Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

вашем случае это был страх…

Она кивнула:

— Я начала бояться Невиля почти сразу после нашей свадьбы. Но знаете, что было самое ужасное? Я не понимала, чего боюсь. Мне стало казаться, что я медленно схожу с ума.

— Но сумасшедшей были не вы, — сказал Баттл.

— Когда я выходила замуж, Невиль производил впечатление исключительно здорового и нормального человека… Он неизменно пребывал в прекрасном расположении духа, был удивительно тактичен и любезен со всеми.

— Любопытно, — заметил Баттл. — Вы знаете, он играл роль идеального спортсмена. Вот почему ему удавалось сдерживать свой темперамент во время теннисных турниров. Избранная им роль — роль идеального спортсмена — была более важной для него, чем роль победителя турнира. Однако, безусловно, это стоило ему огромного нервного напряжения. Такое неестественное поведение сильно изматывает. Он не давал выхода своим эмоциям, и они постепенно подтачивали его изнутри.

— Да, изнутри… — с содроганием произнесла Одри. — Он все держал в себе. Никто ни о чем не догадывался. Только иногда вдруг — случайно брошенное слово или взгляд… Но потом мне казалось, что я просто что-то не так восприняла… Очень странное ощущение. И тогда, как я уже сказала, я подумала, что, должно быть, во мне самой есть нечто странное… И постепенно стала бояться. Знаете, у меня был такой беспричинный страх, какой бывает только у душевнобольных людей! Я говорила себе, что схожу с ума, что я совершенно бессильна… Я чувствовала, что готова пойти на все, что угодно, лишь бы избавиться от этого страха. А однажды пришел Адриан и признался, что любит меня. И я подумала, что это может стать для меня чудесным избавлением… Я решила уйти к нему, и он сказал…

Она запнулась.

— Вы знаете, что произошло? Мы договорились встретиться… но он так и не пришел… Он погиб… У меня такое чувство, будто Невиль как-то организовал эту аварию.

— Может быть, так оно и было, — сказал Баттл.

Одри изумленно взглянула на него:

— О, вы так думаете?

— Мы этого никогда не узнаем. Автомобильную аварию организовать довольно легко. Хотя не стоит предаваться грустным размышлениям на этот счет, миссис Стрендж. С той же вероятностью она могла случиться без чьей-либо помощи.

— Да… Я была совершенно разбита. Я вернулась в Ректори, в дом Адриана. Мы с ним еще только собирались написать его матери, но поскольку она пока не знала о наших планах, то я подумала, что не стоит ей ничего рассказывать. Это могло бы еще больше расстроить ее. А Невиль пришел в тот же вечер. Он был очень милым… и добрым… Но все время, пока мы говорили с ним, я испытывала какой-то панический страх! Он сказал, что лучше никому не знать о наших отношениях с Адрианом, что я смогу развестись с ним, он сам предоставит мне основание для развода, поскольку собирается жениться на другой женщине. Я была искренне ему благодарна. Он действительно считал Кей очень привлекательной, и я надеялась, что все может устроиться самым наилучшим образом и что я смогу справиться со своей странной одержимостью. Мне по-прежнему казалось, будто все дело во мне.

Но я так и не смогла до конца избавиться от своего страха. Никогда я не чувствовала себя полностью свободной… А потом как-то раз мы встретились с Невилем в Гайд-парке; он сказал, что мечтает о том, чтобы мы с Кей стали друзьями, и спросил, не буду ли я возражать, если они тоже приедут сюда в сентябре. Могла ли я отказать?! Ведь он был так добр ко мне.

— «Залетайте, не стесняйтесь, — мухе говорил паук»,[205] — вставил суперинтендант Баттл.

Одри поежилась:

— Да-да, именно так…

— Эта хитрость ему вполне удалась, — заметил Баттл. — Как он яростно протестовал, подчеркивая, что это была его собственная идея! Думаю, у всех сразу создавалось впечатление, что он кого-то выгораживает.

Одри сказала:

— И вот я приехала сюда… Все было как в кошмарном сне. Я чувствовала, что должно произойти нечто ужасное… Я знала, что Невиль что-то задумал… Что надо мной нависла угроза. Но я не знала, какая именно… Понимаете, мне казалось, что я живу как в бреду! Меня охватил просто какой-то парализующий страх… Так бывает во сне, когда ты видишь все происходящее и не можешь пошевелиться…

— Мне всегда хотелось посмотреть, — сказал Баттл, — как змея завораживает птицу так, что бедняга теряет способность летать… Но сейчас я уже не уверен в этом…

Одри продолжала:

— Даже когда убили леди Трессильян, я еще не понимала, что это означает. Я была просто ошеломлена и даже не подозревала Невиля. Ведь его совершенно не волновали деньги… Глупо было думать, что он может убить ее из-за пятидесяти тысяч фунтов. Знаете, мистер Баттл, мне все время вспоминалась история мистера Тревиса, которую он рассказал нам в свой последний вечер. Но я никак не связывала ее с Невилем. Тревис упомянул о какой-то физической особенности, по которой он мог бы узнать этого ребенка через много лет. У меня на ухе есть шрам, но мне казалось, что все остальные не имеют никаких заметных особенностей.

— Нет, вы просто невнимательны, — сказал Баттл. — У мисс Олдин — прядь белых волос, у Томаса Ройда повреждена правая рука, и этот недостаток мог возникнуть не только в результате землетрясения. У мистера Латимера очень необычная форма черепа. А Невиль Стрендж… — Он сделал паузу.

— Неужели у Невиля нет никаких физических особенностей?

— Безусловно, есть. Его мизинец на левой руке короче, чем на правой. Это очень интересная особенность и чрезвычайно редкая.

— Так, значит, это был он?

— Да, именно он.

— И Невиль повесил ту табличку на лифт?

— Конечно, он сбегал в отель и успел вернуться обратно, пока Ройд и Латимер угощали старика напитками. Гениально и просто… Сомневаюсь, чтобы мы смогли доказать, что это было убийство.

Одри вновь нервно поежилась.

— Ну-ну, не переживайте так, дорогая, — сказал Баттл. — Все уже позади. Продолжайте ваш рассказ.

— Вы очень приятный собеседник… Я, наверное, за год столько не наговорила бы!

— Нет, вы мне льстите. Когда же вас впервые осенило, что весь этот замысел родился в голове гениального мистера Невиля?

— Не могу сказать точно. Все соединилось вместе как-то внезапно. Он сам был совершенно чист, и подозрение падало на всех остальных. И потом, случайно я заметила, как он посмотрел на меня… Знаете, таким злорадным взглядом. И тогда я все поняла! А после этого… — Она резко оборвала фразу.

— Что же было после этого?

Одри медленно сказала:

— Я подумала, что есть один самый быстрый способ избавления…

Суперинтендант укоризненно