Камень судьбы - Тимур Туров

– Ведьма я, – повторила хозяйка квартиры. – Словотворящая, глаза отводящая… И каждый, кто со мной… ну, это самое… тот мне все имущество отдает. Деньги, душу, все, что захочу. Сам. Такое вот колдовство. А ты его разрушил. Сломал вербальный код. Стихи твои, кстати, ерундовые. Теперь шагай отсюда, Глеб Погодин. Сам не представляешь, чего ты меня лишил! – Она говорила горячо, как говорят только в большом возбуждении. – Они могут рассердиться, лишат меня доступа к источнику. А кто я без него? Старая тетка? Идти к другим? – Женщина фыркнула. – Кому я нужна? Слушай, а может, мы договоримся?

Хозяйка квартиры, осененная какой-то мыслью, присела на кровать, схватила Глеба за руку и горячо зашептала:

– А может, ты сам передо мной раскроешься? Ну, просто так, из жалости? Это не больно, ничем тебе не грозит. А я тебя уж потешу, по-стариковски, зато со смаком… Сам не представляешь, чего лишаешься! Давай!

– Нет! – с трудом выдрав ладонь из по-птичьи цепких пальцев ведьмы, заорал Глеб.

Задевая мебель, он выбежал в прихожую, сгреб в охапку сумку, обувь, куртку и прямо в носках бросился вниз по лестнице.

Повинуясь воле своих набольших, клан Ксенфа пришел в движение. Уже спустя несколько минут после окончания Совета в загородном доме Дэфтера сотни сатра, и не только сатра, вынуждены были оставить свои повседневные дела.

Стронулся с места и начал набирать обороты невидимый глазу маховик, именуемый «мобилизация клана». По всей Москве десятки компаний срочно переводились на «особый режим безопасности»; охрана получала приказы смотреть в оба и, если что, вызывать подкрепление. Старейшины и главы родов собирали боевые группы, проверяли, кто из мужчин готов воевать.

Особые изменения происходили на той территории, что считалась доменом Ксенфа. Около источников появились заслоны из опытных бойцов. Патрули разбили домен на квадраты, внимательно отслеживая любые подозрительные действия.

И везде звучало произносимое вполголоса, с опаской, чтобы, не дай Всеотец, судьбина не разгневалась, страшное слово «война».

В Обители маги клана согласно плану Дэфтера извлекали из подземных хранилищ аккумулирующие артефакты, налитые энергией до краев, и бронированные «Доджи» переправляли их по назначению.

Многие сатра спешно покидали город – женщин и детей высокопоставленных Ксенфов вывозили в область, подальше от Москвы с ее источниками, туда, куда не доберутся вражеские маги, а отбиться можно будет с помощью обычного оружия. Делалось это не только для того, чтобы обеспечить их безопасность, а и ради того, чтобы исключить захват заложников. В пансионатах и санаториях были заказаны места.

К полудню следующего дня клан был полностью отмобилизован. И тогда же Дэфтеру начали поступать первые сообщения об активности других кланов сатра, обитавших в Москве. Первыми отреагировали Брегны. Старейшины этого клана, едва только до них дошла информация о действиях Ксенфов, подняли по тревоге собственную «безопасность» и выставили усиленные посты около своих колодцев и иных важных объектов.

Напряжение сатра передалось и уроженцам других сфер. Все более-менее крупные объединения нелюдей замерли в тревожном ожидании, готовясь к худшему. В городе ощущалось гнетущее напряжение, и достаточно было одного неверного шага, одной искры, чтобы полыхнул пожар войны.

Когда Дэфтер убедился, что все идет именно так, как он и задумывал, Стоящему у престола не понадобилось прикладывать много усилий, дабы вызвать эту самую искру. По его приказу сатра из личной охраны передали Рамеру полубезумную Настю Шарко. Девушка, выкраденная прямо из квартиры Царева, все время хихикала и повторяла лишь одну фразу: «Медведик любит свою кисочку…»

А кроме того, Дэфтер пустил в дело одну давно заготовленную провокацию…

«А охота-то идет по-крупному. Эх, зря я так поспешно свалил от этой Лики. – Глеб, присев на бортик песочницы во дворе, завязывал кроссовки и пытался в уме разложить все по полочкам. – Акунд бы просто так не ушел, выпытал бы у старой карги, кто ее хозяева и чего ей от меня было надо. Может, вернуться? Нет, нельзя. Она, скорее всего, уже сообщила обо мне. Бежать надо. Спрятаться. Иначе – прощай камень, Акунду конец. Да и вообще… Нет, а как она меня заманила! Интересно, сколько мужиков у нее в спальне перебывало? И ведь пожаловаться потом некому. Сам пошел, сам остался…»

Приключений жаждя,Помни, дурачок:Чем вкусней наживка,Тем острей крючок!

Приведя одежду и обувь в порядок, Глеб темными дворами уходил все дальше и дальше от дома «словотворящей» ведьмы. Встреча с ней странным образом встряхнула его, прояснила голову, так что в ней родился простой и надежный план дальнейших действий.

Выбравшись на Ленинский проспект, Глеб поймал машину и поехал к Белорусскому вокзалу, в Коричневый дом, где обитал единственный его знакомый, которого – он был в этом уверен – не могли просчитать поимщики.

Часовщик Сог-Рот Наррх…

Привратнику, тому самому недоверчивому носатому коротышке или его сменщику – для Глеба все Часовщики были на одно лицо – он безапелляционно заявил:

– Я к почтенному Сог-Роту. За заказом.

– Смотри только, без глупостей! – проскрипел заспанный карлик.

– Знаю, знаю, – отмахнулся Погодин. – Сог-Рота зови.

На этот раз ждать пришлось недолго. Тяжелые двери Коричневого дома распахнулись, и Глеб вошел внутрь. Из полумрака, попыхивая паром, возник Железный воин, грозно надвинулся, занеся над головой огромный двуручный меч, по волнистому лезвию которого сбегали потоки красноватого пламени.

«И здесь магия, причем показушная, чтобы и не маги видели», – понял Глеб.

– Стой. Не ходи! – приказал привратник, повернулся и чирикнул в темноту.

Сог-Рот, освещая себе путь обычным фонариком, подошел и что-то буркнул в ответ, кивая ушастой головой. От Погодина не укрылось искреннее удивление, граничащее с испугом, в глазах Часовщика.

Они молча поднялись по лестнице, прошли тихим и темным коридором. В мастерской Сог-Рота тоже царил полумрак, лишь мерцало звездное небо скринсейвера на поднятом экране ноутбука да теплился ночник на стене.

– Что вторично привело тебя в мое скромное жилище, почтенный Глеб Погодин? – усадив гостя за верстак, поинтересовался карлик.

– Почтенный Сог-Рот, ты – единственный, кто может мне помочь. Мы с Акундом попали в беду. Чтобы спасти его, мне нужно укрыться до утра. Разреши провести это время у тебя, здесь, – подстраиваясь под манеру Часовщика изъясняться, сказал Глеб.

И вновь в огромных белесых глазах Сог-Рота промелькнули изумление и страх.

– Что ж, Глеб Погодин, будь моим гостем, – тщательно подбирая слова, произнес он. – Время позднее, и я не могу угостить тебя, как подобает. Не очернит ли твое сердце обида на недостойного хозяина этого скромного жилища, если я предложу лишь сыр, черствый хлеб и вареные зерна риса?

– Не очернит, – ответил Глеб.

– У нас, Наррхов, принято всегда платить за услуги – и свои, и чужие, – расставляя тарелки, вполголоса сказал Сог-Рот и бросил на Глеба быстрый, оценивающий взгляд.

Погодин хотел было ответить: «У меня есть деньги», но в последний момент прикусил язык.

«С этими ушастыми выжигами нужно быть осторожным», – подумал он.

Постаравшись принять как можно более беспечный вид, Глеб спросил:

– И что будет угодно почтенному Сог-Роту принять в качестве платы?

– Сведения! Расскажи мне, что случилось с почтенным Акундом, – торопливо ответил карлик. – Где он? Жив ли?

– Жив, – кивнул Глеб и принялся за полуночную трапезу.

Некоторое время он молчал, но не потому, что рот его был занят, – Погодин обдумывал, под каким соусом подать хитрому Часовщику информацию. За это время он умял пресный рис, сжевал сыр и теперь уже безо всякого аппетита доедал хлеб, запивая его жидковатым чаем. Сог-Рот терпеливо ждал. Светящиеся цифры на табло электронных часов показывали «01–19».

Глеб покончил с поздним ужином и безо всякого притворства зевнул – спать хотелось неимоверно.

– Акунда захватили какие-то злые… люди. Они требуют выкуп, – глядя прямо в глаза Часовщику, сообщил Погодин. – Меня отпустили, чтобы этот выкуп… собрать. Отпустили – и приделали хвост. Ты понимаешь, о чем я, почтенный?

– Вполне.

– В вашем Коричневом доме я могу чувствовать себя в безопасности?

– О, конечно, почтеннейший Глеб Погодин! – часто закивал Сог-Рот. – Мы отобьем любое нападение, и это знают все. Даже обезумевшие оборотни не сунутся в Коричневый дом!

Облизнув неожиданно черным языком тонкие губы, карлик принялся убирать со стола и как бы между прочим спросил:

– Велика ли сумма выкупа? Быть может, я смогу чем-то помочь?

– Сумма велика, но я сам справлюсь, – отрезал Глеб.

От него не укрылся быстрый взгляд Часовщика, брошенный на его сумку.

«Что я делаю? Этот коротышка зарежет меня, сожжет тело в тигле (или как там называется эта печка?) – и заберет смарагд. Н-да, вместо спокойного ночлега я, кажется, заработал на свою голову очередную проблему», – со злостью на себя подумал Погодин.