Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин

силой и яркостью, как в эту минуту) да скажется, оно будет сопутствовать ей (пусть и не такое взволнованное, но зато ровное и глубокое) на протяжении всей ее жизни, и с благодарным изумлением, что оно было и есть в ее жизни, она унесет его с собой в могилу…

И вот этого-то чувства наша героиня и не испытывает, как ни пытала свое разболевшееся вконец сердце. То нетерпение, которое он выказывал в ожидании свидания с нею (а в особенности, конечно, первого свидания наедине!) ей было совершенно чуждо. Правда, было приятно с ним, остро ощущать с таким мужеством и трудом сдерживаемый им пыл, но свидания эти отнюдь не составляли для нее, даже и в малой мере, такой насущной, жизненной потребности, как для него. И по всему этому, решает она, она не вправе обманывать ни себя, ни его, положительно отнесясь к его признанию. Ведь, кроме всего прочего, это было бы настоящим оскорблением его в его лучших чувствах, хоть он этого сейчас и не понимает, ибо воспринимает за оскорбление как раз ее отказ, всецело продиктованный отсутствием истинного чувства к нему. Это было бы, и это, может быть, самое главное, и есть, настоящим святотатством – по отношению к самому чувству – трижды священному чувству любви!..

Каждый скажет, при всем его сочувствии к нашему юноше, что девушка, его и наша героиня, поступила правильно, рассудительно, благородно, – да и как она могла поступить иначе, ведь она – женщина, женщина до мозга костей – олицетворенная женственность, призванная прежде всего быть олицетворенной же справедливостью. Но именно поэтому же к безнадежно влюбленному в нее юноше она не перестает испытывать и нестерпимую, щемящую жалость, которую менее умная девушка, быть может, и приняла бы за любовь, за ответную любовь. Но в том-то и дело, что и ответная любовь есть любовь и отвечает всем решительно чертам влюбленности. Человек, испытывающий ответное чувство любви, находится точно в таком же состоянии влюбленности, как и тот, на чье чувство он отвечает. Ответная любовь женщины отнюдь не менее сильна, чем прямая любовь мужчины. Очень даже может статься, что она еще сильнее, так как к собственно чувству любви присоединяется еще и чувство гордости женщины в том, что она своими личными качествами сумела внушить к себе такую любовь, и горячее чувство благодарности к нему, к мужчине, сумевшему обнаружить в ней и оценить эти качества. Я не говорю уже о том, что в силу ряда причин, о которых ниже (в главе «Доброта») и прежде всего в силу присущей женщине нежности все чувства в ней, в том числе, понятно, и любовь, вообще обостреннее и глубже, чем в мужчине.

Не испытывая к нашему юноше ответного чувства, девушка, однако, испытывает ни с чем не сравнимую, необыкновенную гордость – и не только за себя, сумевшую внушить столь сильное к себе чувство, но и за юношу, оказавшемуся на высоте этого чувства, показавшему себя способным на такую любовь, и эта чисто женская гордость на может не внушить ей особого чувства нежной симпатии к страдающему юноше. И это понятно. Если подобное чувство испытывают решительно все женщины, притом с самых ранних, едва ли не с детских лет, к тающему на глазах от любви – отнюдь не к ним, а к другой женщине, им вовсе не известной, а то даже и просто в романе, который сейчас лежит у них на коленях, то как сильнее и нежнее в одно и то же время оно должно быть в девушке, явившейся непосредственной виновницей этих всегда удивительных страданий? Об этом уже свидетельствует хотя бы тот повышенный интерес, который невольно и неизменно обнаруживает девушка, когда речь заходит при ней об этом отвергнутом ею юноше. Пусть она еще никого не любит, пусть полюбит со временем другого, но она будет стараться всякими способами быть в курсе жизни несчастного по ее вине юноши, будет в душе радоваться, хотя и с некоторой долей огорчения, его выздоровлению от любви к ней, будет (уже без всякой тени огорчения) радоваться его успехам, будет страдать его страданиями, и единственного, пожалуй, чего она ему не простит (в душе, разумеется) – это когда узнает о том, что он полюбил другую. И в этом скажется, если не женственность, то женщина. Ведь в женственности – истинная человечность, а в этом, хотя и человечность, бесспорно, но не истинная. Истинная человечность – это нравственное в человеке, тогда как просто «человечность» включает и все человеческие слабости. В том факте, что любивший ее юноша полюбил другую, наша героиня усмотрит настоящую измену, хотя и не любила и не любит его сама, будет испытывать настоящее чувство ревности, не испытывая любви… Парадоксальная ситуация, не правда ли? Но кто в состоянии отрицать ее человеческую, специфически женскую правду? Это женская черта, можно думать, что мужчине она не свойственна, и проистекает она именно из ответного характера любви женщины. Именно потому, что как правило женская любовь имеет ответный характер, она испытывает чувство ревности к другой женщине, хотя сама не любила, – так как любивший ее человек, благодаря этой другой, разлюбил ее. Нет слов, что в этом скажется уязвленное женское самолюбие, но ведь не менее верно, – и в этом, пожалуй, суть, – что страждущий и глубоко поэтический образ влюбленного юноши, тронувший, как мы видели, самого Пушкина и вдохновивший его на одно из самых лирических его стихотворений, уж слишком глубоко запал ей в душу, я бы даже сказал, сроднился с ней настолько, что его теперь уже никогда не изгнать из ее сердца. И хотя это очень смахивает на любовь, но, как говорится, поздно проснувшуюся в ней, – не то, что жалость, о которой говорилось выше, это все же не есть любовь, но естественная в женщине реакция на любовь, – до того все, с любовью связанное, задевает самые заветные струны в дивной женской душе, до того все, связанное с любовью, – стихия женщины. Без этой живейшей заинтересованности в любовном сюжете, – пусть эта любовь не имеет даже и отдаленного отношения к ней лично, – мы не мыслим себе женщины. Истинная любовь для нее заразительна, она всегда мысленно ставит себя на место героини даже читаемого ею романа, не говоря уже о жизни, она никогда не остается в ее сердце бесследной совершенно, всегда и неизменно оставляет по себе след, тем более место для любящего остается в сердце существа, составившего его первую любовь. Любовь для женщины (и не только для нее – об этом уже говорилось) –