Выкупленная жизнь (СИ) - Лавру Натали

Он смотрел на меня напуганными глазами, как будто не понимая, что я ему говорю. Мне пришлось задать последний вопрос ещё раз, только после этого он кивнул.

Я отключила аппарат искусственной вентиляции лёгких, теперь Дилан дышал сам.

Дальше выяснилось, что он ничего не помнит, даже самого себя, и это довольно сильно усложняло задачу по его возвращению к нормальной жизни. Однако радовало то, что он хотя бы понимал человеческую речь. Я принесла ему его паспорт и зеркало, надеясь, что это минутное беспамятство. Он заговорил, с трудом вспоминая слова и произнося их по слогам. Похоже, он думал, что я насильно держу его в этой комнате. И, тем не менее, я была вне себя от счастья, слёзы беспрестанно текли по моим щеках, с губ не сходила улыбка.

Когда Дилан узнал, что я являюсь его женой, он нахмурил брови и отвернулся к стене.

«Странно… — подумалось мне. — Почему это я ему не понравилась?»

На мои проявления нежности он ответил, чтобы я оставила его в покое. Наверное, я поторопилась с новостями, надо было дать ему немного привыкнуть.

Я изо всех сил держалась, чтобы не обвить шею Дилана руками и не впиться поцелуем в его губы. Останавливала меня только холодность любимого мужчины.

Весь вечер я не находила себе места, позвонила Игорю Евгеньевичу и сказала, что заболела и не смогу приехать, он кричал, но это было уже неважно.

Как теперь оставлять ребёнка с ничего не помнящим Диланом — было непонятно, и как за ним ухаживать, если он не даёт к себе притрагиваться, — тоже. В больнице я вынужденно взяла больничный на неделю, чтобы посвятить время мужу, мне было страшно оставлять его одного даже на час.

Дилан начал быстро восстанавливаться: во вторник он сел без моей помощи, в среду встал на ноги, в четверг смог пройтись по квартире. Я убрала трубки парентерального питания, теперь Дилан питался, как нормальный человек.

И всё было хорошо, только вот я никак не могла найти в нём хоть какие-то черты от прежнего Дилана, как будто это волчье сознание поселилось в теле моего мужа.

— Неужели ты совсем не помнишь меня? — осторожно спросила его я.

— Нет. — после недолгой паузы бросил он.

Интонации, а также жесты, движения и фразы Дилана я при всём желании не узнавала. Даже лицо, и то, казалось, изменило очертания, словно мой муж превратился в другого человека.

Максим очень искал внимания отца, но тот был резок и груб, мало реагировал на него, да и на меня, собственно, тоже. Мне казалось, Максим был гораздо счастливее, когда Дилан ещё не проснулся, тогда нас обоих грела надежда на чудо. И я не в силах была повлиять на ситуацию.

Пару раз, пока сын был в детском саду, мы разговорились, однако Дилана интересовала в основном та часть прошлой жизни, которая касалась профессии и кровных родственников. Мне было трудно объяснить ему, что родные не знали о том, что он жив. Я выложила ему только ту информацию, которая не могла сильно шокировать его. Разумеется, ни о каком клане и волчьем гене речи идти не могло.

Выяснилась ещё одна деталь: отсутствие тёплых и прочих вещей у Дилана, только джинсы и рубаха, что я взяла с собой при переезде. Мы с Максимом вместе ездили в торговый центр за покупками, набрали целую гору одежды, а также ботинки. Все размеры я прекрасно помнила наизусть.

Я предупредила Дилана, что беру дополнительные ночные дежурства в больнице, чтобы платить за кредит и квартиру, но его моё времяпрепровождение совершенно не волновало. Он отреагировал только когда к нам в гости без спроса заявился Сашка. Разумеется, выглядело это так, будто я привела любовника в дом, пока муж был в коме. Они познакомились, но Дилан сразу выказал свою неприязнь к Саше, а вечером меня ждал довольно резкий разговор:

— Это с ним у тебя ночные дежурства?

— Нет, конечно! — поспешила я его заверить. — Ты что, ревнуешь? У меня с ним, правда, нет никаких отношений. Дилан, посмотри на меня, — подошла я к нему и взяла его лицо в ладони, — мы здесь только из-за тебя: нам пришлось уехать, чтобы тебя не отключили от аппаратов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он убрал мои руки от своего лица.

— В таком случае я хочу, чтобы мы как можно скорей вернулись обратно.

— Обещаю. Как только я продам аппарат, мы уедем. Пожалуйста, не нужно ревновать меня к Саше, он мой единственный друг в этом городе.

— О какой ревности ты говоришь? Я не помню ни тебя, ни твоего ребенка.

— Это наш ребёнок. — тихо поправила его я. — Возможно, скоро ты всё вспомнишь… Нам очень не хватает тебя.

Так странно: я знала на ощупь буквально каждый сантиметр его тела, а теперь некто, занявший его, не желал подпускать меня к себе.

Я вышла из его комнаты, заперлась в ванной и долго ревела там. Мысленно я посылала себе в прошлое сигналы, что не нужно идти в тот проклятый ночной клуб. Кто знает, вдруг в какой-то из параллельных реальностей я услышу этот сигнал и решу отказаться от предложения танцевать?

В целом мне не составляло труда скрывать от Дилана свои занятия и контакты, почти всё время он проводил, закрывшись в своей комнате, не хотел общаться. Наши отношения даже близко не напоминали семейные.

Мы выставили на продажу аппарат. В первую очередь я обратилась по этому поводу в свою же больницу, но мне отказали в покупке, желающих приобрести не нашлось.

Шли первые дни февраля. Я морально устала всё ото всех скрывать и дрожала за каждое сказанное слово. О том, что Дилан пришёл в себя, я рассказала маме и Ирме, они были в высшей степени изумлены, никоторая из них уже не верила в его выздоровление, да и я сомневалась в этом. В этот раз моё упрямство было вознаграждено, мне было стыдно просить у жизни чего-то ещё.

Ехать к старикашке в следующее воскресенье мне совсем не хотелось, но если не потребовать с него денег за прошлый раз, это значило бы, что я продешевилась, а ведь я согласилась продать ему своё тело задорого.

«Так что добром или насилием, а за секс он мне заплатит» — решила я. Тем более, мне оставалось заплатить за кредит ещё около 225 тысяч, и это как нельзя лучше мотивировало меня продолжать занятия проституцией.

В тот вечер Игорь Евгеньевич ждал меня не в квартире, а в машине возле подъезда. Мела февральская метель, сильный ветер выдул всё тепло из-под моего пальто.

— Сегодня мы поедем в другое место. — огорошил меня старикашка.

— Да? И куда же?

— Увидишь. — уже привычным приказным тоном ответил он.

Игорь Евгеньевич был вроде бы в хорошем расположении духа, но его взгляд выдавал, что он замыслил что-то недоброе.

«Уж не избавиться ли от меня?» — промелькнуло в моей голове.

Это могло оказаться паранойей, но такой взгляд я уже встречала раньше.

Мы приехали к нему на дачу, в этот день старикашка решил воспользоваться услугами своего водителя, это могло значить только то, что он не собирался ночевать там.

Дача оказалась самым настоящим особняком: внутри стояла дорогая мебель и всё, что нужно для комфортной жизни. Я присвистнула.

Мы сразу поднялись в спальню на второй этаж. Игорь Евгеньевич затопил камин, включил обогреватели, налил нам вина.

— Выпьем за то, что все маски, наконец, сняты.

Я не совсем поняла, что он имел в виду, поэтому приподняла бровь в ожидании продолжения.

— Диана Волк. Признаюсь, найти что-то кроме твоего адреса было не так-то просто. И тут мои люди сообщили, что тобой интересовался один человек, он также оставил свою визитку, на случай если появится какая-то информация о тебе. — старикашка протянул мне визитку. — Твой однофамилец пролил свет на твою тёмную личность. И у нас с ним была довольно интересная беседа.

«Вот ведь тупица!» — помянула недобрым словом я брата Дилана.

— Оказывается, ты не с севера, и медведи в тех краях тоже не водятся. — продолжил Игорь Евгеньевич. — Мне сказали, что ты крайне опасна и что если я имею какие-то контакты с тобой, то лучше оборвать их. — слово «крайне» он произнёс с особым упоением. — Это ещё больше разожгло мой интерес. Так откуда шрамы, милочка? Это твой муж тебя так разукрасил?