Выкупленная жизнь (СИ) - Лавру Натали

— Нет! Нет-нет-нет! — он схватил меня за плечи. — Не смей этого делать!

— Саш, мы должны уехать. Дома Дилан скорее сможет вернуться к нормальной жизни, да и я уже задыхаюсь в этом городе. Ты можешь поехать с нами.

— И что я там буду делать?

— Станешь новым членом клана, без дела и внимания не останешься, возможно, найдёшь свою любовь, мы будем часто видеться…

Он невесело усмехнулся.

— Когда вы уезжаете?

— В четверг. — он весь поник, но ничего не ответил. — Саш, приезжай?

— У тебя теперь есть муж, зачем тебе я?

— Ты мне друг, и я хочу, чтобы ты у меня был, несмотря на все твои закидоны.

— Но в гости меня больше не зовёшь. — упрекнул он.

— Дилан ещё не до конца пришёл в норму… — поделилась наболевшим я.

— Это как?

— Будто бы это вообще не он. Я надеюсь, всё наладится, когда мы вернёмся домой.

Сашка присвистнул, Максимка, стоявший рядом, попробовал повторить, получилось смешно. Некоторое время мы ещё стояли, обнявшись все втроём, затем разошлись. Максим огорчился, что мы не позвали дядю Сашу на ужин, и добавил, что это всё из-за папы. Кажется, назревал конфликт…

Глава 8

Когда все дела в Москве были завершены, мы улетели в Краснодар. Один телефонный разговор я откладывала до последнего: нужно было сообщить новости Седому и его жене, но так, чтобы их не хватил удар.

Внезапно я обнаружила, что симкарта, на которой хранились их номера, неисправна. Я даже не знала, сдают ли старики квартиру Дилана, сменили ли замок или вовсе продали её. Мы просто ехали в неизвестность.

Голый московский март сменился зеленеющими газонами Краснодара, на деревьях уже распускалась листва, а солнце светило почти по-летнему. Максимка прыгал и смеялся, радовался, что теперь он будет часто видеться с бабушками и дедом.

До дома мы взяли такси. Моё сердце колотилось так, как будто я бегу марафон. Наконец, показался наш дом. У подъезда стояла заведённая служебная машина Владимира Александровича.

Максимка, будучи почти налегке, только войдя в подъезд, понёсся вверх по лестницам.

— Почти пришли. — сказала я Дилану. — Твой отец ещё дома, зайдём?

Тут же я услышала возглас Максима:

— Дедушка! — дальше эхом раздался невнятный ответ Седого, затем снова звонкий детский голосок. — А мама с папой внизу идут!

Мы поднялись на этаж. Дилан пожал отцу руку, они обнялись. Меня старик как будто не увидел, даже не поздоровался со мной. Я почувствовала себя лишней и подумала, что это только самое начало кошмара.

Седой отменил свою поездку, Дилан до глубокого вечера провёл у родителей, Максим тоже был у них в гостях, но вернулся чуть раньше. Он поинтересовался, почему бабушка с дедушкой так не любят меня, я не нашлась, что сказать. Оставалось только представлять, каких гадостей обо мне наслушался мой сын.

Квартира всё это время пустовала, с дороги я в первую очередь занялась уборкой, потом сходила в магазин и приготовила еду.

Вещей из Москвы привезли не очень много: только одежду, мой ноутбук и Максимкин велосипед, остальное оставили. Я нашла время и позвонила маме, долго говорила с ней, делилась новостями. Мама заметила, что голос у меня грустный. Собственно, мне было из-за чего грустить.

Но одна вещь меня всё-таки радовала: круглая сумма на моём счёте. Её хватало на то, чтобы отдать Ирме долг, и ещё должно было остаться. Я подумывала о том, чтобы купить в ипотеку квартиру, вложить деньги в качестве первоначального взноса. Квартиру можно сдавать, пока Максим растёт. Конечно, в этой семье никогда не было проблем с жильём, но мне почему-то не хотелось зависеть от них, я уже привыкла обходиться без посторонней помощи, тем более что теперь даже Дилан вёл себя, как чужой. Нужен был запасной вариант, куда я смогла бы уйти в случае обострения ситуации. Мало ли что.

Но планы планами, а в текущей ситуации меня волновало то, как мы теперь будем спать: с тех пор как Дилан пришёл в себя, он не позволял притрагиваться к себе и жил в отдельной комнате, а здесь была только одна комната, один диван и одна детская кровать Максима, — не спрячешься, не закроешься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Жизнь началась по новой: очередной детский сад для Максима, интернатура в больнице, с которой было связано столько воспоминаний. По иронии судьбы мне опять попался Костя Жуков, мой бывший одногруппник, маниакально помешанный на эзотерике, монстрах и, в частности, на мне. Он весь расцвёл, когда мы лицом к лицу столкнулись в кабинете. Я, как могла, старалась воздерживаться от рассказов о себе, кокетничала, прыгала с темы на тему и была ещё более скользкой, чем раньше. Мастерства-то поприбавилось. Впрочем, я была рада увидеть знакомое лицо.

Дилан тоже начал ходить на работу, но сильно психовал, что не помнит ничего из того, что умел раньше, иностранные языки он тоже забыл, даже разучился водить автомобиль. Мы видели его только с утра и перед сном, а выходные он предпочитал проводить без нас.

Общая постель не изменила наших отношений к лучшему, он по-прежнему раздражался от любого моего действия. У меня были серьёзные причины полагать, что это родители настраивают его против меня.

Иногда Дилан ночевал в квартире родителей, так как, по его словам, мы с Максимом были невыносимыми. Однако Владимир Александрович с резким негативом отнёсся к тому, что младший сын слишком часто гостит в его квартире с ночёкой, чем вынудил Дилана искать ночлег на стороне.

Сначала я восприняла новый виток отчуждения с болью, но потом и сама перехотела видеться с мужем.

В мае, на дне рождения Дилана, в квартире его родителей собралось всё их семейство, формально была приглашена и я. Присутствовать мне не хотелось, но я решила, что так буду в курсе новостей, а мои недоброжелатели поостерегутся от неосторожных высказываний.

Помимо родителей, брата и сестры Дилана, в гости заявились Петро с Лизой и сыном Степаном, который был примерно на год моложе Максима. Мальчики до этого не были знакомы, но быстро нашли общий язык на почве компьютерных игр.

Зато Лиза, вокруг которой когда-то давно едва не разгорелся скандал из-за чрезмерной похотливости её жениха, разговаривать со мной не стала, ограничилась лишь коротким кивком и отвернулась. Мои слова о том, что мы не станем подругами, оказались пророческими. Семья Дилана не любила меня уже тогда. И, признаться, было за что. Я сама очернила себя массовыми убийствами и способностью попадать в передряги.

Нет, я не собиралась винить Лизу в том, что та приняла на веру общее мнение обо мне. Жену Петра можно было понять: у неё просто не хватило бы сил пойти против всех. Одна я такая выискалась. И теперь я — изгой и вообще не часть этой семьи.

Зато Лиза нравилась всем: её умение держаться и не болтать лишнего, стильный притягательный образ и милое личико располагали к себе. Было с первого взгляда заметно, что Пётр гордится своей супругой. Будь я в юности чуть умнее, мой муж тоже мог бы мной гордиться. На душе стало ещё тяжелее и как-то совестно.

По сравнению с ухоженной и явно не обременённой тяжёлой жизнью родственницей я выглядела, как пастушка из глухой деревни. На меня косились все, и никого не волновала мысль, что к жизни Дилана вернула именно я. Мне оставалось только держаться в стороне от беседующих друг с другом родственников и делать вид, что приглядываю за Максимом.

На празднике я была явно лишней. Интересней всего мне было наблюдать за отцом Дилана: это был редкий случай, когда старик не скрывал радости. Зато я вспомнила, как тот объявил о смерти младшего сына и подписал согласие на отключение Дилана от аппаратов. Почему же Седой делал вид, что ничего этого не было, а я — вообще не я, а пустое место? Возможно, он так и не научился признавать собственную неправоту. Ведь, согласись он тогда со мной, я не увезла бы Дилана в Москву, и всей этой грязи с проституцией не случилось бы!