Тайны дворцовых переворотов - Константин Писаренко

Хорошо известна хроника роковых для Павла I суток – с утра 11 марта до рассвета 12 марта 1801 года. Впрочем, не так хорошо, как кажется, ибо по причине невнимательного изучения имеющихся в нашем распоряжении источников вне поля зрения историков остался поразительный факт: вплоть до позднего вечера 11 марта 1801 года заговор, несмотря на проведенную ранее огромную организационную работу, не мог победно завершиться{124}. Существовало единственное и тем не менее, серьезное препятствие, которое обрекало на полное фиаско план, вынашиваемый противниками Павла. Но, на их счастье, государь за два часа до намеченной акции «успел» устранить сей спасительный заслон.

* * *

Едва ли кто-нибудь из непосвященных, узнав утром И марта 1801 года о выступлении на охрану Михайловского замка 3-го батальона Семеновского полка, сообразил, что переворот по свержению императора Павла начинается. Пусть подразделением и командовал бывший «гатчинец», капитан Гавриил Иванович Воронков, да присматривал за ним один из активных заговорщиков – поручик Константин Маркович Полторацкий. Правда, никаких сверхзадач перед семеновцами не ставилось. От гвардейцев не требовалось ничего, кроме пассивного поведения в течение ближайшей ночи. Расчет строился на преданности нижних чинов своему шефу – великому князю Александру Павловичу: уж они-то меньше прочих заинтересованы бросаться на помощь приговоренному монарху.

Однако размещением на Михайловской гауптвахте (на первом этаже восточного крыла дворца, рядом с парадным подъездом) главного караула из наиболее надежных рядовых подготовка к дворцовому перевороту ограничиться не могла. Ведь в Овальном зале бельэтажа у парадной лестницы постоянно дежурил отряд 1-го батальона преображенцев, а чуть далее, в библиотеке у входа в саму государеву опочивальню – взвод конногвардейцев. И первых, и вторых тоже предстояло как-то нейтрализовать. Преображенцев «обезоружили» просто: новую смену на две трети сформировали из недовольных Павлом солдат, в прошлом служивших в раскассированном лейб-гренадерском полку, а возглавил ее подпоручик Сергей Никифорович Марин, офицер из числа мятежников.

Управиться столь же легко с кавалерией не получилось. В тот день пост у спальни взяла под контроль часть эскадрона полковника Саблукова. Ни он, ни руководивший пикетом корнет Андреевский к заговору причастны не были. Поэтому лидеру «революционной» партии – петербургскому генерал-губернатору П. А. Палену – пришлось идти на риск, дабы очистить переднюю царского кабинета от последней преграды. Судя по всему, на утреннем докладе у государя Петр Алексеевич попытался очернить подчиненных Саблукова, намекнув на вольнодумство и сочувствие французским якобинцам всех чинов полка, подшефного великому князю Константину Павловичу.

Лукавый министр не зря надеялся на успех. На днях, по-видимому, 7 марта 1801 года, он сумел весьма хитроумной комбинацией завоевать полное доверие императора. Граф без тени колебаний объявил себя замешанным в большой заговор, который спланировали против августейшей особы жена и дети царя. Пален убедил-таки Павла в том, что примкнул к злоумышленникам с единственной целью – точно установить имена тех, кто намерен отстранить от престола правнука Петра Великого. Итогом данной аудиенции стало высочайшее повеление накрепко заколотить дверь, ведущую из прихожей, смежной со спальней самодержца, в покои Марии Федоровны. Так несчастный властитель превратил личное убежище в западню, пока еще охраняемую верными конногвардейцам и.

По окончании приема, около десяти часов пополуночи, царь отправился на вахтпарад. Развод полков прошел относительно мирно. По крайней мере взысканиям никого не подвергли. И там же Николай Александрович Саблуков услышал о собственном назначении дежурным по полку на текущий день. Приказ Константина Павловича вызвал у него раздражение, ибо теперь он не мог до вечера отлучиться из казарм во дворец для проверки главного поста. Зачем брат цесаревича нарушил обычный порядок? Похоже, по совету столичного генерал-губернатора, который, очевидно, не хотел, чтобы полковник раньше времени повстречался ненароком с императором в коридорах дворца или в парке (с 11 часов до полудня Павел I в сопровождении Кутайсова совершил прогулку верхом по Третьему Летнему саду) и не разговорился с ним на животрепещущую «якобинскую» тему с неведомым для царедворца результатом (столкнулся же монарх в первом часу на парадной лестнице у статуи Клеопатры с Августом Коцебу, сочинявшим описание замка).

Пален ждал сумерек, уповая в преддверии ночи добиться полного упразднения караула в царской предопочивальне, без замещения неугодных солдат какими-либо другими. Час «X» наступил в восемь часов, когда Саблуков вошел в переднюю Константина Павловича с рапортом о положении в полку. Но чего-то граф недоучел. Павел Петрович в комнату к сыну заглянул в нужную минуту: офицер как раз заканчивал отчитываться перед шефом. Тем не менее разноса не последовало. Государь позволил полковнику повторно зачитать свое донесение, кивком головы выразил одобрение и, не высказав ни единого замечания, покинул помещение. Саблуков же отправился домой, несколько удивленный испуганным видом двух великих князей (Александр Павлович также навестил комнату брата).

Между тем великие князья если и боялись чего-то до визита отца, то после прощания с полковником вовсе запаниковали. Ведь в тот же час в лейб-компанском флигеле Зимнего дворца на квартире генерал-майора Петра Александровича Талызина уже собрались на ужин те обер - и штаб-офицеры, которым вскоре надлежало свергнуть императора. Платон Александрович Зубов уже увлекал их зажигательной речью «о бедствиях, угрожающих государству и частным людям, если безумные выходки Павла будут продолжаться»; о безрассудности «разрыва с Англией, благодаря которому нарушаются жизненные интересы страны и экономическое благосостояние» империи; «о прекрасных душевных качествах наследника престола великого князя Александра, на которого покойная императрица всегда смотрела, как на истинного преемника». Естественно, князь призвал присутствующих поддержать права молодого человека и помочь ему взойти на отцовский трон. Тем более что цесаревич согласился спасти «Отечество и самого Павла от неминуемой гибели».

Рядом с фаворитом Екатерины II стоял петербургский градоначальник. Пален, конечно, не замедлил присоединиться к заверениям оратора о твердой решимости Александра Павловича принять скипетр из рук батюшки. Вслед за этим начался банкет. Воодушевленные на подвиг гости уселись за трапезу. Пока разливалось по бокалам вино, звучали тосты, а с тарелок и блюд потихоньку исчезало обильное угощение хлебосольного хозяина, Зубов и Пален незаметно оставили товарищей. Первый вдруг заторопился к Ф. И. Клингеру, директору 1-го кадетского корпуса, шефом коего числился. Второй устремился в Михайловский замок. И можно догадаться, что побудило обоих расстаться с веселой компанией: великие князья уведомили вождей заговора о провале интриги с конногвардейцами. Павел I вопреки ожиданиям не выбранил Саблукова и не удалил из библиотеки его подопечных. В чем дело, неясно. Возможно, у царя зародились какие-то сомнения{125}.

Пален с Зубовым сразу же поняли, что операция на грани срыва. План действий созрел быстро: Платон Александрович на всякий случай едет к подчиненному и проводит у него вечер; Петр Алексеевич стрелой летит в Михайловский замок, пробует скорректировать ситуацию и без проволочек информирует обо всем князя; за старшего на квартире Талызина остается Бенигсен.

Около девяти часов пополудни Павел I в окружении восемнадцати персон отправился в Столовую бельэтажа ужинать{126}. Император пребывал в приподнятом настроении. Подтрунивал над Александром Павловичем. Непринужденно болтал о чем-то с дочерью М. И. Кутузова. Будущий фельдмаршал сидел тут же по соседству. Выйдя из-за стола в половине десятого, государь побеседовал немного с Михаилом Илларионовичем. Потом подошел к зеркалу, взглянул на свое отражение и, усмехнувшись, промолвил: «Посмотрите, какое смешное зеркало. Я вижу себя в нем с шеей на сторону».

За порогом Столовой император, видимо, и встретился с Паленом. Что именно нашептал Павлу Петровичу столичный губернатор, неизвестно. Только ровно в «три четверти десятого» (21.45) на квартиру к Саблукову прискакал фельдъегерь с предписанием полковнику срочно явиться во дворец. Минут через десять – пятнадцать штаб-офицер был в библиотеке царя. Хозяин охраняемой гвардейцами спальни все еще отсутствовал, задержавшись после ужина в покоях жены. Наконец в 22 часа 16 минут часовой крикнул: «Вон!», и монарх в сопровождении дежурного генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова вошел в комнату со стороны маленькой кухни. Впереди бежала собачка по кличке Шпиц.