Touching From a Distance - Дебора Кертис

Я увлекался музыкой, но никогда не стремился подражать кумирам: их жизнь никак не назовешь нормальной.

Оливер Кливер

В 1972 году группа Mott the Hoople выпустила хит «All the Young Dudes», написанный для них Дэвидом Боуи. Эта песня надолго запала в голову Йену. Строки «Speed child, don’t wanna stay alive when you’re twenty five» / «Беспокойное дитя, нечего жить и ждать, когда тебе двадцать пять» или песня Боуи «Rock and Roll Suicide» уносили его мысли далеко, очаровывая романтикой ранней смерти. Йен боготворил Джима Моррисона, ушедшего в самом расцвете карьеры. Так идея прожить немногим дольше двадцати лет впервые обрела какую-то форму. Искрящийся, гламурный мир музыки семидесятых отбросил первые отблески и на его жизнь.

К этому же году у Йена вошло в привычку употреблять легкодоступные медицинские препараты с наркотическим эффектом. Тони Наттолл поначалу присоединялся к нему, но так и не сумел сойтись с новыми друзьями Йена. Их дружба, продлившаяся столько лет, стала ослабевать. Еще больше они отдалились из-за того, что Тони провалил экзамен в частную школу и поступил в обычную общеобразовательную, которая находилась на другом конце города.

Некоторые из учеников школы «Кинге» раз в неделю занимались общественной работой, которая заключалась в том, что каждую среду после утренних занятий они ходили играть в бинго с обитателями домов престарелых и приютов для неимущих или развлекали одиноких пенсионеров на дому. Играя в бинго, Йен и его друзья постоянно нюхали носовые платки, заранее пропитанные моющим средством, с целью скрасить вечер. Старички были в восторге: мальчики были всегда оживлены и непрерывно смеялись.

Поход в гости к какой-нибудь старушке представлялся более заманчивым мероприятием. Один из мальчиков отвлекал хозяйку разговорами, а другой, отлучившись под предлогом естественной надобности в уборную, обшаривал шкафчики в поисках таблеток. Однажды Йену и Оливеру удалось стащить немного хлорпромазина гидрохлорида, более известного как «Ларгактил». Этот препарат был значительно опаснее всех, что они пробовали ранее: его прописывают пациентам, страдающим шизофренией, психозами и поведенческими нарушениями, о чем мальчики, конечно, не знали. Побочными эффектами «Ларгактила» являются сонливость, апатия, депрессия, повышенная возбудимость и временное ухудшение зрения. На следующий день, удрученные перспективой двойного урока истории, они приняли по три таблетки каждый.

Обычно такая доза была достаточно безопасной, но действие «Ларгактила» было намного сильнее: в конце урока учителю пришлось их будить. Протерев глаза, они отправились по разным классам. Оливер — на урок актерского мастерства, откуда преподаватель его выдворил, посчитав пьяным. Йена тоже отправили домой — там он дал пару таблеток Тони.

Когда Кевин Кертис вернулся домой, тишину в спальне его сына нарушало лишь безостановочное щелканье проигрывателя; чтобы разбудить ребят, ему пришлось колотить в дверь. Тони плохо соображал и, одеваясь, некоторое время пытался натянуть поверх своей куртки несколько чужих, но все-таки сумел самостоятельно добраться до дома. Йена родители отправили промывать желудок. Когда он после процедуры выходил из больницы, туда как раз доставили Оливера. Как выяснилось, он пришел домой и сразу лег в кровать. Забеспокоившись, его мать вызвала врача — тот пришел в недоумение по поводу странных симптомов и не смог ничем помочь. К полуночи, безуспешно попытавшись нащупать у Оливера пульс, мать вызвала скорую.

Йен объяснил, что принял таблетки просто из любопытства. Оливер решил добавить драматизма и заплетающимся языком рассказал, что пытался покончить с собой. О состоянии здоровья Йена после происшествия никто особенно не побеспокоился, а вот его более изобретательного друга еще целых шесть месяцев каждую неделю таскали на психологическую консультацию. В наказание за свою выходку оба были временно отстранены от уроков, причем Оливер на меньший срок. Вполне возможно, что его выдумка насчет самоубийства спасла обоих от окончательного исключения. А вот Стивена Морриса, который тоже учился в «Кингсе» и был на год младше Йена и Оливера, за подобные же опыты с микстурой от кашля все-таки выгнали из школы.

Случай с промыванием желудка не помешал Йену продолжать свои эксперименты. Он все чаще проводил большие перемены в парке Спарроу за церковью святого Михаила в центре Маклсфилда. Там он мог нюхать моющие средства или глотать таблетки в относительном уединении.

Когда друзья собирались у Йена дома послушать пластинки, он под аккомпанемент проигрывателя, с гитарой в руках иногда подражал исполнителям. Он пытался научиться играть по-настоящему, но без особого рвения и не очень успешно. Наглотавшись таблеток, которые притупляли боль, он порой испытывал свою чувствительность: или прижигал руку сигаретой, или начинал до крови колотить себя по ноге футбольной бутсой с шипами. Подобные выходки веселили его приятелей, но не вдохновляли на что-то подобное. По отношению к другим Йен никогда не проявлял жестокости; его, напротив, считали надежным товарищем. Завязав с кем-нибудь дружбу, он стремился сохранить ее; однажды составив мнение о человеке, редко его менял.

Я была на полгода младше Йена и ходила в женскую среднюю школу Маклсфилда. В то время наша школа и мужская школа «Кинге» сотрудничали. Я родилась в Ливерпуле, но, когда мне исполнилось три года, наша семья оттуда уехала: родители хотели, чтобы мы с сестрой росли в более здоровой среде. Около двух лет мы прожили в Уилтшире и Сассексе и наконец обосновались в Маклсфилде, в графстве Чешир.

Дорога от школы до автобусной остановки лежала через муниципальные кварталы вблизи Виктория Парк, и мы по обыкновению, перед тем как отправиться по домам, заходили посидеть в местный центр семейной консультации, в котором был и юношеский клуб. Центр был учрежден для оказания всяческой поддержки обитателям муниципальных квартир. Публика там порой встречалась престранная.

Обычно мы проводили свободное время, слоняясь от одной компании к другой. Для каждой из них был предусмотрен особый образ поведения. Только однажды я увидел Йена крайне возбужденным. Как-то мы с ним и Колином Хайдом проглотили дозу сульфата, который повышает уровень тревожности, вызывает необъяснимое беспокойство. Пока мы сидели и вместе слушали пластинки, все шло нормально. Но потом мне и Колину понадобилось съездить в Хердсфилд, и Йен остался в одиночестве. Возвращаясь, мы увидели, как он с безумным видом мечется туда-сюда, обмотавшись шлангом от пылесоса. Он был весь взвинчен и словно бы излучал страх. Вернуться к себе он не мог: дома уже была мать. Так что он все расхаживал, угрюмо и нервно, непрерывно заматываясь в пылесосный шланг, похожий на змею, и взгляд у него был пустой, изнеможенный и тусклый. Позже мне доводилось видеть у него такой же взгляд, но в тот раз, кажется, это случилось впервые.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});