Православные христиане в СССР. Голоса свидетелей - Ольга Леонидовна Рожнёва

но все равно мало кто на них ходил.

У нас был очень большой храм в самом центре города, и его только в хрущевские времена закрыли, а сломали уже в восьмидесятые годы. Интересно, что на его месте построили клуб, и, представляете, два раза он полностью разрушался от землетрясения!

Постились мы всегда очень строго

Родилась я в 1940 году в Молдавии десятым ребенком в сугубо христианской семье. Постились мы всегда очень строго, хотя с детства я сильно болела и была хилой. У нас в первые два дня Великого поста не разрешалось ничего вкушать, даже самым маленьким. Помню, мама уговаривала нас с братом хоть чайку вечером попить, но мы сами себе не позволяли. Да и не хотелось. Видимо, Господь помогал. В детстве я и на клиросе пела.

Василиса Ивановна Шатохина

Мой дедушка с папиной стороны больше жил в Иерусалиме, чем в Молдавии. Он в Святую Землю ходил пешком: три месяца – туда, три месяца – обратно. У нас служил очень хороший старенький священник. Служил очень благоговейно и долго. Он приезжал на субботу-воскресенье из Кишинева. Когда отпевал, то всегда провожал гроб в гору до самой могилы, хотя город был большой, а он один.

До прихода советской власти наша семья считалась довольно зажиточной: были и коровы, и лошади, и овцы, и свои поля. Но перед войной все это забрали, и стали мы жить очень бедно. Оставшееся пограбили немцы в 1941 году.

Тяжелое детство

Я дитя войны. Детство было очень тяжелое, даже без слез не могу его вспоминать. Отец воевал, пропал без вести, так и не нашли мы его могилу. Росла я наполовину сиротой. В 1946 году начался голод, от которого умерли двое детей в нашей семье.

От безысходной жизни мама вышла замуж второй раз. Отчим никогда меня не любил и даже бил, издевался, запрещал ходить в школу и читать книги. С четырнадцати лет я круглый год работала в колхозе на полевых работах, а с шестнадцати лет – дояркой. В три часа ночи уже шли на работу, босиком в гору четыре километра. Ели в основном кукурузные лепешки. Сил от них появлялось мало, а работа-то тяжелая, иногда была и не под силу.

Мои скитания

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, умерла и мама. После этого я осталась, можно сказать, на улице. Принимали меня люди ночевать, но вскоре от истощения я попала в больницу.

А потом мне дали адрес и сказали, что у меня есть дедушка, бабушкин брат, который воевал в Севастополе и после войны остался там, женившись на русской женщине. Ни я его не знала, ни он меня. Но я приехала к нему, и он меня принял.

Благодетели

Жили мы втроем в крошечной комнате на чердаке, и жена дедушки устроила меня в дорожно-ремонтное управление рабочей. Там я копала ямы на дорогах и таскала тяжести, отчего снова начала сильно болеть. Потом умерли дедушка и его жена, а меня, милостью Божией, принял к себе инженер нашего управления Голубенко Анатолий Нестерович. Увидев меня на работе, он сжалился и долго выпытывал, откуда я и как попала в этот город. Я очень доверчивая и рассказала о себе все.

Он же возвратился домой и поведал жене, что у них на работе есть девочка-сирота, очень красивая и похожая на нее (жена его была гречанкой). Они меня в октябре 1962 года взяли к себе, даже хотели удочерить, но не успели, умерли. Анатолий Нестерович и его жена воевали за Севастополь и были все израненные. Они устроили меня в военную часть учиться на радиста. До конца жизни буду до слез благодарна моим благодетелям.

Я проехала с мужем всю Россию

Именно в этой части я познакомилась с будущим мужем, с которым живем рука об руку вот уже пятьдесят третий год. Мой муж – военный, служил на атомных подводных лодках. Вот так я и проехала с ним всю Россию от Прибалтики до Камчатки, от самого юга до полярного севера.

Там, где служил мой муж, не было храмов, и я не могла ходить на службы. Но меня всегда тянуло в церковь. И когда муж в 1982-м вышел в отставку и мы переехали туда, где был храм, я на следующий же день побежала и заказала благодарственный молебен.

Так я и осталась на клиросе

В храме меня заметил священник, который предложил мне петь на клиросе. Сразу я не решилась, потому что там пели одни бабушки, а мне было чуть за сорок. Только с третьей просьбы наконец согласилась. Некоторый опыт у меня был еще с юности, когда в Молдавии я пела в церковном хоре.

Правда, пришлось учить церковнославянский и сам устав, но в этом мне очень помогла матушка Любовь – супруга отца Евгения, нынешнего настоятеля Покровского собора Севастополя. Так и осталась я на клиросе, где пою вот уже тридцать второй год. Теперь я очень хорошо знаю устав, могу пропеть любую службу.

Сначала я только пела, а потом отец Евгений благословил меня быть регентом. Я и монахов учила петь, и псаломщиков заменяла. Все требы, молебны, панихиды. Очень много учеников прошло через меня, всех их учила уставу, чтению: читать четко, внятно, чтобы люди все понимали.

Если люди служили небрежно, то Господь убирал их из храма

Я видела много людей, которые служили в храме и пели на клиросе. И замечала, что если кто-то служил небрежно, быстро-быстро, чтобы поскорее уйти, то Господь убирал такого человека из храма. А так батюшки у нас очень правильно служат, службы не сокращают. Ко мне даже люди подходят и спрашивают: «У вас что-то меняется?» А я им отвечаю: «Если что-то будет меняться, заметите сразу через меня. Я тогда сразу уйду с клироса». У нас ничего не укорачивается, идет так, как всегда служили и как сейчас служат у меня на родине.

Представьте, я была года два назад в Молдавии, там построили большой храм. И я удивилась: простой храм, не монастырь, а читают каноны полностью, очень строго все служится. Мы тоже служим добросовестно. Стараемся никакого святого не обижать, читать не меньше восьми тропарей.

Господи, спаси нас ради той святыни, которую дала Василиса!

У меня муж – потомственный военный, очень сдержанный, спокойный