Православные христиане в СССР. Голоса свидетелей - Ольга Леонидовна Рожнёва

сказать, что в то время было мужественным поступком иметь в комнате иконы или что-то, напоминающее о вере, о Боге. Соседи только и искали повод, чтобы донести в соответствующие органы.

Анна Ивановна вела весьма аскетичный образ жизни. Утро она начинала с утренних молитв, главы Евангелия, главы Апостола, кафизмы. А дальше – день полный забот. Регулярные уборки. Дубовый паркет всегда блестел – нехитрый результат труда бабушки. Каждую неделю она натирала его воском и мастикой сама. Раз в месяц были генеральные уборки – сдвигалось абсолютно все со своих мест. Чистилось, надраивалось. Посты – время особой аскетичности и в быту, и в еде, и в молитве. Телевизор не включали вовсе. Не ходили на концерты, в театр, не слушали музыку.

Никакая боязнь доносов не могла заставить забыть о постоянных гостях. Бабушка принимала как дорогих гостей всех, кто к ней приходил: от дворян и митрополитов до простых побирушек.

Вы сначала причаститесь, а потом пусть вас расстреливают!

В начале Великой Отечественной войны всех школьников и студентов с Арбата отправили рыть окопы за Дорогомиловскую заставу.

Анна Ивановна двум своим дочерям, Любе и Вере, сказала:

– Завтра к семи утра пойдете на литургию, причаститесь, а потом уже идите рыть окопы.

Девочки в ужасе возразили:

– Мама, ты что? Нас расстреляют!

На что Анна им ответила:

– Вы сначала причаститесь, а потом пусть вас расстреливают!

Дочери всегда слушались маму и с утра отправились в церковь. К одиннадцати часам они, отстояв службу и причастившись, пошли к Киевской, а мост перекрыт. Они объясняют, что им надо пройти – рыть окопы. А их не пропускают, говорят: «Домой идите!» Как выяснилось, был налет немецких самолетов и с бреющего полета всех расстреляли. Вера и Люба чудом остались живы.

И с того дня налеты прекратились

Другой чудесный случай произошел 25 июля 1943 года. В ту пору каждый вечер начиналась бомбежка, и обычно Анна Ивановна с дочками в десять вечера уходили в бомбоубежище. Но в тот вечер бабушка решила уехать в Дорогомилово к своей знакомой. Уходя из своей квартиры, она посмотрела на иконы, лампада у иконы Божией Матери «Знамение» еле тлела, она решила не гасить, масла уже не было, сама скоро погаснет. И они поехали.

Всю ночь у окна бабушка читала акафист «Знамению», а на следующий день вернулись домой. Дверь опечатана. Что такое? Они пошли к управдому, а там милиционер участковый. Видит бабушка: ее икона на столе управдома.

Она спрашивает:

– Что происходит?

Управдом накинулся на нее:

– Что, знак немцу подавала? Мы с патрулем обходили переулки, головы поднимаем наверх – на пятом этаже два окна залиты светом, как будто огромные люстры горят. Мы кинулись наверх, вбегаем, а вся комната озарена ярким светом. Забрали икону вашу и лампадку.

Бабушка берет в руку фитиль, а он сухой. Говорит управдому:

– Посмотрите, у меня даже рука сухая от фитиля, не может лампада гореть без масла. Потом вы говорите, что ночь была темная, а я всю ночь читала акафист без света у окна. А вы заметили, что не было налета?

На самом деле ночью впервые было тихо, и с того дня налеты прекратились. Участковый, видя, что спорить с бабушкой бесполезно, икону вернул.

В тот самый момент по путям проносится скорый поезд

Анна Ивановна рассказывала случай из жизни своего родного брата Сергея Камаева.

Он всегда с собой носил в кармане рубашки или пиджака иконочку святителя Николая Чудотворца. Так случилось, что он шел по железнодорожным путям. Задумался, поворачивает голову направо и видит свою иконочку в траве. Сошел с путей, чтобы поднять, подходит ближе, смотрит: нет ничего. В тот самый момент по путям проносится скорый поезд.

Политический анекдот

Другая история из его жизни произошла в тридцатые годы XX века. Сергей стоял в компании двух друзей, один из них начал рассказывать политический анекдот, Сергей никак не отреагировал. На следующий день он пропал без вести. Как выяснилось, он был арестован, репрессирован лишь за то, что никак не отреагировал на тот анекдот.

Его сын, Виктор Камаев, был натурой артистичной, играл в театре. Но несмотря на его таланты, ему не давали главных ролей – он был сыном репрессированного.

Нам в ноги бросили бутылку с зажигательной смесью

На Пасху перед храмами выстраивалось оцепление из милиции, дружинников. Молодежь в храм не пропускали. В 1970 году мы с мамой Верой и бабушкой Анной на пасхальной ночной службе вместе с хором выходили на крестный ход. За оградой храма стояла подвыпившая молодежь, видно было, что она ждала своего часа, и под улюлюканье этой толпы нам в ноги бросили бутылку с зажигательной смесью, мы только успели отскочить. А этих ребят милиция вежливо попросила больше так не делать. Было это во Владыкино, в храме Рождества Богородицы.

Яйцо было совершенно свежее

Больше всего мне запомнилась Пасха. Подготовка, крашение яиц, куличи, пасха. Бабушка Анна все делала сама. Яйца красила пищевой краской. Одно освященное яйцо оставляла на божничке перед иконами на целый год и на следующую Пасху разбивала и съедала. Яйцо было совершенно свежее и хорошее. Так бабушка делала каждый год.

На Пасху все дети старались попасть в храм

Рассказывает Владимир Бокотей

Все очень боялись

В моем детстве в храм мы ходили всей семьей три километра пешком, и шли не прямой дорогой – надо было идти в обход, чтобы никто не видел, и приходилось перебираться через небольшой ручеек в высоких резиновых сапогах. Отец работал в школе, и как только узнавали, что он ходит в церковь, сразу делали замечания и ругались. Один раз моя сестра Мария пошла в храм на Крестопоклонную неделю, и про это узнала учительница в школе. Когда сестра пришла в класс на следующий день, учительница вызвала ее к доске и начала бить об нее головой, приговаривая при этом: «Так ты била поклоны в церкви?»

Очень мало кто из моих одноклассников посещал храм, а так как все учителя в школе знали, что наша семья постоянно туда ходит, то были насмешки со стороны учителей, часто нас отводили к директору в кабинет и там проводили с нами обличительные беседы.

Но вот на Пасху все дети старались попасть в храм, хоть и страшно, но все пытались пойти, и когда мы шли в храм, учителя ловили нас, записывали фамилии