасывал его напарник – мощный, кряжистый португалец. Впереди оставалась тройка тюков.

Нос щекотало нестерпимое желание чихнуть. Глаза резал набившийся флис[29]. Сделав глубокий вдох, Дэнтон зажмурился. Слёзы потекли градом. Он дождался, пока резь немного пройдёт, и снова выглянул в дырку.

Колум ушёл незамеченным… Эх, молодчага! Его будет не хватать в пути и на том берегу. Если, конечно, удастся его достичь.

Мелькнули мясистые ляжки португальца, облепленные засаленной кожей коротких штанов. Рывок, ругательство, надсадное кряканье, полёт, удар…

Спина скользнула обо что-то холодное, острое. Ткань затрещала, и мешок потянуло вниз, в узкий провал.

Чёрт, оказался между бортом и пристанью! Сейчас судно качнётся на волнах, и он упадёт в воду. Если тюк спасут, то мокрое руно никто не положит рядом с сухим. Шерсть вынут для просушки, а затем…

Эти мысли пронеслись в голове за один короткий миг, сквозь громогласную перебранку одноглазого Васко и здоровяка на пристани. Сорвался очередной порыв осеннего ветра. Судно качнулось, но мешок успели вытащить, сдирая Дэнтону кожу на плече.

Он судорожно затолкал пластом руна огромную дыру на тюке и с ужасом осознал, как ошибся. Маленькое отверстие для дыхания тоже забилось шерстью. Больше нет возможности двигаться, мешок уже на судне.

Над ухом сердито бормочет Васко. Сверху навалили следующий тюк. Вот она, близость ужасного конца…

Сколько времени человек может протянуть без воздуха, с носоглоткой, забитой шерстинками?

Дэнтон вёл отсчёт на скупые вздохи. Ноздри и горло пылали огнём, глаза вылезали из орбит.

Умереть сейчас или на миг позже? В единственной жизни не бывает лишних мгновений. Вырвав из-за пазухи кинжал, он резанул перед собой наугад и растянул дыру.

Перед глазами серела мешковина, но сверху пробивалась слабенькая струйка воздуха. Дэнтон вдохнул и едва не зашёлся судорожным кашлем. Успев прикрыть рот рукой, он изо всех сил напряг мышцы груди, но к горлу подкатила тошнота. Этого ещё не хватало…