Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

– Люди управляли мафией из-за тюремных стен.

– Ширли почти ребенок. Она не гангстер.

– Вы ничего о ней не знаете.

– Ну что же, возможно, мне пора узнать.

– Что вы предлагаете?

– Просто скажите своему начальству подойти к делу непредвзято. Я заключал сделки и потруднее этой. – Гас положил трубку и вдавил педаль газа, сильно превысив скорость.

41

Гасу не пришлось долго уговаривать Ширли. Может быть, она решила, что это будет забавно. Или что сделать это необходимо, чтобы заслужить награду. А может, просто надеялась, что сумеет выкрутиться. Как бы то ни было, Ширли не возражала против допроса с использованием детектора лжи.

После звонка Энди идея насчет полиграфа возникла сразу. Ширли не будет говорить, если с ней не заключат сделку. ФБР не заключит сделку, если молодая женщина как-то связана с исчезновением Бет. Ответ мог дать детектор лжи.

Ирвинг Паппас – все называли его Папуля – был лучшим специалистом по использованию полиграфа. Ирвинг постарел с тех пор, как Гас видел его несколько лет назад, но внешне совершенно не изменился. Теплый взгляд старческих глаз. Белые волосы и кустистые белые брови. Благодаря облику уютного дедушки и прозвищу Папуля он как-то успокаивающе действовал на испытуемых, что только повышало достоверность результатов. Это было очень важно. Когда имеешь дело с правительством, репутация эксперта важна не меньше результатов тестов.

В прошлом Гасу всего один раз пришлось просить человека согласиться на допрос с использованием полиграфа. Много лет назад министерство юстиции заподозрило одного его клиента в нарушении антитрестовского законодательства. Гас нанял Папулю. Клиент выдержал испытание, и Гас поделился результатами с правительством. Хотя результаты не могли быть приняты в качестве юридических доказательств, за пределами зала суда прокуроры и ФБР часто придавали тестам большое значение. План сработал. Обвинение сняли. Гас получил очень влиятельного и верного клиента, пока интрига Марты Голдстейн не настроила Маркуса Мюллера против него. Трудно поверить, что это произошло всего две недели назад. Еще труднее было поверить, что Гаса это почти не волновало. Сейчас его беспокоило только одно: как подвергнуть Ширли тесту, сообщить результаты Энди и еще на шаг приблизиться к Бет?

Они встретились в специальной комнате, предназначенной для адвокатов, которым необходимо встретиться с клиентами без разделяющего стекла. Обычно это означало подготовку к суду. И очень редко означало допрос на полиграфе.

Ширли сидела на старом дубовом стуле, ставшем еще более неудобным из-за надувного резинового пузыря на сиденье и еще одного, подсунутого за спину. Ее правую руку сжимала манжета тонометра. К двум пальцам левой руки были подключены электроды. Грудь и живот охватывали трубки пневмометра.

Папуля сидел напротив, наблюдая за установленными на столе кардиоусилителем и гальваническим кожным монитором. Вращался рулон бумаги. Вибрировала иголка, рисуя колеблющуюся линию.

– Готово, – сказал Папуля.

– Мне уйти? – спросил Гас.

– Только если Ширли из-за вас нервничает. – Папуля посмотрел прямо на нее. – Гас действует вам на нервы?

– Нет, черт побери. – Иголка едва заметно отклонилась, но было слишком рано говорить, о чем это свидетельствует.

Папуля сказал:

– Возможно, мистер Уитли, вам действительно лучше подождать в коридоре.

Гас вышел и закрыл дверь. Но далеко не ушел, а прижался ухом к двери. В такой пустой комнате голоса звучали очень четко. Ему было слышно все.

Папуля говорил как настоящий гипнотизер. Он не хлопотал, не просил Ширли расслабиться. Он просто болтал с ней о невинных пустяках, которые успокоили бы ее. Смотрит ли она телевизор? Любит ли собак? Вопросы были так далеки от темы допроса, что Ширли, вероятно, даже не поняла, что тест уже начался. Однако когда она говорила, Папуля следил за ее физиологическими реакциями, чтобы определить нижние параметры кровяного давления, дыхания и потения. Это было своего рода выуживание информации. Эксперту надо успокоить Ширли, потом поймать на какой-нибудь мелочи, чтобы определить базисную линию для отделения правды от лжи. Стандартным приемом был вопрос, в ответ на который даже правдивый человек мог бы солгать. «Вы когда-нибудь курили „травку“?» «Ловчили с налогами?» «Думали о сексе в церкви?» Обычно люди лгали, и эксперт получал свою базисную линию. Никаких проблем для обычного человека. И большая проблема для употребляющей наркотики экс-проститутки, сделавшей во время отсидки за сговор с целью убийства на левой груди татуировку с точным изображением собственных гениталий. Чтобы выяснить, какая именно тема разбудит в Ширли чувство стыда и заставит испытать неловкость, от Папули требовалась некоторая изобретательность.

Паппас начал работать. Гас слушал под дверью.

– Вас зовут Ширли?

– Да.

– Вы любите мороженое?

– Да.

– У вас карие глаза?

– Да.

– Вы когда-нибудь воровали?

– Да.

– Вы когда-нибудь брали деньги за секс?

– Да.

– Вы когда-нибудь нарушали правила в этой тюрьме?

– Да.

– Вы хорошая мать?

Она помедлила, потом нерешительно произнесла:

– Да.

Сбой ритма, тишина в комнате. Подслушивающего в коридоре Гаса кольнула жалость к Ширли. Впрочем, ненадолго. Папуля получил свой контрольный вопрос. Она солгала. Теперь Паппас знал, как это выглядит на бумаге. И мог ловить по-настоящему крупную рыбу.

– Вы когда-нибудь совершали убийство?

– Нет.

– Сегодня суббота?

– Нет.

– Вам двадцать один год?

– Нет.

– Вы когда-нибудь встречали Бет Уитли?

– Нет.

– Вы сейчас сидите?

– Да.

– Вы женщина?

– Да.

– Вы знаете, где Бет Уитли?

– Возможно.

– Надо отвечать «да» или «нет», – проворчал Папуля.

– Простите.

– Вы слепы?

– Нет.

– Вы в тюрьме?

– Да.

– Вы знаете, где Бет Уитли?

– Нет.

Снова пауза, но Гас мог только гадать, что она означает. Папуля продолжал:

– Вы курите сигареты?

– Да.

– Ваша мать жива?

– Я… я не знаю.

Странный ответ на, казалось бы, нейтральный вопрос. Папуля продолжал:

– Вы говорите по-японски?

– Нет.

– Вы умеете плавать?

– Да.

– У вас есть машина?

– Нет.

– Вы имели какое-то отношение к исчезновению Бет Уитли?

– Нет.

В коридоре Гас тяжело привалился к двери. У него подгибались ноги. Все было кончено. Он получил ответы. Но правдивы ли они?

42

Энди надеялась услышать, что сделка с Ширли Бордж заключена. Вместо этого Айзек начал давить на нее: «Если ты продолжишь разрабатывать найденные улики, нам не понадобится договариваться с заключенной… Дешевый магазин кажется вполне логичным местом для дальнейшей разработки… Еще день-другой под прикрытием не убьют тебя…» Это, конечно, правда, зато Энди не была уверена, что может сказать то же самое о Бет Уитли.

Миссис Рэнкин, разумеется, нашла достаточно дел, чтобы Энди могла работать под прикрытием, пока ее не вынесут на носилках. Старуха просто написала от руки список, в котором девушка должна была отмечать каждый пункт, прежде чем перейти к следующему. Ко второй половине дня Энди подмела кладовку, выстирала ящик пеленок и погладила целую стойку платьев.

Самую неприятную работу она отложила под конец – пришивать отлетевшие блестки на бывшее в употреблении свадебное платье. Интересно, что случилось с женщиной, носившей это платье, почему она продала его? Возможно, денежные проблемы. Или развод. А может быть, оно ей просто не нравилось. Энди сама несколько недель ходила по магазинам, выбирая платье, – в основном чтобы доставить удовольствие матери. То, которое понравилось Энди, на мамин вкус было слишком сексуальным. То, которое сначала выбрала мама, было слишком уж традиционным. Они остановились на атласе и кружевах за тысячу долларов. Теперь эта красота скомкана и валяется в платяном шкафу, куда Энди зашвырнула платье после того, как примчалась домой из церкви и выпуталась из него.

Звякнул колокольчик на двери. Вошла покупательница, принеся с собой поток холодного воздуха. Энди подняла голову. День был довольно скучный, но она собиралась замечать и запоминать всех, кто заходит в магазин.

На первый взгляд эта женщина была похожа на всех прочих, кто приходил и уходил сегодня. Одежда чистая, но старая. И многослойная, как у человека, много времени проводящего на улице или в плохо отапливаемом доме. Лицо без улыбки, да и вообще без всякого выражения.

Покупательница направилась прямо к свитерам, которые Энди складывала утром. Она двигалась очень элегантно – или как человек, который когда-то был элегантным. А вот внешний вид ни о чем подобном не свидетельствовал. Короткие, небрежно остриженные волосы. Ни макияжа, ни маникюра. Лицо загорелое и обветренное, как у рабочего эмигранта. Уши проколоты, но серег нет, как и вообще украшений. Все в женщине было функционально без излишков. И однако, она чем-то отличалась от остальных, казалась здесь странно неуместной.