Одиночество Мередит - Клэр Александер

следы самоповреждения. Он серьезно обеспокоен, потому и обратился в наш отдел. Вы помните тот визит, о котором идет речь? Это было… — Она полистала свои бумаги. — Двадцать первого марта.

— Помню.

— Вы говорили мистеру Макдермотту что-то, что могло вызвать у него беспокойство?

— Нет.

Софи Бэмфорд смотрела на меня сквозь маленькие круглые очки. Я не могла разобрать выражение ее лица. Ей бы быть детективом, а не социальным работником.

— Вы уверены, Мередит?

— Абсолютно. Спасибо за вашу заботу, но все в порядке. Планов покончить с собой в ближайшее время у меня нет.

Она приподняла бровь, которая образовала аккуратную дугу, в то время как другая осталась совершенно прямой. Я задумалась, не сказать ли ей, что поднимать одну бровь способны лишь около трети людей, но не знала, как она это воспримет.

— Простите, неудачная шутка. Я не собираюсь убивать себя. Никогда.

— Хорошо. Спасибо, что уделили мне время, Мередит. Вы знаете, как нас найти, если мы вам понадобимся.

Я кивнула и стала смотреть, как она застегивает пальто, обматывает шею полосатым шарфом, аккуратно складывает документы в папку и закрывает портфель. Прежде чем выйти из кухни, она остановилась и взглянула на меня:

— Как вообще вам живется, Мередит?

Зачем она об этом спрашивает? Я не намерена изливать ей душу только потому, что она закрыла портфель и надела шарф. С такими людьми невозможно общаться «без протокола».

— Прекрасно, Софи.

День 1362

Четверг, 11 апреля 2019

Я нервничала, глядя на фиолетовую букву «Т» в календаре — она занимала всю клетку, поскольку ничего другого, достойного отметки в календаре, на сегодня не ожидалось. Впервые с нашей последней неудачной встречи я не стала возражать против приезда Тома, но не потому, что хотела его видеть, — просто у меня не было сил со всем этим разбираться.

Я погрузилась в апатию, хотя все еще чувствовала обиду и гнев. Софи Бэмфорд больше не появлялась, но я не могла избавиться от ощущения, что меня предали. До того как в моей жизни появился Том, у меня все было хорошо. По четвергам я проводила утро за швейной машинкой или с кухонным комбайном, а не с упрямым мужчиной, который, похоже, считал, что спасать меня — его призвание.

Вероятно, я все еще злилась. Когда я пыталась проглотить мюсли, горло словно сдавливало, а у овсяного молока был странный привкус. Я оставила миску с недоеденным завтраком в раковине. В голове шумело, и я не знала, что делать, поэтому вернулась в постель, хотя Том мог прийти уже через полчаса.

Сегодня я сильно выбиваюсь из графика. Последнее время я вообще с трудом встаю с постели. Уже пятый день не тренируюсь, а яблоки в вазе покрылись коричневыми пятнами.

Я легла на кровать и взяла в руки книгу. Засыпать не планировала, но это было неизбежно. Едва успела прочитать страницу, как веки начали тяжелеть.

Проснулась я с головной болью и почувствовала, что на моих ногах лежит Фред. Меня одолевала тревога. Из всех комнат в доме спальню я люблю больше всего. Я очень старалась создать спокойное, расслабляющее пространство. Убежище. Никаких пестрых узоров, никаких ярких цветов, никаких ненужных вещей. Я потратила несколько недель, чтобы продумать каждую деталь, начиная с серовато-белого пола и заканчивая свечами в кованом подсвечнике в углу комнаты. Выкрасила стены в нежно-голубой и развесила репродукции любимых картин. Я посмотрела в глаза «Женщине со скрещенными руками» Хаима Сутина. Что говорит мне сегодня ее непроницаемый взгляд?

«Возьми себя в руки».

Я отвернулась и крепко зажмурилась. Сегодня даже приглушенные оттенки и мягкий свет действовали мне на нервы.

Сначала мне показалось, что удары раздаются у меня в голове. Было такое ощущение, что крошечный человечек со злостью колотит меня кулачками по черепу. Когда я пришла в себя, то поняла, что в голове никого нет, но кто-то определенно стучит в мою дверь.

Том.

Я столкнула Фреда, который, похоже, не обратил на стук внимания, и спустила ноги с кровати. Все тело болело — так, словно я оправляюсь от первоначального шока после избиения. В ступнях была странная тяжесть. Я осторожно присела и достала из-под кровати тапочки.

К тому моменту, когда я спустилась по лестнице, шаркая, как старушка, стук прекратился. Я остановилась, ухватившись за перила, и уже собралась развернуться и пойти обратно. Но тут снова послышался удар в дверь, а затем голос:

— Мередит, ты меня слышишь? Пожалуйста, дай знать, что с тобой все в порядке.

В его словах было что-то еще. Что-то, что не позволило мне их проигнорировать. Я открыла рот, но у меня не было голоса. Я больше недели ни с кем не разговаривала. Я проверила звонки в телефоне, выждала нужное количество минут (не так мало, чтобы навлечь на себя подозрения, и не так много, чтобы он начал волноваться и звонить в полицию) и отправила сообщение с извинениями. Все-таки хорошо, что в наши дни стало нормой поддерживать отношения в письменной форме.

Прищурившись, я посмотрела в глазок. Том стоял вплотную к двери, отчего голова его казалась огромной, непропорциональной. Отстранившись, я сделала глубокий вдох. Я так и не выяснила, двусторонний у меня глазок или нет. Мне и в лучшие времена было неприятно, когда за мной наблюдают, а уж сейчас я точно не горела желанием, чтобы Том видел меня такой — в грязной пижаме, с нечищеными зубами и спутанными волосами.

— Мередит? Пожалуйста, просто дай знать, что с тобой все в порядке. Я же волнуюсь.

Я открыла рот, экспериментируя со звуком. Что бы я ни пыталась сказать, выходило карканье. Я откашлялась и с трудом сглотнула.

Постучала в дверь со своей стороны.

— Мередит, слава богу! Ты в порядке?

Я постучала снова.

— Хорошо, хорошо, я тебя понял. Господи. С тобой точно все нормально? Стукни один раз, если «да», и два раза, если «нет».

Тук.

— Понял. Это хорошо. Ты сегодня ела?

Я вспомнила о миске мюсли в раковине. Сейчас там уже все размокло.

Тук.

— Лекарства принимала?

Тук-тук.

— А вчера?

Тук.

— Хорошо, хорошо. Ты сможешь открыть дверь?

Тук-тук.

— Ладно. Все нормально, Мередит.

Я прислонилась головой к двери и задумалась, поймет ли он, что троекратный стук означает «мне очень жаль».

— Слушай, у меня идея. Я собираюсь пойти выпить кофе, размять ноги. Может, ты пока примешь лекарство и выпьешь стакан воды?

Тук.

— А потом поболтаем? Как