Touching From a Distance - Дебора Кертис

Драматическое искусство в школе «Кинге» преподавал прогрессивный педагог Грэм Уилсон. Решив поставить пьесу Тома Стоппарда «Настоящий инспектор Хаунд», он позвал на женские роли девочек нашей школы, ведь оба учебных заведения имели гуманитарный уклон и совместные мероприятия были вполне уместны. Тогда-то и познакомились Оливер Кливер и староста нашей школы, Хелен Аткинсон Вуд. Ей, как и мне, всячески расхваливали Йена, любителя черного лака для ногтей, и убеждали с ним познакомиться. Образ жизни Йена и Хелен сильно разнился, тем не менее они стали близкими друзьями. Тощий, неуклюжий парень из муниципальной квартиры и изящная миниатюрная блондинка сразу заинтересовали друг друга.

В Йене всегда ощущалось что-то роковое. Хотя он и не говорил напрямую о самоубийстве, но было нечто опасное, саморазрушительное в его натуре. О таких вещах, в общем, и нет необходимости говорить: и так понятно, что если кто-то идет на это — значит, он выбрал иной путь, чем ты или твои знакомые.

Хелен Аткинсон Вуд

Не пост старосты и не богатство семьи привлекали Йена в Хелен. Его интерес пробудила история о том, как в шестнадцать лет она получила серьезную черепно-мозговую травму, упав с лошади, три дня пролежала без сознания и целый год лечилась. Ей пришлось заново учиться говорить, читать, ходить, а уж как трудно было снова сесть в седло; не сразу вернулась память. Йена все это завораживало. Он пересказывал историю несколько раз, все время приукрашивая, так что в конце концов Хелен стала мне казаться кем-то вроде чудом излечившейся от своих увечий Клары, героини детской книжки «Хайди».

Хелен скорее была готова объяснить такую привязанность любовью Йена ко всему драматическому, но он по-настоящему восхищался ее мужеством, и благодаря этому выросла их дружба. Хелен знала, что обыкновенная жизнь Йена не прельщает и, пожалуй, догадывалась, что он вынашивал идею умереть совсем молодым, поэтому не была по-настоящему ошеломлена его самоубийством.

Две мои подруги, Джиллиан и Энн, за день до Сочельника 1972 года вместе со своими женихами Деком и Патом сняли домик на Фэнс-авеню, где устроили совместную вечеринку в честь помолвки. Пат запомнил Йена веселым и смешливым — парнем, для которого значение имела только музыка.

Йен редко знакомил друзей со своими родителями. Он обычно сбегал вниз, уводил друзей к себе в комнату, запирал дверь и включал музыку. На вечеринку Пата он прибыл в замешательстве и по секрету рассказал мне, что они с друзьями поспорили, кто сегодня перецелует больше девушек. В результате я весь вечер знакомила его со своими школьными подругами. История о пари их очень смешила, и все соглашались поцеловаться.

Преаде чем мы разошлись, Йен пригласил меня на концерт Дэвида Боуи в манчерстерский клуб «Хард Рок». Я воодушевилась в первую очередь не перспективой пойти куда-то вместе с Йеном, а возможностью выбраться из Маклсфилда с целью более интересной, чем еженедельный поход по магазинам в Стокпорте. Кроме того, я надеялась увидеться с Тони. Я хотела выяснить, почему он бросил меня так бесцеремонно, но случай так и не представился: он с тех пор держался в стороне.

Йен был большим фанатом Боуи и на одном из концертов даже сумел пробраться к нему в гримерку. У него были автографы Боуи, его гитаристов Тревора Болдера и Мика Ронсона, сломанная палочка Вуди (Мика Вудменси) и запасная струна для гитары.

Боуи давал концерты два вечера подряд; у Йена и Тони были билеты и на тот и на другой. Меня Йен пригласил на второе выступление; до города подвезли его друзья. Я впервые оказалась на настоящем концерте. Мне понравилось все, даже группа, которая играла на разогреве, Fumble. Они исполнили кавер на «Johnny B. Goode», который привел меня в восторг (тогда я еще не знала, что эту песню не сыграл только ленивый). Боуи вышел, одетый в костюм, который больше напоминал короткий детский комбинезон с шортами. Мы воззрились на него в полнейшем обожании. Клуб был крошечный, сцена — такой низкой, что до Боуи можно было дотянуться, — но никто не осмелился прикоснуться к его тощим, мальчишеским ногам.

У Йена до меня были лишь одни серьезные отношения — с Бев Клейтон, высокой, стройной девушкой с большими глазами и длинными золотисто-каштановыми волосами. Но с той ночи девушкой Йена стала я. На других парней я уже и не смотрела. Возможность войти в его небольшую компанию мне льстила. Некоторое время он был для меня не просто Йеном, отдельным человеком, но частью всех этих удивительных, интересных людей, каждый из которых знал о жизни куда больше, чем я. Я не подозревала, что его друзья тогда сами лишь начинали узнавать о Лу Риде и Боуи, и, как и мне, им только приоткрылось что-то таинственное и неземное в характере самого Йена.

В детстве я ходила в школу в деревне Саттон, неподалеку от Маклсфилда. Мои выходные проходили в поисках птичьих гнезд, сооружении запруд на берегу речки Боллин и кормлении осиротевших ягнят. К тому моменту, как я познакомилась с Йеном, я уже забросила велосипед и религиозное сообщество, но все еще вела самое мирное существование. Внезапно жизнь превратилась в череду вечеринок, поп-концертов и йосиделок в пабе. Все это было для меня в новинку. Как и Йен, я начала постепенно отдаляться от своих прежних друзей.

Йен никогда не скрывал своего интереса к знаменитостям, рано ушедшим из жизни. Именно от него я стала больше узнавать о Джеймсе Дине, Джиме Моррисоне и Дженис Джоплин. Все те, кто взлетал на вершину стремительно и умирал в разгаре славы и молодости, вызывали у него интерес. Он говорил, что и сам не собирается прожить намного дольше двадцати, но я не воспринимала такие разговоры всерьез, считая их не более чем позой. Для того чтобы уже отвергать жизнь, он был еще таким невероятно молодым. Мне казалось, что с годами он почувствует прелесть жизни и уж точно не захочет с ней расставаться.

Постепенно мы все реже стали видеться с Тони Наттоллом. Йен признался: Тони сам разрешил ему со мной встречаться, при условии, что Йен будет обо мне заботиться. Чувствовать себя домашним питомцем, переданным с рук на руки, было не особенно приятно, но с Йеном жизнь стала интересней, в каком-то смысле взрослее и насыщенней, так что я осталась с ним.

Время от времени мы подрабатывали, присматривая за детьми в окрестностях нашего района, когда их родителям нужно было отлучиться. Спокойной эту работу назвать нельзя. Однажды мы присматривали за двумя мальчиками, сыновьями бывших цирковых артистов. Стены в доме были увешаны афишами; дети прыгали по всей комнате, словно обезьянки. В другой раз маленькая девочка забралась на коленки к Йену и спросила его, будет ли он спать с ее мамой и не он ли ее папа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});