Панк-вирус в России - Ольга Аксютина

А потому случайно в подвале точка нашлась, где можно репетировать. Я уже к тому времени со студенчеством своим покончил. Стал продавцом в магазине «Радиотоваров». Игорь тоже с «Макаровкой» завязал (смеются). И тут с Сантером познакомились. Наш знакомый служил вместе с ним на флоте. Саша служил в морских частях погранвойск в Приморском крае. И он привнес нам свою струю.

Е: Очень сильно. Он как катализатор был для нас.

Л: Потому что Игорю тяжело одному текст писать. Я-то, сама знаешь, со стихосложением тяжело.

Е: А я влюбился сразу в Сантеровские стихи.

Л: И мелодии у него тоже очень красивые. И вот уже стало нас трое. Решили "Третий Мир" будем называться.

О: А какой тогда был год?

Е: 1988. А может раньше?

О: А сами друг друга откуда знали?

Е: Школьные друзья. С шестого класса вместе учились. И познакомились, мы с Сантером, стало нас трое. Играть практически никто не умел.

Л: А я на баяне… Первая репетиция, еще без Дрона (показывает фотку). Игорь приходит в подвал с работы (он тогда кооперативными пирожными торговал)

О: А "Третий мир", это откуда взялось?

Е: Ну, страны третьего мира, что-то такое. Неудачное название.

Л: (Показывая фотку) Видишь, этот мальчик играет на басу?

Е: Его 2 месяца учили на басу играть одну фразу: "Пум — пум — пум — пум".

Л: Он этой точкой заведовал — помещение для репетиций. Человека, естественно, нельзя было по боку пускать. Стал я учить его на бас — гитаре играть.

Е: Ему природно не дано было в руки бас брать (смеются). Страшно не умел играть. Не бум-бум абсолютно. Мы думаем: "Как бы нам точку сохранить?". Дадим ему уголки. Знаешь, дзинь-дзинь-дзинь? Он так самозабвенно по ним (общий смех) бряцал. Гитары у нас были на точке — одна в виде трезубца, другая — в виде топора — самоделки. Расстояние между грифом и струнами — сантиметра 3. Представляешь, что это такое? А Сантер как выпиливал. Ну, ему хотелось в группе играть. Он когда пришел, он нам показывал, как надо играть… Потом подленился. Сволочь… Запил. Сорвал кучу концертов, кучу поездок.

Л: Вот он (показывая фотку) на топоре как раз играет. Первая наша песня была «Блюзец» — вот это как раз — "пум — пум — пум — пум"

(поет):

Я прибью к своим ботинкам

Пум — пум — пум — пум

По четыре колеса

Пум — пум — пум — пум

Сочиню концерт для скрипки

Пум — пум — пум — пум

Гимн нейлоновым трусам.

Я эту песню должен был на баяне играть, а Валерка не мог вот это «пум-пум-пум-пум» осилить за 2 месяца. В итоге мы все это похерили. Валерку — на уголки. А мне пришлось взять в руки бас, на котором я тоже, в принципе, не умел играть. Потом мы эту точку потеряли — из-за разногласий с Валеркой. Потому что он понял, что его оттесняют.

Е: И вот, когда мы собрались вчетвером (с Валеркой), у нас барабанщика не было.

Л: И мы первый концерт играли (загадочно) без барабанщика.

Е: Зато успех был просто потрясающий.

О: А когда первый концерт был?

Л: В октябре 1989 года в школе 257. (Шепотом) Билеты были платные.

Л: Мы к этому времени Валерку сделали менеджером, чтоб игру-то не портил (смеются).

Но появился Миша Гогин (Гого) — авантюрист. И сделал этот концерт платным.

Е: А нам так на сцену хотелось.

Л: А мы тогда пели рок-н-рольчики типа "Браво".

(Поет):

А меня привинтили к моему станку

Я пашу за троих, я уже не могу.

Я передовик, и я этим горжусь.

А меня привинтили к моему станку.

Я не люблю лопату и кирку.

Я не привык к отбойному молотку.

Меня смущает монотонный шум и гам

Кавардак.

Куда вы убежали, те времена,

Когда на дворе была холодная война.

Когда я мог делать все, что хотел,

Но не успел…

И, представляешь, у Сани порвалась струна на гитаре, и мы эту песню с Игорем вдвоем. А Сантер говорит: "У меня тут порвалась струна. Я сейчас быстренько сбегаю домой — принесу струну". (Общий смех).

Л: Нам добрые ребята сняли с акустической гитары струну. Вот такой концерт. Мало того, что мы без барабанщика играли, пару песен без 2-й гитары

Е: А с барабанщиком мы договорились. Он должен был прийти, но не пришел. Мы решили выкручиваться из положения — люди же пришли.

О: А как появился Дрон?

Е: Мы сменили 2–3 барабанщика. Но они так, однодневки.

В то время я просто ходил по Невскому с плакатом, как безработным "Ищем барабанщика". У «Сайгона» болтался. А получилось случайно.

Л: У барабанщика, который не пришел на первый концерт, был знакомый Дрон. Он нам его и подсунул.

Е: Самый молодой из нас.

Л: Ему тогда лет 17 было. Он начинающий барабанщик был. Лажал страшно. Ну, все лажали, и он в том числе.

Е: Никто не умел играть толком а давали какие-то концерты. Ну, и не научились играть. Да и желания у меня такого не было — виртуозом стать. Мне на фиг это не надо. Я уже знаю эти три аккорда.

Л: Даже была песня на одном аккорде "Дедушка старый пердун". В ней даже зачатки рэпа слышатся

(Декламирует):

Дедушка старый пердун

Такой, бляха-муха, пердун

От ветра шатаясь идет

Штаны свои еле несет

Глядит на меня с тоской

Мол, тоже будешь такой…

Е: Для меня, вообще, главное, чтобы коллективное творчество было. Я понял одному со своим — это не прыгнешь, понимаешь? Когда это плавится в группе, материал, тогда получается что-то.

А у меня план жизни, честно сказать, очень простой, крылатый (я не похож на крылатого человека, скорее с рожками) сочинить просто народную песню. И я всегда отталкивался от дворового фольклора. Меня не интересовали высокие материи, пафосные, ну, может быть, политика немножко зацепила вначале. Конечно, тут такие пертурбации в стране.

О: А когда вас "человек с треугольничками" выселил с этой точки, где вы стали репетировать?

Л: Клуб "НЧ/ВЧ" — выселенный дом, там были репетиционные точки групп разных на Чайковского.

Е: Стали мы играть и расти, расти, расти. Нам очень нравилось играть и поддавать, поддавать и играть.

О: А как вы попали в рок-клуб?

Е: Нам просто очень захотелось стать…

Л: В Рок-клуб вступали. Прослушивание. Худсовет. Конец 1989 года. Мы буквально за несколько месяцев вступили. Мы сыро, конечно, играли.

Е: Нас так, авансом взяли. Не будете бутылки бить, будете играть здесь.

О: Годы существования группы?

Л: Группа просуществовала очень недолго. В 1991 году мы играли всего лишь дважды. Дрон вышел из психушки и мы выступили на 8 Фестивале на Десятилетии рок-клуба — март 1991 ив сентябре мы сыграли в Амстердаме.

О: А что Дрон в психушке делал?

Е: Это его личное дело (смеется). Да, ладно, он от армии там косил.

Л: Ну, зачем? А вдруг его в армию теперь заберут. Наболтал лишнего.

Е: Да, ладно.

1990 год был звездный. Я получил все, что я хотел. Всплеск интереса к нам. Через автографы и девочек, выскакивающих на сцену, я прошел.

О: А с чем была связана такая популярность?

Л: А я тебе скажу как Бивис и Батхед: "Потому что мы были такие крутые".

Е: Ну, не знаю. Как ни банально это звучит, может, не врали, может, просто ни одной левой, ни с легковухи, а все отдавали, понимаешь?

Л: Без тормозов мы тогда жили.

О: Про рок-клуб расскажите поподробнее. Какие концерты проходили? Какие у вас взаимоотношения были с администрацией?

Е: С администрацией — замечательные. Девчонки в нас влюбились и хотели из нас, в общем-то, второе «Кино» сделать. Я этого не одобрял, понимаешь? Потому что я, Игорь Фролов. Я Егорыч, никакой я не Цой. Я хотел себя показать, друзей посмешить. Это все, что я хотел, в общем.

В рок-клубе было здорово в те времена. Это дух. Он пропал сейчас. Мы, конечно, уже монстры в этом деле, конечно. Но пусть будет. Я свои рамочки разрушил, свой имидж. Я живу, я с тобой разговариваю сейчас.

О: Расскажите, пожалуйста, о Фестивале Надежд в Горбушке. Как вы туда попали?

Е: Это рок-клуб устраивал.

Л: Март 1989 года.

О: Там панковские группы играли?

Л: Нет, разные.

Е: Ну что, Горбуха. Я первый раз в Москву приехал. Пьяный все время. Не помню ничего. На концерте у нас звук был плоский, мне самому не понравился. И реакция у людей была такая… Я уже к такой не привык. В Питере у нас…