Царица Армянская - Серо Ханзадян

вдруг все будет иначе...

Совет не расходился. Все что-то еще обсуждали, громко

переговаривались, расточали друг другу похвалы. Настроение у людей было

приподнятое, чувствовали они себя сильными и готовыми к победному сражению

с врагом. И хоть войска хеттов многочисленнее, но они, армяне, вооружены

лучше. К тому же арцахская конница и Драконов полк вселяют особенно

большие надежды.

Хетты уже познали мощь конницы. И страх перед ней у них сейчас

утроенный.

Каш Бихуни объявил о порядке расположения войска в предстоящем

наступлении.

Каранни передал часть конницы под командование своему шурину,

властителю Татана. Драконовым полком он решил командовать лично, пустить

его в дело там, где будет особая трудность...

Наконец все разошлись...

Рассвет наступил незаметно.

Каранни приказал военачальнику Ангеха Баз Артиту возглавить конницу

царевича и стремительно ринуться на врага.

— Раздави хеттских воинов, а затем двинь на слонов. Постарайся

растравить их и потяни за собой в сторону рвов. Там тебя встретит со своим

войском Урси Айрук. Итак, в путь! Удачи тебе!

Через миг Баз Артит уже мчался к рядам хеттского войска. Каранни со

своего наблюдательного пункта следил за его продвижением. Удастся ли

справиться с задачей...

Облако пыли поглотило конницу. Только изредка высвечивался блеск

большого меча Баз Артита.

Лошади, впряженные в колесницы, вслед за конниками тоже рванулись

вперед, но их попридержали и даже глаза им завязали.

Баз Артит разорвал надвое цепь хеттских войск и врезался напрямик в

громаду слоновьего отряда. Он повторил этот рывок — задача-то у него была

разъярить слонов, — но те не двинулись с места.

Каранни все это наблюдал и не удивился. Выходит, Каш Бихуни прав,

слоны занемогли и останутся вне боя. И царевич возликовал: «О

Мажан-Арамазд, ты со мной! О Ваагн! Будь благословен, всеславный бог

огня!..»

Баз Артит отвел свою конницу назад, прихватив при этом в плен одного

из хеттов — прислужников при слонах.

Еще с седла он торжествующе выкрикнул:

— Хеттские слоны подыхают! Вот этот пленник тому свидетель!

Каранни сам помог ему спешиться и заключил в объятия.

— Пленник-то твой тоже бездыханный, Баз Артит, как же он будет

свидетельствовать?

Баз Артит поразился: и впрямь пленник был мертв. Аркан на шее ему

слишком затянули...

— Но он успел мне сказать, — снова закричал Баз Артит. — Слоны

подыхают, божественный! Да я и сам это видел!..

— Верю тебе, — успокоил его престолонаследник. — Не будь слоны

больны, они раздавили бы тебя вместе с твоей конницей. Благословляй судьбу

свою и то, что боги нас не оставляют.

Каранни вздохнул с облегчением. Итак, слоны Мурсилиса больше не

представляют опасности. Но кому мы этим обязаны? Кому?

Вскочив на коня, он проехал в авангард.

Щиты у воинов частью были из дерева, обтянуты буйволиными шкурами. Их

еще смазали жиром, чтобы вражьи стрелы соскальзывали и падали вниз.

Отсюда очень хорошо просматривался лагерь хеттов. Шатер Мурсилиса

высился в самом центре. Полукружием его огибало войско царя. Подальше

стояли красные шатры. Это были пристанища Наназити, царевых жен и

военачальников. Где-то там находилась и Мари-Луйс...

Изучив позиции врага, Каранни решил, что конницу пустит в дело лишь

при крайней необходимости. В полной готовности своего войска он нисколько

не сомневался. Оставалось дать решающий бой...

Царевич вернулся к своему шатру. Не сходя с коня, придержал его и

прислушался. Изнутри доносился звук лютни. Это играла Нуар. Играла

прекрасно...

Подошел Каш Бихуни:

— Начнем, божественный?..

— Чуть подождем. Понаблюдаем еще немного за Мурсилисом, посмотрим,

что будет делать.

— Раз уж явился сюда, ясно, что он будет делать, божественный.

Каранни улыбнулся.

— Как у тебя на груди камни-то сверкают, а, Каш Бихуни? Это не

женщина ли какая-нибудь тебя оделила, уберегая от дурного глаза?

— Нет, божественный, не женщина. Эти камни у меня еще с тех пор,

когда я у твоего отца простым воином служил. Шестнадцать лет мне тогда

было...

Невольная грусть прозвучала в его словах. Вспомнилось, как царь

своими руками надел ему защитный панцирь, когда он впервые отправился в

сражение в составе сопровождавших царя телохранителей и оруженосцев... Как

давно это было...

Подошел верховный жрец армянского войска. Каш Бихуни испытывал к нему

неприязнь и потому при виде его внутренне передернулся.

— К жертвоприношению все готово, божественный, — сказал жрец.

Каранни отправился к вечерней молитве. Каш Бихуни не последовал за

ним. У него были свои, куда более неотложные дела: надо было идти к воинам

Драконова полка.

Воины сидели за едой: жевали вяленое мясо и хлеб. А носили им кувшины

с едой, взвалив себе на спины, пленные хетты.

Трубачи поприветствовали Каш Бихуни. Тут были и женщины. Они что-то

напевали, наговаривали, видно, колдуньи и прельстительницы. Каш Бихуни не

любил таких и потому прибавил шаг, чтобы скорее уйти подальше. Будь его

воля, ни одной бабы не подпустил бы и близко к войску. Сколько раз говорил

про то царевичу, но он только посмеивался в ответ...

В этот вечер Каранни ужинал с воинами и лишь к ночи вернулся в свой

шатер.

Звуки, извлекаемые тонкими пальцами Нуар из струн лютни, уносили к

давно минувшим светлым дням.

Разостланная постель ждала царевича. Он опустился на деревянный стул

и сказал:

— Застели постель, сейчас не время спать! Этот стервец сидит сиднем,

и в бой не вступает, и назад, восвояси, не убирается!

— Это ты о Мурсилисе? — спросила Нуар.

— О ком же еще?

Нуар сложила обе ладони на лбу и испуганно прошептала:

— Не стоит пренебрегать великой силой Мурсилиса. Он опасен...

Каранни вопросительно вскинул брови.

— Ты сомневаешься?..

— Войне покровительствует богиня-прелюбодейка, она меняет на дню

десяток мужчин. У меня один бог, Каранни — имя ему!.. В каждой победе

заложено зерно гибели!..

— А что бы ты сказала, если Мурсилис запросил бы у меня мира?

— Это было бы угодно и богам. Всякое примирение есть обретение

друзей. Достойное перемирие равнозначно победе, одержанной в честном бою.

Если такое разумно и полезно, боги благословят тебя! Вот что сказала бы я.

— Но неужели Мурсилис способен забыть весь причиненный ему урон? Я же

разрушил его Верхнюю провинцию, многие крупные города и поселения! А люди,

а скот? И полей сколько мы истоптали, сколько посевов сгубили!.. Неужели

он все это проглотит?..

— Может, попытаться?!.

Каранни обнял Нуар:

— Ты ангел мира, я это знаю! У тебя одна забота: безопасность твоей

царицы. И это радует меня. Но есть и другие обстоятельства, моя Нуар, свет

души моей!.. Однако не лучше ли хоть на миг забыть про все и отдаться друг

другу? Я хочу, чтоб ты спела мне, а?

— Сейчас? — удивилась Нуар. — В такую позднюю пору?

— А ты тихонько. Чтоб мне одному только было слышно. Не то бог

зависти проснется и выкрадет у меня мою дорогую! Ну, пой!..

Нуар коснулась струн и тихо запела. Она пела о доброй богине Энлил и

ее супруге Зиусудре, о том, как богиня предрекла потоп и погибель людскую,

как велела супругу, чтоб строил ковчег и спасался, пока не все на земле

затоплено, как Зиусудра построил ковчег, забрался в него и проплавал ровно

двадцать дней, пока достиг наконец вершины горы Масис и тем спасся, а от

него уж потом повелось человечество...

От звуков лютни, от голоса Нуар в шатре воцарился необычайный покой,

словно сон и дурман одолели Каранни. В жертвенной чаше курился ладан.

— Ты источаешь куда более приятный аромат, — сказал царевич, нежно

гладя волосы Нуар, — чем богоданный ладан. Радость моя ненаглядная!

Нуар испуганно вздрогнула.

— Не произноси таких речей, мое божество. Не гневи всевышних. Они

грозны и мстительны. Это особенно опасно сейчас, когда ты на войне!..