Одиночество Мередит - Клэр Александер

думаешь, ты сможешь? Ну, или болтать буду я, а ты слушать? Ты же знаешь, мне нравится звук собственного голоса.

Неожиданно для себя я улыбнулась. Тук.

Пока Тома не было, я проглотила таблетку, выпила стакан воды и снова села на пол рядом с дверью. Из-за того что ему пришлось покупать кофе навынос, я чувствовала себя виноватой, поэтому завернула в фольгу пару бисквитов с бурбоном. Передам их через почтовый ящик, когда он вернется.

— Мередит? Ты здесь?

На этот раз никаких громких ударов, просто вежливый стук.

У меня прорезался голос, хотя все еще хрипловатый:

— Привет, Том. Я здесь.

— Отлично. Очень рад тебя слышать.

— Тут есть кое-что для тебя. — Я открыла почтовый ящик и просунула в него печенье.

Том рассмеялся:

— Здорово. Спасибо, Мередит. Я буду сидеть прямо тут, у тебя на пороге, и макать печенье в кофе.

— Только смотри, чтобы оно не упало.

Он снова засмеялся:

— Постараюсь.

Я повернулась и прижалась спиной к двери. Вероятно, я сидела так же близко к Тому, как обычно на диване. Может быть, даже ближе. Просто в этот раз нас разделяла дверь.

— Прости, Том. Я должна была сварить тебе кофе, а ты — выпить его у меня на кухне. Но мне сейчас как-то не до гостей.

— Я все понимаю, Мередит. У меня тоже бывают такие дни.

— Правда?

— Конечно. Они у всех бывают, разве нет?

Я задумалась. Не уверена, что у всех бывают дни, когда ты способен разговаривать со своими друзьями только через закрытую дверь, когда просовываешь завернутое в фольгу печенье в почтовый ящик вместо того, чтобы подать его на красивой тарелке. И я точно не верю, что все время от времени умолкают на целую неделю и с трудом передвигаются по дому старческой походкой. Но я ценю его попытки помочь мне почувствовать себя чуть менее чокнутой.

— Чем ты занимался, Том?

Мне не хотелось говорить о себе; мне хотелось, чтобы он сказал что-то, что помогло бы мне спастись из этого коридора, из этого дома, из собственной головы.

В детстве, когда мысли не давали мне заснуть, я просила Фиону рассказать какую-нибудь историю. Сказки нам обеим были неинтересны, поэтому она рассказывала о ребятах из нашей школы — о тех, кто играл на детской площадке, у кого в ланч-боксах всегда было что-нибудь вкусное и чьи мамаши состояли в родительском комитете.

Возможно, ее истории были не совсем правдивы, но меня это не волновало. Их было достаточно, чтобы перенести меня в совсем другой мир.

— Ну, я много работал. Но ты не захочешь слушать об офисных интригах и проблемах айтишников. А, вот кое-что классное. Помнишь воскресный вечер, когда был потрясающий закат?

Я молчала. Не могла заставить себя сказать ему, что не помню тот потрясающий закат и вообще какой бы то ни было закат, потому что уже несколько дней почти не смотрела в окно.

— Я возвращался из спортзала по мосту, даже остановился на полпути. Увидел огромную красную полосу во все небо. Сразу вспомнил стихотворение Уильяма Стэнли Брейтуэйта «Из красного заката». Знаешь его?

— Нет, — призналась я.

— Я тебе пришлю. А вообще, закат даже не главное. Я прошел мимо одной пары — им лет по семьдесят, может, даже больше, — они держались за руки и просто смотрели, как садится солнце. Это был… я не знаю… такой момент. Я об этой паре всю неделю думал. И понял, как сильно этого хочу. Хочу в семьдесят лет стоять на мосту и смотреть, как садится солнце, держа за руку любимого человека. Того, с кем можно наслаждаться такими вещами.

Я закрыла глаза. Теперь я тоже стояла на мосту, тепло укутанная. Увидела пожилую пару и их переплетенные пальцы. Почувствовала исходящую от них любовь.

— Ну, я думаю, тебе пора себя показать. Когда ты в последний раз ходил на свидание?

— Очень давно. Мне не особо везет с приложениями для знакомств. Все эти правила — «ты мне нравишься» или «ты мне не нравишься» — кажутся довольно жестокими.

— Вы старомодны, Том Макдермотт.

— Думаю, да, Мередит Мэггс. Еще я думаю, не осталось ли у тебя печенья с бурбоном? Оно мне очень понравилось.

День 1363

Пятница, 12 апреля 2019

Фи позвонила, как раз когда я заканчивала работу и думала, чем занять остаток вечера. Я ощущала странную тревогу, будто забыла сделать что-то важное. Может, из-за приглашения Селесты, висящего на дверце холодильника?

— У тебя все хорошо? — спросила Фи.

— Да. Вроде да.

— Мер, я тут вспоминала, как было в детстве. Как мы с этим справлялись. Как ты справлялась. Я не знала, как тебе помочь. Однажды я сказала об этом маме.

Я знала ответ, но все равно спросила:

— А она что?

— Что ты пытаешься привлечь к себе внимание. И что, если я расскажу кому-то еще, тебя от нас заберут. Я не знала, что делать, Мер. Прости.

— Мне уже осточертели твои извинения.

— Мне тоже, — засмеялась она.

— Я сама хочу это прекратить, — сказала я. — Собираюсь рассказать своему психотерапевту. Рассказать обо всем.

— Да, правильно. Знаешь, у меня еще идея. Когда почувствуешь, что готова… что тебе этого хочется… напиши мне, и я сразу тебе перезвоню. Если буду на работе, скажу, что у меня срочное семейное дело. Мы же для этого придумали кодовое слово, Мер.

— Наверное, ты права. Хорошо.

— Я с тобой, сестренка.

1990

От скуки мы занялись выпечкой, стараясь не мешать маме. Фи проявила доброту и позволила мне размять вилкой сливочное масло и сахарную пудру — нам обеим это нравилось больше всего.

— Нам нужно кодовое слово, — сказала она, ссыпая яичную скорлупу в мусорное ведро.

— Что?

Я слушала ее вполуха, наслаждаясь тем, как вилка скользит по маслу. Изобразила узор крест-накрест, затем принялась делить массу на длинные полосы, снова и снова всаживая зубцы в масло.

— Кодовое слово. Ну, знаешь, как у секретных агентов.

— Зачем нам кодовое слово?

Я уже ровняла поверхность деревянной ложкой.

— Для чрезвычайных происшествий.

Фи порылась в шкафу и пододвинула ко мне пачку какао-порошка:

— Пять столовых ложек, не больше.

— Знаю, — фыркнула я. — Мы этот торт делали миллион раз. О чем ты вообще говоришь? Для каких таких чрезвычайных происшествий нам может понадобиться кодовое слово?

— Для серьезных.

— Разве не все чрезвычайные происшествия серьезные?

Она выхватила у меня какао-порошок и начала добавлять его в смесь.

— Через минуту серьезное чрезвычайное происшествие будет у тебя, если не прекратишь наглеть.

— С тобой я