Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

что дремлющий гость оказался внутри свертка, скатали его в трубку, подняли и понесли к краю сада.

Здесь в каменной стене замка был небольшой проход, за которым открывалась бездна. Воины раскачали ковер вместе с завернутым в него человеком и бросили вниз.

В это же время из дворца вышел молодой мужчина с нежным, как у девушки, лицом, с темными, изогнутыми бровями и родинкой на левой щеке. Он подошел к старцу, почтительно склонился перед ним и замер в ожидании распоряжений.

Старец протянул ему морщинистую руку, и юноша прикоснулся к ней губами.

– Здравствуй, сын мой! – проговорил старец ласково. – Ты знаешь, что ты дорог мне, как ни один из моих сыновей…

– Я вижу это, Властелин, и бесконечно благодарен за это! Всей моей жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя!

– Не благодари меня, пока не дослушаешь, что я скажу. Может быть, тебе не захочется меня благодарить.

– Твои слова – мед и ладан! – воскликнул юноша. – Что бы ты ни сказал мне – я буду счастлив!

– Да будет так. Теперь выслушай меня…

Старец немного понизил голос и продолжил:

– Ты слышал, конечно, про царя Соломона. Он был мудрейшим из людей…

– Мудрейший из людей – это ты!

– Подожди, дослушай. Царь Соломон знал ответы на все вопросы, понимал язык птиц и зверей, ему подчинялись могущественные джинны и иблисы. В сокровищнице Соломона было множество удивительных вещей. Но больше всех этих чудес и редкостей Соломон ценил самую простую лампу…

Старец сделал паузу, ожидая от своего собеседника удивления и недоумения. Но тот почтительно молчал.

– Дело в том, что эта лампа не простая… она…

Старец хотел сказать еще что-то, но передумал. Он быстро взглянул на юношу своими белыми глазами и произнес:

– Впрочем, тебе ни к чему знать о свойствах этой лампы. С тебя довольно знать, что я желаю ее получить…

– С меня довольно этого! – согласно кивнул юноша. – Твое слово для меня – закон.

– Вот и хорошо. Ты пойдешь и принесешь мне эту лампу.

– Слушаю и повинуюсь, Властелин. Но я должен знать, где она и у кого находится.

– Эта лампа у одного из вождей крестоносцев, у барона де Кортине, по прозвищу Благочестивый. Сейчас он находится в свите Конрада Монферратского. Ты сегодня же отправишься в путь, найдешь барона и заберешь у него лампу…

– Слушаю и повинуюсь! – юноша собрался уже уйти, но старец остановил его:

– Не спеши прежде времени! Сначала выслушай меня до конца. Поручение, которое я даю тебе, непросто. Очень непросто. Я уже посылал за этой лампой нескольких своих сыновей, и все они вернулись ни с чем. А ты знаешь, сын мой, что бывает с теми, кто не выполняет мои приказы… – Старец на мгновение умолк, а затем произнес весомо: – Ты знаешь, что для тех, кто не выполнил мою волю, есть только одно наказание – смерть!

Горное эхо подхватило последнее слово, и с разных сторон гулко и страшно донеслось:

– Смерть! Смерть! Смерть!

– Только что один из моих сыновей вернулся. Он вернулся ни с чем – и принял наказание.

– Принять смерть из твоих рук, Властелин, – величайшее счастье для меня, – произнес юноша, – но я надеюсь принести тебе заветную лампу. В этом случае наказание минует меня…

– Я тоже на тебя надеюсь, – проговорил старец. – Мне больно лишать жизни своих сыновей. И я верю в тебя, как ни в кого другого. Ты умеешь менять лица, как хамелеон меняет свою окраску. Проникни к крестоносцам, принеси мне волшебную лампу – и я щедро отблагодарю тебя, одарю тебя по-царски…

– Мне не нужны никакие подарки, Властелин! Ты будешь доволен – и для меня это самый лучший подарок!

– Это хорошие слова, сын мой. Но лучше всяких слов будет дело, которое ты сделаешь для меня. Я благословляю тебя. Можешь готовиться в путь…

Вернулась домой я довольно поздно и не стала рассказывать маме ничего про встречу с Орловским, она сама не расспрашивала, наверно, он ее предупредил. Спала я крепко и без сновидений, мама едва меня растолкала в семь утра, я ведь обещала Ираиде перед работой навестить кота Трюфеля. Как она там, бедная? Но звонить в больницу велели только после девяти.

Едва я вошла в подъезд, тут же услышала доносящееся откуда-то сверху оглушительное мяуканье.

Лифт не работал, наверху грузили что-то тяжелое. Я взлетела одним махом на нужный этаж, подошла к двери Ираидиной квартиры, и всякие сомнения отпали: мяуканье доносилось именно из-за этой двери.

Я торопливо нашарила ключи, которые дала мне Бастинда, попыталась вставить один из них в замочную скважину…

Руки дрожали, и ключ никак не попадал.

Тут дверь соседней квартиры открылась, на пороге появилась тетя средних лет в оранжевом махровом халате, с таким же оранжевым полотенцем на голове.

– Это хулиганство! – воскликнула тетя густым низким голосом. – Это бандитизм!

– Это вы о чем? – осведомилась я, пихая в скважину другой ключ.

– Она еще спрашивает! С пяти утра я вынуждена слушать эти вопли, а она еще спрашивает! Твой кот не дает мне спокойно отдохнуть… не дает выспаться… а утром, между прочим, самый полезный сон!

– Во-первых, он не мой, это кот Ираиды Павловны…

– А ты кто вообще такая? – соседка, кажется, только сейчас разглядела меня. – Ты ведь не Ираида!

– Удивительно тонко подмечено. Я не Ираида, я ее племянница, – ответила я, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, и добавила для большего правдоподобия: – Двоюродная.

– Племянница? Так сделай наконец что-то с этим котом, или я полицию вызову!

– Сделаю! – пообещала я.

Один из ключей наконец подошел, я открыла дверь и торопливо проскользнула в квартиру.

Трюфель сидел посреди коридора над грудой каких-то бумажек и художественно мяукал.

То есть эти звуки только условно можно было назвать мяуканьем. Это было завывание, переходящее в трагические оперные рулады, а потом – в звуки, похожие на сирену оповещения о химической атаке.

В общем, никогда прежде я не слышала ничего подобного. И надеюсь, больше никогда не услышу.

– Трюфель, что ты устраиваешь? – проговорила я укоризненно. – Ты мешаешь соседке насладиться полноценным сном! Это невежливо…

Кот посмотрел на меня зеленым светящимся глазом, убедился, что я – не его хозяйка, и выдал еще одну руладу.

– Если ты немедленно не заткнешься, я уйду, – пригрозила я.

«Нашла чем напугать!» – телепатировал мне Трюфель. Эта мысль отчетливо прочиталась в его глазах.

– И никто тебя не покормит! – завершила я свою угрозу.

Кот замолчал и взглянул на меня, наклонив голову набок. Должно быть, оценивал серьезность моей угрозы.

– А если ты будешь вести себя прилично, я тебя покормлю.