Наколдую любовь... (СИ) - Константа Яна

- Потерпи, малая, мы скоро придем, - приговаривал он, стараясь прижимать ее покрепче, пытаясь отогреть ее своим дыханием.

И она отогрелась. Открыла глаза, зашевелилась, не сразу-то и сообразив, что находится в чьих-то руках. А ночь, темно, лес кругом – ничего ж не видно! Попа мерзнет, едва прикрытая курткой, ноги и вовсе ломят от холода… Значит, жива.

Потихоньку и память вернулась – вспомнила Яринка, как пришла с Агнешкой на поляну, как обряд они проводить начали, как то, что было в облике сестры, на миг вернуло прежнюю Агнешку, и та, занеся нож над Яринкиной рукой, вдруг вскрикнула и быстро-быстро что-то зашептала, словно боясь не успеть сделать нечто важное. А потом… Потом нож опустился почему-то не на Яринкину руку – а на Агнешкину. Не успела Ярина и понять, что происходит, остановить сестру, как в ту же секунду померкло все вокруг, и непроглядная Тьма накрыла поляну; раздался Агнешкин крик, и какая-то сила отбросила Яринку от жертвенного камня – она отлетела на несколько метров и тут же, стукнувшись о землю, потеряла сознание.

А теперь сознание вернулось… Чьи-то руки крепко, но бережно, прижимали ее к теплому телу под рубашкой, и Яринка всхлипнула, узнав их.

- Марек…

Голос ее прозвучал так тихо, что она и сама его не услышала, но руки, держащие ее, дрогнули. Тот, кто нес ее, вдруг сбавил ход, а потом и вовсе остановился – опустился вместе с нею на колени и склонился над ее лицом, дыша теплом. Тогда она увидела своего спасителя и потянулась к нему всем своим ослабевшим, продрогшим тельцем; обняла за шею крепко-крепко и уткнулась носиком в щетинистую щеку, которую еще недавно гладила, прощаясь.

Покатились слезы, не сдержавшись. Как и прежде, легла Яринке на затылок большая теплая ладонь – она, заметно дрожа, гладила влажные волосы, пока теплые губы, обдавая теплом, скользили по Яринкиной щеке, приговаривая:

- Ты жива, малая… Ты так меня напугала…

Знал бы он, как сам ее напугал, сколько претерпела она, пока он был под чарами приворота. Ему невдомек. Да и не нужно знать. Он жив, вернулся, – она счастлива, даже понимая, что сегодня ночью потеряла сестру. Думала, что смерть ее не переживет, – однако больно не было; казалось Яринке, что накрыли ее каким-то невидимым куполом, защищающим от новой боли. А может, просто сказалась усталость. Устала плакать, устала страдать и терять…

- Так холодно, - всхлипнула Ярина, задрожав.

И Марек тут же спохватился, встал и, обняв Яринку еще крепче, понесся к дому Агафьи.

- Потерпи немножко, мы почти пришли.

Глава 37

Утром Асю с Андриком охватила паника: ни одной, ни другой дочери дома не оказалось.

Ну с Яринкой все понятно – она наверняка рядом с Мареком, – а вот Агнешка куда подевалась с утра пораньше? Ну неужели поддалась уговорам сестры и опять пошла к чудовищу? Больше всего они боялись, что Агнешка сжалится, накормит Марека собой и продлит дни своих мучений.

- Пошли-ка мы к Митяю, - предложил Андрик. – И вообще, пора всю эту эпопею с Мареком заканчивать уже! Сколько еще это все будет продолжаться?

Как именно пора с Мареком заканчивать, Андрик уточнять не стал, но Ася с мужем согласилась, и вместе они с утра пораньше отправились к дому старосты.

Дед Митяй о случившемся ночью еще не знал и очень удивился их визиту. Однако люди эти были ему откровенно неприятны, и он с порога дал понять: их видеть он не очень-то рад. Не успели они и в дом войти, как старик начал возмущаться, мол, Агнешка должна немедленно снять приворот и перестать мучить и парня, и сестру; стал даже угрожать, что всем расскажет – сегодня же! – что она натворила. Возмущался, кричал, но из всего поняли Андрик с Асей только то, что ни Ярины, ни Агнешки, ни даже Марека у Митяя нет.

- Митяй, да хватит уже орать! – гаркнул Андрик на деда. – Отвечай, где мои дочери?

- Откуда же мне знать? Ты отец – тебе за ними и следить! Смотрел бы хорошо – авось, и проблем у нас меньше было б! – съехидничал старик, но все же буркнул, чтоб поскорее убрались из его дома нежеланные гости: - Ярина наверняка у Агафьи, а ведьма твоя, надеюсь, отворот ушла делать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Типун тебе на язык, Митяй! – разозлился тогда Андрик, схватил жену за руку и пулей выскочил из дома старосты, ворча на Агафью: – Вот карга старая! Все разболтала!

Агафья, напротив, впустила их молча. Не шумела, не поучала, а просто отошла в сторонку, пропуская нервных гостей в дом – мол, идите, сами все увидите.

Ну а что она могла сказать им? Вот сама она очень обрадовалась, когда оживший Марек вернулся к ней с Яриной – обессилевшей, замерзшей, но тоже живой. Эти двое должны были жить – это справедливо! Но понимала она и то, что Ася с Андриком на месте живого Марека предпочли бы увидеть Агнешку.

Так и случилось. Они прошли в комнату Вани и оторопели, увидев Ярину, спящую на груди у Марека. Сам он не спал – как верный пес, он сторожил сон их дочери. Она и так заснула нормально только под утро: после ночных приключений у нее начался жар, Агафье с трудом удалось немного сбить температуру; Ярина пыталась заснуть, но то и дело вскрикивала, просыпалась в слезах – снилась ей то Агнешка, то умирающий на ее глазах Марек, а она разрывалась между ними и плакала, плакала, плакала… Да и он после того, как едва не потерял ее, глаза сомкнуть боялся – так всю ночь и следил за Яриной, прислушивался к ее дыханию и пытался отогреть.

- Не будите ее, - тихо попросил Марек, заметно занервничав.

Занервничали и Ася с Андриком. Ведь увидели они не чудовище, которое мучило Агнешку, не умирающего, от которого ни на шаг не отходила Ярина, а живого и невредимого Марека, которого все здесь знали с детства. Человека осунувшегося, как после долгой изнуряющей болезни, но живого. Того, прежнего.

Под их взглядом Марек почувствовал себя виноватым – когда он принес сюда Ярину, Агафья вкратце, не вдаваясь в подробности того, что он натворил за это время, рассказала ему про приворот и про то, почему его невеста в таком состоянии. Он понимал, что Ася с Андриком ему теперь рады не будут и в смерти Агнешки обвинят его – так и есть, удивление они испытали и... ужас. Ведь если он жив, здоров и снова с Яриной…

Марек напрягся, готовясь к обвинениям в свой адрес, и Яринка тут же проснулась. Еще не оправившись после тяжелой ночи, она чувствовала себя разбитой, слабой и больной, и к тяжелому разговору с родителями совсем готова не была.

- Мам? Пап? – привстала она и почувствовала, как осторожно сжали ее плечико.

Обернулась она на Марека и, убедившись, что это не сон, он снова с ней рядом, Ярина едва заметно выдохнула, но на всякий случай прижалась к нему, готовая в любую минуту встать на его защиту, и затравленно посмотрела на мать.

- Где Агнешка? – неживым голосом спросила Ася, глядя на нее, словно она была виновата в том, что Марек выжил, а Агнешка – нет.

Яринке нечего было ответить. Она лишь глаза, вмиг наполнившиеся слезами, опустила, и тогда они сами все поняли.

- Где? – повторил вопрос Андрик, сжимая плечо Аси.

- Она исчезла, - тихо ответила Ярина.

- Что значит исчезла?!

Пришлось Яринке рассказать им все, как было. Как она вчера себя взамен Марека предложила, как пошли они с сестрой ночью обряд этот делать, и как в последний момент Агнешка сделала отворот, ее спасая от участи жертвы. Как потемнело все, и как какая-то мощная сила отбросила ее на землю, лишив сознания. Как Марек пришел туда за ней, но Агнешки там уже не оказалось. Ярина надеялась, что родители рады будут, что хотя бы она выжила, но нет – мрачнее тучи становилась ее мать, мрачнее страшной пережитой ночи становился ее отец.

- Значит, ты сестру на чужого человека променяла, - только и ответила ей Ася после долгого тяжелого молчания. Горько так сказала… Словно, действительно, променяла.

- Зачем ты так, мама? – выкрикнула со слезами Яринка. – Я туда пошла свою жизнь отдавать! Я предупреждала вас, я говорила вам, что без Марека мне жизни не будет! В чем ты теперь винишь меня, мама? Я должна была умереть, но Агнешка…