Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

этот поводок на руку, укорачивая его.

Встретив мой взгляд, он смущенно проговорил:

– Мы вас не напугали?

– Да нет, ничего, – соврала я, с трудом справившись с голосом.

– Дейзи вообще добрая, – продолжил хозяин собаки. – У нее только вид такой грозный, а вообще она мухи не обидит.

– Хорошая собачка, хорошая! – проговорила я, поравнявшись с ними, но все же на душе у меня полегчало, когда мы с Дейзи разошлись и я вышла на набережную канала, ярко освещенную фонарями.

Я перевела дыхание…

И осознала важную вещь.

В прежнее время от такого испуга у меня непременно начался бы приступ, колотилось бы сердце, я бы кашляла и задыхалась, а сейчас со мной ничего не случилось.

Значит, Орловский меня не обманул? Значит, с моими приступами покончено? Навсегда или не навсегда – это мы еще посмотрим, но что сегодня я чувствую себя хорошо – это факт.

Высоко в горах по узкой тропе ехал всадник, закутанный в черный плащ.

Слева от тропы возвышался отвесный утес, справа зияла бездонная пропасть. Камешек, соскользнувший с тропы под копытом коня, упал в эту пропасть и канул в ее бесконечной глубине.

Вдруг конь забеспокоился. Он негромко заржал и остановился, попятился, переступая тонкими сильными ногами.

– Спокойно, Аслан, спокойно! – проговорил всадник, погладив прекрасное животное по холке.

В то же мгновение в воздухе пропела стрела и вонзилась в седельную сумку.

– Не стреляйте! – воскликнул всадник, подняв руки открытыми ладонями вперед. – Я пришел с чистой душой!

– Зачем ты пришел? – раздался откуда-то сверху голос, и тут же горное эхо повторило его несколько раз.

– Я пришел, чтобы напиться чистой воды из источника великой мудрости!

На вершине утеса появился воин в тонкой кольчуге и остроконечном шлеме, с коротким луком в руках. Взглянув сверху на всадника, он проговорил:

– Проходи, если душа твоя в самом деле открыта для великой мудрости нашего отца.

Всадник слегка тронул коня пятками, и тот двинулся вперед по горной тропе.

Через несколько минут тропа стала шире, затем она свернула в проход между двумя утесами.

Всадник проехал в образованную утесами арку, и перед ним открылся удивительный вид.

Над пропастью протянулся узкий скальный гребень, подобный каменному мосту. Этот гребень пересекал пропасть и упирался в гору с плоской вершиной, на которой возвышался неприступный замок.

Четыре высокие башни возвышались по углам этого замка, высокие каменные стены окружали его со всех сторон. Там, где к замку подходил каменный мост, в стене были проделаны единственные ворота, высокие и крепкие.

Всадник снова легко ударил коня по бокам, послав его на каменную гряду.

Конь испуганно заржал, но подчинился хозяину и медленно пошел по узкому гребню, разделяющему две бездны.

Справа, далеко внизу, парил орел, выслеживая добычу.

Через несколько минут всадник преодолел каменный мост, подъехал к воротам замка, и снова остановился.

Он спешился, подошел к самым воротам и трижды ударил в них тяжелым бронзовым молотком.

Гулкие звуки раскатились по горам.

Тут же из-за ворот донесся суровый голос:

– Ты пришел, чтобы напиться чистой воды великой мудрости. Но чисты ли твои уста?

– Прежде чем прийти, я омыл свои уста, дабы не осквернить святой источник.

– Чем же ты омыл их?

– Я омыл их тем, чем следует: кровью.

– Чьей кровью?

– Кровью врагов великой мудрости.

С этими словами всадник достал из седельной сумки шелковую головную повязку, потемневшую от крови, и поднял ее над головой.

– Проходи! – и ворота замка медленно открылись.

Всадник взял своего коня за повод и вместе с ним вошел в замок.

За первыми воротами была новая крепостная стена, ворота которой были немного в стороне – с тем чтобы враги, если они доберутся до замка и смогут сломать первые ворота, уткнулись в глухую стену и попали под обстрел защитников.

Всадник подошел ко вторым воротам.

На этот раз его ни о чем не спросили, ворота сразу бесшумно открылись.

За ними была небольшая поляна, а чуть дальше возвышался прекрасный дворец, словно по воле какого-то джинна перенесшийся в суровые и неприступные горы.

К гостю подошли трое воинов в тонких кольчугах и шлемах с опущенными забралами. Один из них принял у гостя повод коня, два других взяли его за руки и повели через поляну.

Они вошли во дворец, прошли через галерею, украшенную изящными арками, и вышли в просторный внутренний двор, наполненный неземным благоуханием.

Двор этот был засажен апельсиновыми деревьями, на которых соседствовали благоухающие цветы и спелые плоды. Были здесь и другие деревья, покрытые густыми соцветиями лиловых цветов. Этими же цветами, словно лиловым ковром, была усеяна трава под деревьями.

Под одним из апельсиновых деревьев на золоченом кресле сидел старец с незрячими белыми глазами.

Он был облачен в белоснежный хитон, украшенный по краю искусным серебряным шитьем. Густые белоснежные волосы волной спадали на плечи старца.

Воины подвели гостя к старцу и отступили на несколько шагов.

– Здравствуй, Властелин! – проговорил гость, почтительно склонившись перед старцем.

– Здравствуй и ты, сын мой! – ответил тот и протянул гостю худую морщинистую руку. – Сделал ли ты то, зачем я тебя послал? Принес ли ты мне лампу?

– Увы, Властелин, мне и моим спутникам не улыбнулась удача. Враг оказался силен и коварен.

– Сын мой, ты говоришь так, как говорят жалкие неудачники. Только они объясняют свои провалы силой и коварством врага. В то же время, если они достигают успеха, они считают, что в этом исключительно их собственная заслуга. Подлинно зрелый человек понимает, что только он сам творит свои победы и поражения.

– Твои слова – мед, Властелин…

– Не забывай, сын мой, что самый сладкий мед всегда сторожат самые безжалостные пчелы!

– Я знаю это, Властелин, и готов с благодарностью и смирением принять твое наказание.

– Христиане говорят, что их Бог принес в жертву собственного сына. У них многому можно поучиться. Ты дорог мне, как дороги все мои ученики, все мои сыновья, но закон есть закон. Каждый, кто не выполнил мой приказ, должен принять наказание.

– Я готов!

Те же два воина, которые привели гостя в сад Властелина, взяли гостя за плечи и провели его в другой угол сада.

Здесь, под деревом с лиловыми цветами, был расстелен прекрасный персидский ковер.

Гость опустился на этот ковер, и тут же прекрасная девушка поднесла ему дымящийся кальян.

Гость поднес трубку кальяна к губам, и на губах его появилась мечтательная улыбка.

Он закрыл глаза, откинулся на ковер и затих, видимо, погрузившись в сладостную дремоту.

Тут же к нему подошли прежние воины.

Они взяли ковер за углы, сложили его, так