Touching From a Distance - Дебора Кертис

Особенно благодарю Питера Боссли за наставления и поддержку, без которых я бы до сих пор не смогла спать спокойно!

И целую Уэсли.

***

Вот быть бы Уорхола картиной,

Висящей на стене.

Маленьким Джо, а может, Лу,

Вот быть бы этим всем.

Нью-Йорка бедные сердца,

Секреты — все мои.

Я дал бы роль тебе в кино,

И подошла бы ты.

Стихотворение на День святого Валентина от Йена к Дебби, 1973 год

***

 Я видела все, что осталось от Йена... Закутанное в грязные лохмотья, спеленатое, как новорожденный младенец, оно сорвалось с телеграфного столба и, покачиваясь на ветру, словно осенний лист, тихо спланировало в ручей. Легко подхваченный течением, пепел быстро уносился вдаль — и вскоре исчез. Мое тело напряглось, готовое взорваться криком, — но, проснувшись, я услышала лишь собственные глухие рыдания.

Моя маленькая дочь прижалась ко мне, стараясь утешить: «Не плачь, мама, не плачь».

Моя мама открыла дверь и в полоске света смогла увидеть, кто из нас плакал.

Вступление

В пятницу 2 ноября 1992 года Ребекка Болтон позвонила мне из офиса Роба Греттона и замогильным голосом оставила сообщение на автоответчике. Услышав, что Factory Communications ликвидируется, я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Для меня с Factory был неразрывно связан Йен Кертис. Это была компания его мечты. Я плакала от горя и облегчения.

Ликвидаторы «Леонард Кертис и Партнеры» провели совещание для необеспеченных кредиторов в полдень 22 февраля 1993 года. Результат не стал неожиданностью: кредиторы ничего не получили. Руководителями компании были Кристофер Смит, Алан Эразмус и Энтони Уилсон, акционерами — те же Энтони Уилсон и Алан Эразмус, а также Роб Греттон. На заседание никто из них не явился.

Поскольку со стороны Йена проценты получала я, моя подпись на договоре с London Records, перекупавшей права на издание песен Joy Division, тоже была необходима, и меня попросили приехать. После нескольких месяцев переговоров Роб Греттон, снова исполняя роль нашего менеджера, задался непростой целью уговорить меня и New Order подписать контракт. Я немного вспугнула его, сказав, что мне нужно сначала прочитать все документы и разобраться в них, хотя все же не причинила таких хлопот, как Бернард Самнер — он поначалу отказался даже вставать с постели!

23 декабря 1992 года, спустя двадцать лет со дня моего первого свидания с Йеном, я подошла к поезду в Маклсфилде. Роб, все тот же грубоватый Роб, помахал мне из окна вагона первого класса. Когда я села, он объяснил, что только в первом классе ему спокойно можно курить. Я ощупью проверила в сумке, со мной ли лекарство от астмы, и постаралась расслабиться. Непринужденного разговора не получалось. В прошлом мы бросались друг в друга недобрыми словами, но Роб, кажется, не держал обиды. Он рассказал, что не уверен даже, придет ли Бернард. Я поняла, что мое нежелание отложить все дела и сорваться в Лондон за два дня до Рождества было не такой уж большой проблемой. Роб еще до поездки отказался дать интервью для моей книги, и я не собиралась настаивать. Хотя наши отношения оставались дружескими, мы все же держались на расстоянии, предпочитая не обсуждать Йена. Тем не менее он без утайки рассказал о проблемах, связанных с New Order. Там была и мелочная зависть, и бесполезные споры, и общее недовольство. Но он не жаловался — он улыбался. Этот задавленный стрессом, донимающий меня монотонной болтовней человек всем наслаждался!

В каком-то смысле я перерос остальных участников группы, но думаю, что все, кто провел вместе так много времени, в конце концов хотят отдалиться. Так бывает.

Бернард Самнер

Когда мы приехали в Polygram, Бернард уже был там. Он проскочил мимо нас и сидел в офисе Роджера Эймса, «общаясь». Мы все направились в кабинет, где договор прочесывали адвокаты — Йен Адам, Джеймс Харман и Джон Кеннеди. Бернард сел рядом со мной, потому что, как и я, не курил. Его это, впрочем, не спасло — остальные дымили так, будто здесь решалась их судьба. Когда стало ясно, что договор еще не готов, мы переместились в паб с Маркусом Расселом, менеджером Electronic, и Трейси Беннетом, преемником Роджера Эймса. Если бы я передала свои права другому человеку, то это избавило бы меня от поездки, но, конечно, я не была к этому готова. Питер Хук находился в самолете где-то между Лос-Анджелесом и Лондоном — за него кто-то временно расписался. Стива Морриса и Джиллиан Гилберт вытащили из бара на Сейшельских островах для телефонных переговоров. Выслушав Бернарда в пабе, я решила: нет никакой вероятности, что он это подпишет.

Когда же наконец согласие было достигнуто, воздух в офисе настолько сгустился от табачного дыма, что хоть ножом режь. Если я когда-либо думала, что подписание контракта с крупной звукозаписывающей компанией может быть интересным, то ошибалась. Восторга ни одна из сторон при этом не испытала, чувство было такое, как в школе, когда в наказание оставляли после уроков. Я вышла подышать морозным воздухом, пока Роб в порыве вежливости безуспешно разыскивал Роджера Эймса, чтобы попрощаться и поблагодарить его. В те дни теракты ИРА сковали Лондон страхом; до обратного поезда времени было немного. На станции Юстон нас высадили, а поезд отвели на запасной путь из-за еще одного тревожного предупреждения. Железнодорожная компания даже сочла необходимым разнести пассажирам горячительные напитки. Ковда Йен и его друзья были молоды, они все говорили о том, чтобы переехать в Лондон. Большинству это удалось. Тони Наттолл преподает графический дизайн, Оливер Кливер — крупный руководитель в рекламной сфере, а Хелен Аткинсон Вуд стала успешной актрисой. Есть печальная ирония в том, что этому городу принадлежит теперь и Йен. Я обнялась с Робом и сошла с поезда в Маклсфилде. Было очень поздно и страшно холодно. На мгновение я почувствовала себя одинокой, будто потеряла что-то или кого-то — заново овдовела. И хотя иногда я не могу мысленно не оглядываться, вспоминая нашу молодость, в глубине души я понимаю, что дорога одна — вперед. Подписание контракта с London Records освободило меня от моего прошлого, и я почувствовала, что теперь имею право завершить свой рассказ и дать Йену покоиться с миром.

1. Городской шум[1]

Йен Кевин Кертис родился 15 июля 1956 года в день святого Суизина. Он появился на свет в клинике «Мемориал», в фабричном районе Манчестера, но детство провел с родителями в Хердсфилде, на окраине городка Маклсфилд. Кевин и Дорис Кертис к тому времени были женаты четыре года; Кевин работал следователем в железнодорожной полиции. Родственники в этой небольшой семье дружили, и Йен со своей младшей сестрой Кэрол в детстве часто гостили у манчестерской родни. Он с любовью вспоминал время, проведенное с бабушкой и дедушкой по материнской линии или у родственников из Канвей-Айленда, в графстве Эссекс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});