Я знаю, кто убил Лору Палмер - София Баюн

чего можно сложить нормального человека, и Яр вообще-то был отличный парень. Чай ей заварил. И чего ей, Норе, нужно бояться?

Но она почему-то боялась. Не звонила ему целую неделю.

Она почти дописала статью, большую, хорошую статью про ограбление проката, а пока она ее писала — грабителей нашли, и даже разрешили Норе съездить в участок.

Она сидела в редакции до поздней ночи, а потом приходила домой, выносила в подъезд блюдце с кормом для трехцветной кошки Брыськи, которая недавно родила в подвале котят, смотрела, как она ест, возвращалась домой и ложилась спать.

— А ту собачку, что бежит за мной… зовут Последний шанс…

Нора швырнула подушку в стену, едва не зацепив шаткий журнальный столик, на котором стопкой лежали ее черновики, придавленные пустым кофейником.

Чем Яр сейчас занимается, интересно? Сидит в подворотне, устремив грустные медвежьи глаза в исписанную стену и доедает какого-нибудь гопника, который не захотел сообщать «бесполезную информацию, полученную незаконным путем»?

— Звон гитары и немного слов — это все, что есть у нас…

Пожалуй, Нора даже скучала. Да, скучала, а почему нет — у нее раньше не было напарников. А еще у Яра было хорошее чувство юмора, и он был вежливый. Скорее всего он даже не ел людей.

А еще Яр не отвечал на звонки. Нора раздраженно посмотрела на серо-зеленый дисплей с часто мигающей трубкой. Перезвонила еще раз.

— Я раньше знал, как пишутся буквы, я верил в силу слов…

Нечестно она поступила. Вот чего она испугалась — вывалила ему все что думала и сбежала. Чтобы не смотреть, как он эту информацию мешает со своими воспоминаниями.

Впервые Нора скучала по пейджерам. Тогда слова были ограничены, и их надо было проговаривать чужому человеку, который превращал их в буквы на дисплее. Так слова взвешивались и теряли половину своего яда.

Яр не отвечал. Может, конечно, он просто напился и спит, но раньше он так не делал. Нора раздраженно фыркнула, отключила телефон. Включила его и позвонила Яне.

— Привет… «загрустила», смешное слово… как там Лем?

— Обещали, что не помрет, — мрачно ответила Яна. — Глаза разлепил, сказал, что я сука отмороженная, бульончика моего похлебал и отрубился. Наверное, сознание от восторга потерял.

— А что… что прокат? — На самом деле Нору это не особо интересовало, потому что она надеялась никогда больше в прокат не вернуться, но сразу спрашивать про Яра она не хотела.

— Ковер пришлось выбросить, — тускло сказала Яна. — Отнесла в химчистку, а там тетка давай на меня орать, представляешь? Говорит, больше никаких окровавленных ковров в жизни чистить не будет. Ну я с психу его на помойке и оставила… Зато кассеты не разбили. «Терминатора» одного покоцали, но у меня их еще три. — Судя по ритмичному хрусту снега и шороху ветра, Яна куда-то шла. — Слушай, Нора, а ты чем занята?

— Работать пытаюсь, — соврала она. — Кстати о… то есть… а Яра ты давно видела?

— Давно. Еще до ограбления. И трубку он третий день не берет.

— Вот как…

— Да, Нора, так. Кстати, если хочешь — приходи завтра в семь. Ко мне. Мы смотрим «Суспирию». А найдешь Яра — и его с собой приводи, оказывается когда он рядом происходит меньше дерьма.

Яна бросила трубку до того, как Нора успела ответить.

Наверное, очень плохо быть сумасшедшей истеричкой с кассетами и штопором. Нет уж, завтра она опять будет до ночи сидеть в редакции и наконец-то допишет статью.

А сегодня, видимо, у нее нет выбора. Нора еще раз набрала номер, выслушала гудки. Сама не до конца понимая, зачем, быстро обтерла пуховкой лицо, брызнула под волосы первые попавшиеся духи и вышла из дома.

…

Коммуналка Яра встретила ее хрипами про порванный парус и взрезанное дельфинье брюхо. Нора нашла глазами открытое окно и выставленный на подоконник магнитофон, который заметал снег, убедилась, что это не окно Яра. Подумала, что была совсем к Яру несправедлива, потому что если этот человек может перематывать и менять кассеты, и даже нажимать на кнопки — значит, у него до сих пор не сломаны руки. Нора на месте Яра за себя бы не поручилась.

Общая дверь была открыта. Нора быстро прошла мимо приоткрытой кухни, где кто-то, кажется, жарил пирожки, и остановилась перед дверью Яра.

Вокруг замка несколько царапин — будто кто-то пытался его вскрыть. Или кто-то не мог попасть ключом в скважину. Звонка, конечно, не было. Нора осторожно постучала, а потом приложила ладонь к прохладной лаковой пленке. И вдруг отчетливо поняла, что Яра за дверью нет. Он не спит и даже не вышел куда-то — он где-то очень далеко. Это было странное, физическое ощущение покинутого дома, потянувшегося к ней, как брошенный кот. Нора зажмурилась.

Она слишком много общалась с Яной. Еще немного — и начнет бормотать, раскидывать по обочинам монетки и катать по бархату вишневые косточки.

Нора снова постучала, громче, но совсем без надежды, просто стряхивая с руки эту налипшую, просочившуюся сквозь дверь пустоту. А потом поправила волосы, с раздражением уловив карамельно-грушевые ноты духов, несколько раз улыбнулась — вежливо, растерянно, радостно — согнала улыбку с лица и вышла на кухню.

Ну хоть в чем-то ей повезло — у плиты стояла пожилая женщина в цветастом переднике.

— Здравствуйте! — Она подождала, когда женщина обернется и растерянно улыбнулась. — А меня ваш сосед в гости пригласил, а дверь заперта…

— Это ты к Ярику пришла? — расстроенно пробормотала женщина, переворачивая вилкой золотистую лепешку. — И он тебя еще и пригласил?

Нора неуверенно кивнула.

— Это хорошо, дочка, что ты к нему пришла, — вздохнула женщина. — Только ты уж его прости — уехал он.

— Куда?

— Не знаю, — виновато развела руками она. — Сказал, ему подумать о чем-то надо. Ключ от комнаты мне отдал, отопление вперед оплатил и уехал. Вроде даже с работы уволился, но ты позвони, проверь — вдруг вру тебе.

— Уехал… — теперь по-настоящему растеряно повторила Нора. — Куда он мог?..

— Может, к маме, — обнадежила ее женщина. — Мама у него хорошая. Папа у них