Олимп, штат Техас - Стейси Суон

class="p1">— Ты когда собираешься поговорить с братом? — интересуется Юна.

— А это возможно? — спрашивает он.

— Не только возможно, но и неизбежно. — Мать отвлекается, потому что Рем кладет свою огромную голову на столешницу и нюхает печенье. Юна берет одну штучку из коробки, разламывает, бросает половинки в противоположные стороны. Собаки кидаются за лакомством. — Впрочем, если ты считаешь, что не обязан извиняться ни перед ним, ни перед нами, я в принципе не понимаю, зачем ты приехал.

Гнев Юны он всегда ощущал как нечто осязаемое, слой горячего свинца у себя на коже. За долгие годы он притерпелся, научился не отшатываться, но теперь удержаться трудно, ведь он так давно ее не видел.

— Прости меня, — говорит он, но слова звучат ей в спину — мать идет к кухонному окну. Они слышат, как подъезжает машина.

Хлопает дверца, грубый голос выкрикивает: «Сволота!» Мать вздыхает, отворачивается от окна — глаза закрыты. Собаки поднимают головы, вслушиваются в резкий звук — металл скребет по металлу, потом бьется стекло, потом глухой удар — что-то тяжелое стукается обо что-то еще тяжелее. Марч выскакивает на крыльцо, Арти — за ним по пятам, Ромул и Рем вылетают следом. Юна кричит ему: «Отзови собак!» — еще до того, как он успевает сообразить, что к чему.

— А ну, ко мне. Живо!

Собаки застывают — шерсть на загривках стоит дыбом. Он хватает обеих за ошейники, они позволяют затолкать их обратно в дом. Марч закрывает дверь, чтобы не выскочили.

Снаружи, на газоне, Геп лупит по боку фургона Марча тяжелой кувалдой. Марч заранее знал, что так будет. Геп не заставлял его уехать из города, не гонялся за ним с винтовкой. Если внутри скопился гнев, выместить его на машине не так уж плохо. Марч даже успевает сообразить, что, поскольку Геп — владелец единственной в городе автомастерской, именно ему придется заплатить за ремонт. А потом Геп прерывается, переводит взгляд на Марча на крыльце, замахивается сплеча и вдребезги разносит лобовое стекло. Марчу это как удар по телу, он чувствует, что проваливается в то самое тайное место, про которое потом забудет. Он несется через лужайку прямиком к Гепу, стремительно, орет так громко, что собаки на кухне разражаются лаем, рвутся наружу, трясут дверь. Марч — он сантиметров на пятнадцать выше брата — накидывается на него прямо с разбегу.

Когда Марч приходит в себя, он лежит на спине и тяжело дышит, плечо саднит. Геп — в полуметре, на четвереньках, губа разбита, левая сторона лица перепачкана травяным соком и грязью. Арти, явно ошеломленная, стоит между ними, в руках лопата. Геп пытается подняться, но тут мать становится между ними. Марч устремляет глаза в безоблачное небо, скрытое ветками пекана, глубоко вдыхает и выдыхает, чтобы слегка успокоиться.

— Говнюк, предатель, — говорит Геп. — Падла безнравственная.

Марч пытается изобрести достойный ответ, но тут видит над собой материнское лицо — на нем написано такое пронзительное ожидание, что Марч, к собственной досаде, не в силах его игнорировать, тем более от него только и нужно, что не дергаться.

— Один из моих парней приметил тебя у отцовской конторы, — поясняет Геп. — Ты что, думаешь, что сможешь просто вернуться к прежней жизни? Думаешь, что ты этого достоин?

Марч с удовольствием отмечает, что мать бросает на своего любимчика взгляд, полный ярости.

— Ты сюда ругаться приехал? — интересуется она.

— С ним только ругаться и можно.

Марч садится, опускает руки в траву, цепляется за нее, удерживая равновесие. Геп выпрастывает из бороды обрывок стикера с лобового стекла. За спиной у Гепа, рядом со старинным фургоном, стоит мужчина средних лет — Марч раньше не видел ни автомобиля, ни гостя.

— А мы с Арти должны все это слушать? — произносит мать. А потом тоже видит незнакомца рядом с фургоном и густо краснеет. — Вы рано, — говорит она незнакомцу. — Подождите возле выпаса.

Еще раз обозрев всю сцену, незнакомец кивает и залезает обратно в свой «форд».

Вместо того чтобы ответить матери, Геп закидывает кувалду в кабину своего фургона-эвакуатора. Потом подходит к Арти и что-то шепчет ей на ухо, после чего говорит Юне:

— Я обратно в город.

Потом бросает на Марча взгляд, по которому видно, что он с удовольствием отходил бы и его кувалдой. Тем не менее забирается в кабину и едет следом за незнакомцем.

— Еще не поздно вернуться туда, откуда приехал, — обращается мать к Марчу. — Заставить тебя я не могу, могу лишь напомнить о такой возможности. — Она закидывает голову к небу, растирает шею, а потом пешком направляется к выпасу.

Арти подбирает осколок стекла из фары, усаживается рядом с Марчем, роняет стекло ему на колени.

— Полагаю, тебя придется подвезти.

Они оба ошарашены. Лобовое стекло теперь представляет собой вогнутое непрозрачное переплетение трещин с зияющей дырой посередине. Марч понимает: двухлетнее изгнание не было карой. Кара еще впереди.

— В этом дурацком черном фургоне все равно было слишком жарко, — говорит он, и Арти улыбается краешком рта.

О ТОМ, КАК У МАРЧА НАЧАЛИСЬ ПРИСТУПЫ ЯРОСТИ

Время колос седой из зерна погребенного гонит.

Овидий

Марчу было четыре года. Гепу — шесть.

В тот день в школе Геп соскучился по брату. Очень обрадовался, когда после того, как он отшагал полкилометра от решетки на дороге, где останавливался автобус, мать встретила его, распахнув дверь на веранду и выставив на крыльцо несопротивляющегося Марча.

— Идите играйте, — распорядилась она и ушла обратно.

— Что случилось? — спросил Геп.

Марч передернул плечами, вытянул руку, толкнул отцовское кресло, потом привалился к стене дома с выражением, которое все чаще появлялось у него на лице: не то чтобы гнева, но и не печали. Геп опустил ладонь Марчу на затылок, погладил, потом сказал:

— Тебе водить. — И спрыгнул с крыльца, крикнув: — Все деревья — домики!

Рядом с домом деревья росли довольно редко, а бегали братья примерно одинаково. Ростом Марч уже догнал брата и быстрее срывался с места, зато Геп за два лишних года лучше освоил координацию. Геп побежал к тополиной роще — до нее было довольно далеко. Марч преследовал его от дерева к дереву, но не успевал запятнать — Геп очень ловко проскакивал между стволами. Через пять минут Марч перестал обзывать его трусом, а потом гадом и только крякал на каждом рывке. У Гепа до сих пор болел локоть после недавней потасовки с Марчем, так что старший брат подскочил к еще одному огромному тополю, обежал его, начертив круг вытянутой рукой. А потом остановился, потому что младший издал вопль отчаяния, слишком громкий для такого тщедушного тела.

Марч