Дочь Мытаря - Рут Фландерс

– А рядом её брат? – Дэнтон как бы невзначай взглянул на юношу. Двое благородных англичан пытались завести с ним беседу на французском.

– О нет, монсеньор, это её слуга. Кажется, они влюблены, но… Сами понимаете, разница в положении… Мадемуазель Жуана – девушка на выданье. Богатая, образованная, говорит на четырёх языках, и по матери – англичанка.

– А по отцу?

– Да-да, и по отцу – тоже, – торопливо отвечал Мено. – Ваша сдача, монсеньор.

Дэнтон, с улыбкой вернув её торговцу, перевёл блуждающий вгляд на мотки тесьмы.

– Отмерь-ка мне, любезный, по пятнадцать футов золотой с гранатовым яблоком, серебряной с розами и медной со страстоцветами. Как величать эту почтенную фамилию, откуда она происходит?

– Брэмптон, монсеньор, а живут они… о, где только ни живут! Путешественники, одним словом.

Мено склонился к уху Дэнтона.

– «Прокурандо» отплывает завтра на рассвете. У вас есть время для знакомства.

Дэнтон задумчиво хмыкнул, наблюдая Колума. Тот неотступно крутился возле ирландцев и англичан, беседующих с юношей. Жуана с любезной улыбкой играла роль переводчика. Молодой человек, румяный от комплиментов и жадных взглядов, охотно говорил, то кивая, то отрицательно качая головой.

Хм, девушка весьма хороша. Тёплый цвет кожи, пушистые кудряшки… Такие не уложить щипцами, это природный дар. Густые брови, тёмные глаза с поволокой, как у испанских и португальских сеньорит. Кровь их далёких предков разбавлена арабской «хамсин»[18].

Профиль восточный: носик мягко изогнут, округлые губы характерно выступают… Англичанка? Пиренейка с фамилией Брэмптон. И название судна – «Прокурандо» – даже не французское. Кому эти торгаши пытаются морочить голову?

Дэнтон перевёл взгляд на слугу Жуаны. Паренька можно принять за кого угодно – за англичанина, француза, испанца. Волосы тёмные, лицо слегка тронуто загаром. Удлинённое, с мягким подбородком, точёными скулами, гладким лбом. Нос идеально прям, рот – маленький, аккуратный. Нет, это не лицо служки. Он – паж, бастард, но не лакей.

Отыскав глазами шустрый взгляд Колума, Дэнтон кивнул в сторону соборной колокольни. Ответил благодарным кивком на поклон Мено, выпростался из объятий толпы в узкий проход между торговыми рядами. На соборной паперти швырнул пару монет назойливому нищему и стал дожидаться своего посланника.

Колум явился к финальному звону колокола, отбившего третий час[19]. На рябом лице, подёрнутом оспинами, сияла хитрая улыбка. Он указал на колонну возле входа в левый неф собора. Дэнтон поспешил туда, предчувствуя интересные новости.

– Боюсь, вам придётся отплыть позже, – выдохнул Колум в укрытии. – К мальцу подошли слуги Десмондов, я узнал их по ливреям. Они выспрашивали об его происхождении, уверяли, что оно благородное, королевское. Что он чей-то незаконный сын или изгнанник…

– Хм! А он?

– Будто бы ничего не знает, хотя подозревает, что они правы. Сказал, на городском рынке о таких вещах не распространяются.

– Он назначил им встречу?

– Нет, но юная дамочка сообщила, что в полдень её семейство выедет на прогулку.

Дэнтон чертыхнулся и до синевы сжал кулаки. О, проклятая трясина Эйре[20]!

– Так что, милорд? – Колум напряжённо глядел ему в глаза. – Отплываете?

– Остаюсь, do chorp don diabhal![21]!

* * *

Неожиданная перемена замыслов вынудила Дэнтона обдумывать дальнейшие действия в седле. Оставив Колума на рынке, он направил своего рысака в припортовые улочки, на одной из которых квартировал в доме кровельщика.

Там Дэнтон переоблачился в ирландское одеяние – нижнюю конопляную рубаху до лодыжек, верхнюю тунику из плотного коричневого сукна и серый шерстяной плащ с густым начёсом. На ноги довелось натянуть меховые гетры, чтобы защититься от холода поздней осени.

Дэнтон обулся в кожаные туфли на деревянных колодках и пару раз притопнул об пол, входя в роль. Накладная светлая борода, расчёсанная надвое, длинные усы, пара мазков тёмной пудры и сажи из очага изменили его лицо до неузнаваемости.

Он одобрительно прищёлкнул пальцами своему отражению в мутном, облупленном зеркале. Перекрестившись, открыл окно, вылез по лестнице на задний двор. Перепрыгнув изгородь, качающейся походкой поплёлся к лодочной пристани у восточных ворот.

За пару пенни лодочник доставил Дэнтона в гавань возле устья реки Ли. Средь утлых судёнышек была хорошо заметна великолепная каракка с гербовыми знамёнами. Длинный одноглазый усач, загорелый до черноты и лысый, будто колено, бродил по палубе. Он подгонял таких же смуглых молодчиков, тащивших из трюма мотки канатов.

Дэнтон шагнул на пирс, и, приложив руки трубкой ко рту, крикнул:

– Эй! Эй, сударик, слышь?!

– Que?![22] – одноглазый пристально вгляделся в Дэнтона.

– Сударик, возьми на корабль!

– Nao entendo![23] – рявкнул одноглазый и повернулся спиной. Дэнтон подковылял к самому краю пирса, размахивая руками.

– Не ругайсь, я простой человек, езжу туда-сюда! Уловил, а?

Португалец презрительно хмыкнул и, перегнувшись через борт, начал размеренно плевать в мутно-зелёные волны. На палубе соседнего бота возникла кряжистая фигура в кособокой шляпе и полукафтанье, похожем на застиранный мешок.

– Чего орёшь, дикобраз?! – хриплый, испитый голос превосходно сочетался с обрюзглым лицом сизого цвета. Дэнтон заулыбался, разводя руками:

– Эк ведь, можете по-английски! А мне, сударик, во Францию надо.

– Во Францию? Тебе?! – капитан гребного бота говорил с превосходным лондонским акцентом. – Ишь, мореход… Пошёл вон отсюда!

– Мне во Францию надо, – упорствовал Дэнтон. – Я купец тутошний, в Бристоль сплаваю, шерсть куплю, во Франции продам.

Сизый издевательски зафыркал и крикнул по-французски в сторону «Прокурандо»:

– Эй, Васко, шерстяная морда хочет во Францию через Бристоль!

– Я через Бристоль не иду! Куда ему нужно во Франции?

Дэнтон терпеливо дождался перевода и ответил:

– В Гавр, сударик, в Гавр!

– В Гавр заходить не буду, – был ответ одноглазого. – Мой порт – Кале, и точка. Жако, бери его, коль хочешь, тебе как раз по пути.

– Сдалась мне возня с ирландцами! – отмахнулся Жако. – Своих забот по горло, на что мне связываться с английской короной? Не ровен час, из порта не выпустят за то, что местного взял без разрешения. Купец он, ишь… Наверняка беглый виллан[24].

– А ты ему личико располосуй да продай балаганщикам! – захохотал португалец. – Иль ко двору подкинь, – знатный шут получится! Они здесь, в Ирландии, поют и танцуют, как черти на сковородках…

– Пусть и танцует с чертями, вобла заплесневелая… Эй, дикобраз, focáil leat![25]

Дэнтон, не забыв об охающих причитаниях, неспешно заковылял по пирсу к набережной. В голове носился невидимый архивариус. Он прочёсывал уголки памяти, развязывал толстенные стопки мыслей, соединял странички в связное повествование.

Французский торговец Прежан Мено приплыл на португальском судне одноглазого рыцаря-авантюриста. Вероятно, безземельного дворянчика – ими полнятся южные земли. Такие desperados[26] вешают родовые гербы на мачты своих кораблей и отправляются в каперские рейды вдоль берегов Европы.

Лысый верзила делает вид, будто промышляет мирным фрахтом. Он привёз на край света странную семейку, изображающую богатых англичан. С ними – загадочная персона благородных кровей. Притворяясь разодетым манекеном, он собирает вокруг себя поклонников.

Променад псевдоанглийской фамилии обещает примечательное зрелище, которое нельзя пропускать. Однако в порту пахнет не менее острым блюдом.

Португальский капер и компрачикос английского происхождения… Уродуют краденых детей для продажи бродячим артистам и ко дворам ноблей. Можно списать на случайность – муха и дерьмо всегда рядом. Только мысль о закономерности не дает покоя…

Завтра, на рассвете, «Прокурандо» отплывает из Корка в Кале. Времени остаётся в обрез… Ага, вот и главные действующие лица: Мено с его манекенами.

Дэнтон вошёл в один из доков и стал наблюдать сквозь щель между рассохшимися брёвнами.

Молодые люди ехали вдоль берега на купеческой повозке, запряжённой гнедым битюгом. Следом шествовала восторженная толпа. Она выкрикивала ирландские благословения, пела какие-то гимны, готовая лечь под скрипучие колёса, прахом у ног прекрасной четы. Процессия выглядела диковатым, плохо поставленным фарсом или крестным ходом полоумных фанатиков.

Дэнтон еле удержался от смеха. Обернувшись к «Прокурандо», он заметил женскую фигуру в бордовом плаще. Та неподвижно стояла на носу корабля, словно кариатида, украшавшая суда древних римлян. Вероятно, мать семейства…

Тогда кто – автор фарса? Может, всё это – ловкий ход купчика Мено? Он потерпел торговую неудачу в европейских портах и надеется распродать остаток в дикой, несмышлёной Ирландии…