Рейтинговые книги
Читем онлайн Смотритель - Дмитрий Вересов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 46

Павлов все это время плотоядно освобождал зубами шампур.

А спустя еще полчаса «Шкода» уже неслась по вполне приличному проселку, выведшему их на волосовскую дорогу. У метро все вышли, но Павлов, среди пробок будничного дня, вернулся домой только к полудню.

Спать, впрочем, не хотелось. Он достал карту Ленобласти с намерением разобраться, куда же занесла их «ночь накануне Ивана Купала», но, обнаружив действительно две Извары, никакой прямой дороги нигде не нашел. Скорее всего, она и вправду была военная и потому на карте не обозначалась. А усадьба? Что это была за усадьба? Впрочем, таких заброшенных островков былой жизни разбросано по матушке-России столько, что устанешь считать. Теперь, правда, говорят, что в некоторых местах их выставляют на торги – и покупателей на барские фундаменты находится даже с излишком. «Купить, что ли?» – вдруг мелькнула у него шальная мысль, но неизбежно связанные с этим хлопоты мгновенно ее охладили. Хватит с него и магазина шуб, а главное – яхты. С ними-то не разобраться.

Павлов был патологически ленив во всем, что касалось денег и дел. Как функционировал его магазин, для всех оставалось загадкой, ибо, легкий на подъем и всегда готовый сорваться и помчаться в любое путешествие, он становился вялым и апатичным, как только речь заходила о расчетах, накладных, бизнес-планах и тому подобном. Цифры наводили на него какую-то мистическую дрему, веки тяжелели, мысли сбивались, жизнь становилась скучной. Даже таблица умножения не давалась ему ни в какую, и, прежде чем сдать капитанские экзамены, ему полгода пришлось мучиться с учебниками третьего класса по математике. Даже его бывшая жена Верка, филолог, разбиралась в цифрах лучше него.

Однако он был везунчик: его дела шли как-то сами собой – шубы худо-бедно продавались, яхта ходила, и «шкода» ездила. И это позволяло ему то отправляться куда-нибудь на Байкал, то неделями сидеть дома и запоем читать какого-нибудь Доде или Лимонова. За женщинами он особо не гонялся, в еде был неприхотлив, равно как и в питье, и в свои тридцать два года мог бы жить как божья пташка, если бы не случавшиеся иногда с ним порывы тоски. Причем никакой причины, закономерности или периодичности в них не было – просто накатывало, и все. Поначалу он, разумеется, пытался бороться с ними спиртным, женщинами, переменой мест, бешеной ездой, чтением всякой философской и психологической литературы, но все средства эти оказались абсолютно бесполезными, и Павлов смирился.

На яхте, купленной им пару лет назад и названной почему-то «Гунькой», он просто уходил далеко в залив и болтался там бездумно и бесстрастно, вызывая осуждение и раздражение настоящих яхтсменов. Серая безжизненная вода залива, мрачные очертания фортов и низкое небо гармонировали с его тоской, постепенно высасывая ее из души и оставляя последнюю прозрачной и легкой, как, впрочем, тому и положено было быть. После этого на некоторое время вполне удавалось позаниматься и шубами.

Так что с мыслью о барском фундаменте подобру-поздорову следовало распрощаться сразу же, несмотря на всю остро ощущаемую им прелесть подобных местечек. Эти северные усадьбы в краю холмов и песчаных гряд, перелесков и крутых берегов носили отпечаток какой-то томящей женственности, а разбросанные вокруг в изобилии старинные могильники, курганы и жальники придавали им налет печальной и уже совсем нестрашной мистики. Да и народ тут жил небогатый, средней руки, поместья нещадно дробились наследниками, всякими поручиками да секунд-майорами, редко что полковниками. И что-то было в них пронзительное, щемящее в отличие от помпезных южных или московских ансамблей, а минувшая жизнь поражала Павлова своей терпеливой удовлетворенностью. О, как легко он мог бы жить так же: хозяйственные дела, охота, да изредка незатейливые, но веселые праздники, да барышня-соседка, да щей горшок, да сам большой…[17]

Впрочем, Павлов знал, что это лишь иллюзия и обман: город давно лишил своих обитателей даже тех чувств, какими проживалась та незатейливая жизнь. Поэтому он со спокойной совестью отбросил карту. Куда ему без компьютера и без Интернета – да и зачем? А Ольга все-таки оказалась сладкая, хотя и совершенно ускользающая, даже в последний миг, – но зачем ему и Ольга? Замужняя женщина, лишние хлопоты… А хлопот и без нее уйма, сантехник опять, конечно, не явился… На кухне упорно капала вода.

Павлов поднялся и наступил ногой на карту, закрыв разом три уезда и захватив пальцами Лужскую губу. В квартире пахло летом, и грубые кирпичные стены кухни с обнаженными трубами, которые так уютно смотрелись зимой, теперь напоминали внутренности котельной семидесятых. Солнце сверкало на металле посуды, на сгибах плиты и торцах полок, а телефон-автомат, какие когда-то были на каждом углу, казался раскаленным, как в будке. Павлов выпил кофе, полистал журнал, сунутый ему в окошечко тинейджером, когда его «Шкода» застряла в пробке, полез за сигаретами и наткнулся на зеленый осколок. Из холодного и блестящего он стал теплым и мутным, и Павлов небрежным щелчком отправил его в пепельницу. Надо было двигаться на Каменноостровский, к шубам, которые как раз должны привезти. Но солнце светило так ярко, кот из квартиры напротив так плотоядно крался за голубем, и от рубашки еще так явственно пахло костром и травой, что Павлов снова, в который уже раз в своей жизни, махнул рукой и, спустившись к машине, поехал совсем в другую сторону. Быть может, именно это постоянное непостоянство и разлучило с ним Верку, считавшую такие рывки порывами слабости.

На этот раз он решил обмануть случай и сделать обратный путь от забытой усадьбы к Медушам. Быть может, где-нибудь он все же вывернет на эту загадочную дорогу. Но, добравшись до Жельцов, где они вчера выскочили на Киевское шоссе, он понял, что ему теперь не найти даже той самой усадебки. Он упрямо спрашивал всех встречных и поперечных, красочно описывал луг, родник и шале, но на него смотрели как на сумасшедшего. Наконец, какая-то тетка вытерла потное лицо косынкой.

– Ты на машине? Так и отправился бы вон к Сев Севычу в Рождествено, он тебе все как есть расскажет. Знато-о-ок! – с уважением добавила она.

– А где его искать там, в Рождествено?

– Господи! Да его каждая собака на тракте знает! Только спросишь, где, мол, Сев Севыч живет, – тебе любой и скажет.

К мосту Павлов подъехал уже в сумерках, но на обочинах, как назло, не было ни души – даже собачьей, которая тоже, как уверяла тетка, должна знать пресловутого Сев Севыча. Павлов постоял, дожидаясь, но шоссе оставалось пустым, и только спустя минут пятнадцать появился дебильного вида парень. На вопрос о Сев Севыче он ухмыльнулся:

– Где-где? Ясно дело, либо у Рукавишниковых[18] кофе пьет, либо у Самсона[19] чаи гоняет, а то, може, и у себя спит.

– И где мне искать этих Рукавишниковых?

Парень прыснул и убежал. Оставалось только идти искать неведомых гостеприимных хозяев, но Павлов вовремя вспомнил, что совсем рядом Выра, где есть музей, и уж там-то ему все расскажут. Должны же они знать про усадьбы в своем уезде! Он медленно, так никого больше и не встретив, переехал мост и тут же увидел грязно-розовую унылую стену музейчика. Прямо посередине, будто подпирая часовенку, сидел роскошный мраморный дог. «Сторожит, наверное, – подумал Павлов, глянув на часы, – и ничего ведь мне не скажет, собака такая… А все ушли, раз пса выпустили… – Но на всякий случай он подошел к воротам, естественно, оказавшимся запертыми. Дог, не скрываясь, внимательно следил за ним. – Голодный, наверное, или это я сам с утра не ел? То есть с ночи…» – Павлов неожиданно для себя развернулся и в ближайшем павильоне купил гамбургер и пару пачек сосисок псу, хотя пять минут назад о еде даже не думал. Однако гордая животина даже не повернула головы – будто и впрямь была изваяна из мрамора! – и Павлов ни с того ни с сего разозлился; разозлился на впустую потраченный день, на холодность Ольги, на грядущий скандал с поставщиком, на идиотские, рано закрывающиеся музеи и на презрительных собак. Он уже сел за руль, как вдруг увидел в глазах собаки не презрение, не голод, а ту же беспричинную тоску, что слишком хорошо была знакома ему самому. Это был всего лишь миг, доля секунды, но рука его уже открывала дверцу. Пес ловко прыгнул на заднее сиденье, и тотчас Павлову стало все ясно, что Рукавишниковы – это, конечно же, музей Набокова на холме, а у Самсона – это никак не иначе как в домике смотрителя. Но ломиться в давно уже закрытые музеи было глупо, да и желание узнать про усадебку пропало, как будто его и не было. Зато сзади, элегантно скрестив когтистые передние лапы, лежал пес – давняя-давняя, почти забытая детская мечта Павлова, сбывшаяся так неожиданно.

Глава 2

«… и, отскочив на пару шагов, сэр Эндрю выхватил шпагу. Набережная Джудекки в этот ранний час была пуста, и только далеко на противоположном берегу вставал в непроглядном тумане шпиль Сен-Ладзаро».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 46
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Смотритель - Дмитрий Вересов бесплатно.
Похожие на Смотритель - Дмитрий Вересов книги

Оставить комментарий