Разность заразы - Вадим Молодых

А плесени ли?..

Откуда? Техническое и санитарное состояние здания безупречно.

Удивительно, но следом внимание всех опять было привлечено трансляцией из пустыни. Там началось сворачивание несостоявшегося мероприятия. Разочарование извещённых об этом зрителей быстро перешло в негодование – деньги-то уплачены! За что? Где обещанное зрелище? Где «зелёные человечки»?!

Гул толпы, начавшей спускаться с трибун, основной нотой имел ноту недовольства, которая стала заглушать все остальные звуки, сложенные в композиционно-торжественную последовательность, исполняемую поднятым по тревоге во всеоружии и привезённым в пустыню главным симфоническим оркестром США. Наконец и тот, будто бы не выдержав унижения бессмысленностью своего здешнего выступления, тоже умолк – трубно сдулся.

Камера последний раз показала президента и, невыключенная ещё, зашатала его по экрану, заподкидывала и, в конце концов, потушила. The end.

И сразу же на экранах в зале генассамблеи стала демонстрироваться картинка о происходящем в зале же, словно издевательски предлагала посмотреть на самих себя со стороны. Но пятно на потолке вытеснило все другие микросюжеты, став одним большим статичным действием постановки. Его показывали так крупно, что теперь, наконец, его можно было рассмотреть, не напрягаясь, без использования театральной оптики, имевшейся у некоторых заседателей-эстетов, не желавших зависеть от капризов внутренней трансляции.

– Плесень! – разноязыко зашелестело-загудело-зарычало в зависимости от фонетических особенностей языков в разных углах зала.

– Oh God! Только этого не хватало… Да ещё в прямом эфире… Что за день сегодня!

Это было проговорено себе под нос председательствующим на заседании. В сердцах сказано на привычном и понятном всем английском языке в микрофон, который он, конечно же, забыл отключить, будучи в растерянном расстройстве, как поняли многие.

То ли расчувствовавшись от недипломатического откровения замгенсека, то ли расценив эту реплику как театральность, некоторые заседатели даже похлопали в ладоши. Но скорей всего, аплодисменты – вежливые, негромкие, с ленцой аристократизма – были обозначены как проявление энтузиазма от того, что стало происходить хоть что-то после многочасового беспредметного ожидания. Как следствие этого откровения души на лицах появились даже одобрительные и ободрительные улыбки.

Но тут мирно гудящую тишину взорвал многократно усиленный динамиками пренебрежительный возглас:

– Да ладно вам!

Все вздрогнули и задёргались, не понимая сразу, кто так осмелился заговорить в столь рафинированном мировом собрании. Несколько человек, впрочем, сумели быстро зрительно выхватить источник высокомерия и уже стояли, указывая руками и пальцами в направлении того, кто продолжал так же злобно, как и начал:

– Тоже мне пострадавший! Было бы из-за чего истерить… Подумаешь – плесень на потолке… Вот у нас расстройство так расстройство! Инопланетяне эти чёртовы! Где их носит? Заблудились, что ли?

И добавил совсем уж непротокольно:

– Fuck them…

Никто не мог поверить своим ушам – высший дипломатический форум на планете! Эталон этикета и сдержанности, консерватизма и толерантности… А тут!

Однако наиболее ближние к хаму быстро меняли природу своего недоумения с безусловного негодования на весёлое удивление, видя выражение лица возмутителя спокойствия, которое было тоже недоумённым, словно само себе удивлялось.

Проговорив эдакую неучтивость, хам с таким растерянным видом оглядывал уставившихся на него дипломатов со всего света, что у тех не осталось никакого сомнения – он не хотел. Само вырвалось!

Перенервничал человек… Было от чего – председателю хамил руководитель американской делегации. Сейчас всё руководство США, весь американский официоз чувствовал себя, как ещё живой карась, увидевший сковородку.

Но секундное понимание и сочувствие сменились гораздо более вытянутым в будущее злорадством даже у давних и постоянных союзников США. Кое-кто и руки откровенно потирал в предвкушении скандально-протокольного унижения мирового гегемона и доминанта.

А северокорейская делегация откровенно смеялась в голос, не в силах произнести ни слова, восторженно ощущая себя наконец-то по-настоящему счастливой в своей единственно верной идее «чучхе».

Предварённый нахальным смешком в динамиках и переведённый как «Ха!» в наушниках раздался призыв руководителя российской делегации к допуску в зал журналистов:

– Почему тут только камеры? Толпа репортёров томится в пресс-центре… Надо их пустить. Пускай посмотрят-послушают и расскажут всё как есть. Триумф свободы слова, а-а? Ха-ха-ха…

Ржать, а не смеяться, начали многие, если не все. Дипломатическое собрание превращалось в балаган – в базарное сборище. При этом каждый из присутствующих думал… Нет! Был уверен… что неприглядно будут выглядеть только его враги и соперники, а сам он – безусловно и в высшей степени достойно.

Однако председатель заседания отнёсся к российскому сарказму совершенно буквально:

– Да! Вы правы! Разумеется! Пусть входят…

И поверг ехидных интриганов этим своим простодушием в изумление. Они-то по своей домашней «византийской» привычке рассчитывали на то, что он, оконфуженный дважды уже за сегодня, борясь за честь мундира всего аппарата ООН, начнёт вилять и изворачиваться, даже запрещать, как это у них самих на родине принято, а этот – ничего себе, принимает всё за «чистую монету», словно бы другими категориями и принципами живёт… Такого и не ухватишь!

– И ещё… – добавил злости в души недоброжелателей замгенсек. – Секретариат, вызовите сюда сейчас же security и хозяйственную службу. Это им придётся отвечать на вопросы о плесени. Завхоза сюда! На брифинг! Пусть объяснит не только всем, но и нам, что за чертовщина у нас на потолке.

– Да нужна репортёрам твоя плесень! Fuck it…

Американец, совершенно избавившийся от растерянности на лице и в жестах, аж подскочил и воздел руки к небу… Впрочем, наверное, всё-таки, к потолку:

– Инопланетяне – вот их интерес! Fuck them…

Завершение сеанса высокомерия требовало ещё и плевка на пол, что вполне бы соответствовало пренебрежительному выражению лица американца и его позе – задранная вверх и в сторону от всех голова, отставленная расслабленно нога и руки в карманах. Нехулиганским, правда, был «прикид» – костюм-галстук, но и он не выбился из стилистики портрета, так как мгновенно представился всем потёртой джинсой, увешанной на бёдрах двумя кольтами.

И тут, не выдержав антидипломатической лексики, взорвался замгенсек и завизжал в ответ неожиданным фальцетом, чем поразил коллег вдвойне – никто никогда не видел его заведённым и тем более не представлял, что у крупного и статусного мужчины бывает не крик, а визг.

– Пре-кра-ти-те-е-е!!! – замгенсек даже кулаком по столу постучал. – Прекратите сейчас же! Не забывайте, где вы находитесь! Иначе мне придётся…

Он затих. Замялся. Сник даже.

– Ну-ну… Что?! – американец с усмешкой взывал к продолжению. – Что придётся?

– Отключить вам микрофон… – промямлил председатель собрания. Затем решительнее: – Лишить вас слова на неде… на месяц! – И совсем уже преодолевая свою отчаянную трусость, выкрикнул – снова взвизгнул: – Удалить вас из зала!

Американец по-ковбойски заржал:

– А-аха-гха-га-га-га! Удалить, говоришь? А-ага-га-га-го-го… Ну удалишь… И что?! Что будет представлять из себя это собрание, fuck it, без Соединённых Штатов Америки? А-а?!

Американец повернулся к залу и ещё раз агрессивно гавкнул:

– What?!

При этом он расставленными в стороны руками, словно бы охватывающими весь зал – всех в нём сидящих, как будто оттолкнулся от воздуха и головой боднул пустоту. Продолжил с пренебрежением:

– Без США здесь будет всего лишь убогое сборище неудачников. Fuck you!

После этого он повернулся к залу спиной и ухнулся в своё кресло, а затем демонстративно наискось положил на стол сначала одна ногу и следом на неё крест-накрест – вторую. Причём когда он укладывал ноги на стол, то задевал на нём что-то металлическое (ключи, что ли?), звякавшее через невыключенный микрофон так решительно железно, как будто это были шпоры.

Пауза. Через пяток секунд:

– Перерыв! – председатель сдался. – Перерыв. Всем покинуть зал для проведения санинспекции вновь образованного пятна на потолке. Расходитесь… Обедать… Курить… Спать… Что хотите… В общем… Все – вон! Во-о-о-он!!! Fuck…

Глава IV

Доступ к телу

Мининодел, владея сенсационной, выгодной для державы, информацией и стремясь первым донести её до главных ушей, чтобы заработать себе плюс в президентской симпатии, спешил в Кремль, прямо как гонец в Древней Греции с хорошей новостью. Не бегом, конечно, а в лимузине, едва сдерживаясь, чтобы не подталкивать водителя в спину. «Крякалка» – крякала, проблесковый маячок – маячил, но всё равно скорость казалась недостаточной.