Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов

обманутый мошенником, воспринимает это как случайность или недоразумение, его шансы быть вновь обманутым возрастают.

На обман в первую очередь поддаются люди, избегающие стыда за то, что их провели (и ощущения, что на эту уловку попались только они и несколько идиотов). Такая установка побуждает людей либо вовсе отрицать, что их обманули («Мне просто не повезло, а само предприятие было разумным»), либо защищать мошенников («Они честные люди, им мешают завистники!»). А еще множество людей просто молчит о своих промахах – стыдно же быть «лохом», и это тоже активно используют мошенники, потому что умалчивание – благодатная почва для стыда, мошенничества и насилия.

Лет десять назад в Хабаровске активно ходили по квартирам продавцы чудо-пылесосов «Кирби». Пришел и наш черед. Энергичный молодой человек целый час демонстрировал волшебные возможности этого пылесоса, продаваемого за просто-таки космическую по тем временам сумму (свыше 100 000 рублей). Разумеется, деньги – ничто по сравнению со стерильными коврами, стенами, потолком (а еще у пылесоса есть насадка для массажа спины). Когда мы вежливо выпроваживали парня, на его лице было недоумение: как можно отказаться от пылесоса с такой насадкой?!

«Кирби» не сдался, и спустя полгода к нам снова постучал молодой человек. Посмотрев на безнадежно пыльный ковер, я разрешил ему провести презентацию пылесоса – пусть хоть ковер почистит, ради этого можно полчаса потерпеть. Паренек был новый, для которого, как выяснилось позднее, это вообще был первый рабочий день. Он сделал ставку на энтузиазм и на пылевых клещей – демонстрационный ролик и фотографии этих гадов должны были вселить в нас ужас и заставить раскошелиться. «Смотрите, чем дышат наши дети, кто ползает по ним!» – восклицал паренек, сам не так давно простившийся с детством. Мое заявление «А я люблю пылевых клещей, они такие лапочки» вызвало у него шок: «Вы шутите?!» «Нет. Сами видите по ковру, мы их разводим», – ответил я.

Я очень не люблю манипуляции на страхе и на детях. Поэтому каждый шаг парня сопровождался моим мрачным комментарием. «Ничего уникального тут нет. Моя мама живет в США, и там таких пылесосов пруд пруди». Или: «Это неудачный рекламный ход с вашей стороны, потребитель не любит». Продавец сбивался, краснел, терялся. Моя мама, как раз приехавшая в гости и присутствовавшая при спектакле, поощряла энтузиазм молодого человека, изображая «доброго полицейского». Почувствовав поддержку в ее лице, продавец чуть не расплакался от счастья и рассказал, что это у него «первый выход» и что он очень рад, что у него все получается и что презентация нам нравится (о том, что пылесос мы еще не купили, он даже не вспоминал). Я вредным голосом произнес, что с точки зрения психологии продаж и работы с клиентами у него есть некоторые пробелы. Тут парень отвлекся от пылесоса: «Я так хочу расти в этом бизнесе! У меня большие планы! Я видел у вас на полках книги о продажах…»

Эти две книжки я купил, когда у нас на кафедре психологии решили вдруг преподавать «психологию продаж» и поручили этот предмет мне как самому молодому члену кафедры. Курс был ужасен. И книжки ему под стать. Но теперь я решил не упускать шанс:

– Да, любопытная литература… Хорошо развивает понимание пси…

– Продайте ее мне! – парень вцепился в одну из книжек, более толстую, в которой было много картинок. – Я хочу развиваться!

– Она недешевая. И мне нужна… Ну, за 400 рублей (по тем временам нехило).

– Держите! – продавец протянул мне деньги.

Никогда не видел такой радости у продавца, который уходил от покупателя, не продав товара.

Я с большим удовлетворением вспоминал эту историю и то, как продавцу не удалось сыграть на страхе за детей. Я блестяще использовал слабости того, кто хотел использовать мои слабости! Мое высокомерное самодовольство продолжалось до того момента, когда спустя пару лет нам продали фильтр для воды по цене, в четыре раза превышающей реальную розничную (и без того немалую). А ключевой фразой – отмычкой, усыпившей мое критическое мышление, была следующая: «Вы, кандидат наук, легко сможете поймать меня на обмане…»

(Не)красивые самооправдательные истории

Человек – существо, непрерывно рассказывающее истории обо всем на свете. Эти истории призваны связать наш опыт в какую-то осмысленную картину. Наши поступки нуждаются в том, чтобы их объяснили, то есть включили в общую логику нашей жизни. Человек, поступающий нелогично и неспособный объяснить эту нелогичность, воспринимается как сумасшедший, и тому есть основания. Если человеческий опыт не связан в какую-то цельную историю (что предшествовало этому, почему или зачем я сделал это, как я сделал это, к каким последствиям это привело), то можно говорить о полной утрате «я», рассыпавшегося на отдельные фрагменты, которые связать друг с другом не получается…

Думаю, все мы видели ситуации (а многие помнят и по своему опыту), когда родители настойчиво спрашивают маленького ребенка: «Ты зачем это сделал?» – а ребенок не в состоянии это объяснить, потому что слишком мал, его язык беден, да и сам он еще не понимает, почему поступает так или иначе. Но со временем ребенок повзрослеет и научится сочинять истории, отвечая на этот вопрос. Его истории могут быть очень изощренными, преследующими одну цель: сохранить уже сложившийся свой образ в глазах родителей, других людей и в своих собственных. Нам нужны такие истории, чтобы оберегать наше «я» от стыда и сохранять наше убеждение, что мы хорошие и другие нас считают таковыми.

Из всех историй, которые люди придумывают для маскировки своей «Тени», самые изощренные посвящены конфликтам, причинившим много боли их участникам. В этих самооправдательных легендах, которые встраиваются в наше ложное «я», мы объясняем себе и другим, кто был инициатором конфликта, а кто оказался жертвой (обычно это мы). С древнейших времен люди писали свою историю так, чтобы показать себя хорошими, а других – плохими. И неважно, что часто именно те, кто считает себя «обиженным», веками захватывали чужие земли и порабощали целые народы.

Признавать собственные темные стороны сложно по двум причинам. Во-первых, такое признание разрушает наше позитивное отношение к самим себе, которое базируется на ошибочной идее, что хорошие люди не поступают плохо. И, если ты признаешься в чем-то однозначно плохом, то уже не имеешь права считать себя достойным жизни; остается только утопиться в разъедающем душу стыде («ужасно, что я такой») или на самом деле покончить с собой. Поэтому для нас же лучше всеми силами избегать признания в чем-то однозначно плохом (при условии, что мы верим, что «хорошие не поступают плохо»).

Во-вторых, мы – существа социальные, и стыд рождается тогда, когда нас отвергают, когда в ответ на наши действия (ошибки, проступки) от нас отворачиваются и не желают иметь с нами дела люди, в которых мы нуждаемся. Ужасно, когда признаешься другим в чем-то неприглядном (а это очень сложно, потому что сначала нужно признаться в этом себе), а в ответ слышишь рев толпы «Распнем его!», родительское «Ты нам больше не сын (или дочь)!», злорадное «Я же говорил, что так и будет!» и другие слова, свидетельствующие о том, что твою боль и раскаяние не чувствуют, что на этой боли сейчас оттопчутся вовсю, ее обесценят или не заметят. А если все отворачиваются, мы впадаем в депрессию покинутости с ее болью, одиночеством и стыдом, которую пережить очень тяжело. Поэтому – лги, усложняй свое ложное «я», защищающее от депрессии, сочиняй истории о том, что ты ничего плохого не делал, что это вовсе не ты, что это пустяк…

В конфликтных ситуациях, когда люди причиняют друг другу боль, самооправдательные истории выстраиваются вокруг двух ключевых вопросов: «кто обидчик и кто жертва» и «почему вообще произошло событие, причинившее боль». Самая «плохая» роль – это роль обидчика, того, кто первым причинил боль, поэтому стороны рассказывают истории о том, как другой «первый начал» (мы все помним это «он первый начал» с детского сада). И если мы все же