Холостячка - Кейт Стейман-Лондон

улыбнулся и вновь ее поцеловал; у его губ был вкус соли и сигарет.

– В таком случае, думаю, сегодня я тебя просто покорю.

– Да? – Он положил руки на талию Би, непринужденно удерживая ее во время разговора. – Какие же приключения ты запланировала?

– Я подумала, что в наше свидание стоит добавить перчинки.

– Ты намеренно вставила шутку с готовкой?

– Ага, только чисто технически это каламбур.

– Вот так! Пардон, вероятно, мой английский недостаточно хорош, чтобы его оценить. Или твой каламбур?…

– Каламбур просто ужасен, – фыркнула Би.

Они уселись в пафосный ретро-автомобиль и поехали на рынок специй – открытую площадь, заполненную десятками лавок, где на полках до самых верхушек выстроились банки со специями всевозможных цветов и оттенков; рынок напоминал шоколадную фабрику Вилли Вонка, только со специями вместо сладостей. У Люка загорелись глаза, и он потащил Би вдоль рядов, от прилавка к прилавку, нюхая и пробуя на вкус различные приправы – острый кайенский перец, терпкий тмин, пикантную смесь «рас эль ханут». Когда Би собралась взять протянутую нитку золотистого шафрана на пробу, Люк покачал головой.

– Он слишком хрупкий. Лучше так…

И поднес пряность к ее губам, тем самым предлагая съесть прямо с его пальца, что она не преминула сделать. Этот жест показался даже более эротичным, чем поцелуй. Терпкий вкус чистого шафрана опалил язык.

Палец задержался на ее губах, и Би подавила желание его поцеловать, поцеловать губы Люка, а затем убраться подальше от толпы зевак и смеющихся торговцев.

– Как жаль, что мне вообще нужны руки. Я бы хотел навсегда оставить их с тобой.

После рынка специй они отправились в дом приземистой жизнерадостной бабушки, которая давала уроки кулинарии на заставленной медной посудой кухоньке.

– Сегодня мы будем готовить курицу с кускусом, овощами и шафраном. Вам нравится шафран?

Люк положил руку на поясницу Би.

– Она его обожает.

Склонность Люка к чрезмерному флирту являлась одной из причин, по которой Би не могла ему довериться: разыгрывал ли он романтический спектакль или такое поведение считалось нормальным для европейцев? Однако, когда они вместе готовили на маленькой кухоньке (бабушка Адила велела им резать мельче, на что Люк недовольно пробурчал по-французски, что она совершенно не разбирается в нарезке; Би его поняла и пожурила, а он лишь рассмеялся), Би наконец смогла представить их возможную совместную жизнь и начала видеть в Люке нечто большее, чем стереотипного донжуана.

– Расскажи о своем ресторане, – попросила Би, измельчая имбирь, пока Люк разделывал курицу; его нож с поразительной легкостью находил необходимые промежутки между суставами.

– Ресторан вовсе не мой, – фыркнул он.

– Но ты шеф-повар?

– И все же я готовлю то, что хочет кто-то другой. По сути, работа принадлежит тебе только тогда, когда ты можешь сделать свой собственный выбор – где успех или провал зависят только от тебя. Никто не говорит тебе, что фотографировать или говорить. Ты высказываешь свои мысли, и именно поэтому столько людей тебя обожают.

Би склонилась над имбирем, чтобы он не заметил, как она порозовела.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны.

Люк пожал плечами.

– Разве я не прав? Я тоже этого хочу – иметь свой собственный ресторан, даже несколько, если получится.

– В Америке или Европе?

– И там, и там, – ухмыльнулся он. – Ты ведь не против проводить лето в Нью-Йорке, а зиму – в Париже?

– Весну – в Лос-Анджелесе, а осень – в Риме?

Люк остановился и наклонился к Би.

– Отличная мысль.

Затем они поцеловались – легко и соблазнительно, – окунаясь в общий мирок, в котором они были желанными гостями.

Покончив с готовкой, Би и Люк отужинали в саду бабушки Адилы, с мерцающими фонарями, теплыми одеялами и обогревателями, защищающими от холодной ночи в пустыне. После ужина они накормили друг друга ломтиками апельсина с медом, и Би решила, что никогда в жизни не пробовала ничего столь в идеальной степени сладкого.

Окруженные камерами и купающиеся в искусственном свете, они поцеловались напоследок, и Лорен объявила конец съемок и свидания, Би коротко пожелала Люку спокойной ночи и вернулась к себе. Свидание прошло легко и приятно – как всякая встреча с Люком, – однако по-прежнему оставило массу вопросов.

Смыв макияж, Би натянула спортивные штаны и видавшую виды футболку, после чего забралась в мягкую постель; ей хотелось хорошенько выспаться перед завтрашним свиданием с Эшером и Джефферсоном. Едва она выключила свет, как раздался стук в дверь. Недовольно застонав, она снова включила ночник и поплелась к двери, ожидая увидеть продюсера или помощника с какой-нибудь новой информацией о завтрашнем свидании, однако на пороге стоял Люк, одетый в стильные темные спортивные штаны (которые, вероятно, стоили больше, чем какой-нибудь неплохой костюм). В руках он держал бутылку вина. Уже второй раз он появлялся у ее двери без предупреждения, только сейчас его не сопровождали камеры.

– Люк? Что ты здесь делаешь? – Би неловко скрестила руки на груди, жалея, что не надела одну из очаровательных ночнушек, которые для нее приготовила Элисон, или не потрудилась даже расчесать волосы, а просто собрала в неаккуратный пучок на макушке, хрустящий от лака для волос. – Продюсеры знают о твоем визите?

Люк озорно усмехнулся.

– Мы ведь уже не дети, верно? Мы можем сами выбирать свою судьбу?

Би накрыла легкая паника – она вдруг с тревожной ясностью осознала, что едва знает этого парня. Его поведение всегда казалось предсказуемым: банальный флирт, борьба за экранное время, за известность. И вдруг он в одиночестве заявляется в дверях ее темной спальни… Чего он от нее хочет? Ждет секса? Она определенно не готова к этому шагу… Господи, что, черт побери, происходит?

– Ясно, – пробормотал Люк, помрачнев при виде выражения ее лица. – Я думал, тебя порадует возможность повидаться без камер, но теперь понимаю, что поставил тебя в неловкое положение.

– Нет, – пробормотала Би, пытаясь сообразить одновременно, что сказать и чего она на самом деле хочет. – Я просто удивилась, вот и все. Мне уже нужно ложиться… Впрочем, полагаю, один бокал вина не повредит.

– Точно? – с сомнением спросил он. – Я вовсе не хочу доставлять тебе неприятности.

– Все нормально. – Би улыбнулась, его внезапное волнение придало ей смелости. – Прошу, входи.

Он проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь, в то время как Би включила еще парочку ламп и, достав из шкафа халат, накинула поверх пижамы.

– Не надо, – попросил с улыбкой Люк, – ты мне нравишься в этой футболке.

– Да ну? – Би рассмеялась. – Следовало надеть ее на наше сегодняшнее свидание.

Люк достал из кармана маленький штопор и начал откупоривать бутылку темно-красного марокканского вина.

– Возможно, я ошибаюсь, – начал он задумчиво, – просто, когда я вижу тебя в этих твоих шикарных нарядах, при макияже и с прической, мне кажется, будто они служат тебе некими доспехами – своеобразной военной формой.

– Разве не говорят, что любовь – поле боя? – подняв бровь, усмехнулась Би, ссылаясь на известную песню