На сопках Маньчжурии - Михаил Толкач

— По моему мнению, господин Тачибана, стоит подождать завершения строительства. Вы верно подметили: мелкие уколы лишь насторожат русских контрразведчиков.

— Для начала нужно перебросить в тайгу ровкого радиста. Он наблюдает. Даёт нам сигнал. — Тачибана рассматривал черновой набросок Распадковой, составленный со слов Кузовчикова. Но о нём сотник даже не упомянул.

— Операция предстоит нелёгкая. Не стоит торопиться. Сами понимаете, господин Ягупкин, нужны средства, грамотная подготовка…

— Верно полагаете, уважаемый господин! — возликовал сотник: оценил-таки идею, желтомордик!

— Есть кандидаты на исполнителей?

— На примете двое. Если вы, конечно, позволите, назвал бы Скопцева и урядника Аркатова.

— Справятся?

— Они же казаки! — с ноткой хвастливости заявил Ягупкин. — И проверены. Аркатова вы знаете…

— Когда, кем проверены?

— Обижаете, господин капитан! — Ягупкин рассказал об испытании Скопцева страхом на берегу Модягоувки.

— Не есть хорошо топить! — Тачибана смотрел на сотника с замороженной улыбкой. — Его бойся. Его ходи за границу со страхом. Боязливый агент — не хоросо!

— Верный способ, конешно, грубоватый. Без осечки! Как есть надёжный!

Тачибана заговорил о том, что агентов нужно отбирать среди тех, победа большевиков для которых означала бы гибель. Такая селекция избавляет от провалов. Некоторые, безусловно, погибнут…

Ягупкин знал всё это и без японского подсказа, и думал об ином: «Какая выгода ему, сотнику?». Запросить три миллиона иен в золоте! Услышав его условия, Корэхито Тачибана словно приклеил улыбку на своём болезного вида лице. Он не имел полномочий на столь крупные расходы.

— Хорошо, господин Ягупкин. Вы получите на диверсию миллионы. Группу поведёте лично! Рично, вам ясно?

— Доложу атаману ваше драгоценное мнение! — пролепетал Ягупкин. Веки задергались в тике.

— Докрадывайте! — От мёрзлой улыбки шефа Ягупкина передёрнуло. — Материалы оставьте! Мы обобщим и суммируем, как вы позволили сказать в начале нашей полезной беседы. Не задерживаю вас, уважаемый господин! На будущее запомните: искать вас пошлю японский патруль с наручниками!

— Саёнара!

— До свидания, господин офицер! — Ягупкин отступил спиной вперёд.

Тачибана, придерживая подстёженную шинель на узких покатых плечах, кивнул чёрной головой и привычно улыбался: «Тёмная лошадка этот сотник!». И вспомнил поговорку: «И тонкая веточка может выколоть глаз!». Предстояла встреча с полковником Киото — он уже зазвонился по поводу информации с Забайкалья. Если верить Ягупкину, в Распадковой военное ведомство русских что-то строит. Внимание интересов штаба Квантунской армии было приковано к Благовещенску и Хабаровску, Чите и Владивостоку… А тут не известная ранее станция! Если верить сотнику Ягупкину, стройка заслуживает того, чтобы её изучить. Будто бы арсенал для фронта. Если верить…

Японская разведка располагала малой возможностью в Забайкалье. В 1937—38 годах число соглядатаев заметно сократилось. «Глаза и уши», оставленные в начале двадцатых годов, ОГПУ срезало под корень. Часть информаторов покинули земную жизнь. Другие по возрасту вышли в тираж, лишены доступа к важным сведениям. Перебежчик Люшков в своих объяснениях раскрыл множество секретов НКВД. Из его откровений Тачибана, нацеленный в своей деятельности на территорию Забайкалья, выделил место, где описаны «ворошиловские замки» на границе. Сплошное выселение в Среднюю Азию корейцев и китайцев в 1938 году практически исключило появление в приграничной зоне желтого косоглазого человека… Тачибана вынужден возиться с русской эмиграцией. Атамана Семёнова приручили деньгами. Его штабисты находятся на содержании японской казны. Они приказывают своим подчинённым быть послушными исполнителями замыслов императорских специальных служб. Агенты они не первого класса, годные для простых поручений, но их много, фактически резерв неисчерпаем…

— Точная, безошибочная картина. Это — первое, — рассуждал после доклада Тачибана полковник Киото. — Оценить варианты уничтожения объекта. Это — второе. И третье, пожалуй — главное. Намечаемая диверсия не наша! У советской стороны не должно явиться повода для дипломатической переписки. Существует состояние нейтралитета. Наши европейские союзники находятся в тяжёлой боевой обстановке. Открылся второй фронт! Не лучшие времена и для нашей благословенной Ниппон. Тут, капитан, мы должны проявить максимум предусмотрительности и аккуратности. Акция не должна вызвать демарш России! Что вы думаете, господин капитан?

— Вы, как всегда, мудры! Казаки не чают часа похода на Россию. Пусть и диверсию примут как составную похода. Советская сторона поймёт: происк атамана Семёнова!..

— Так и действуйте, капитан. Прорабатывайте варианты. Конечно, мы попросим согласия штаба. Не посоветоваться ли вам с господином Муратовым?

— Как прикажете, господин полковник! — Тачибана, пересиливая озноб, поднялся и наклонил голову в знак повиновения.

Наглотавшись таблеток и выпив изрядно сакэ, Корэхито Тачибана специальным самолётом перелетел из Харбина в Дайрен, во второе русское отделение разведотдела генштаба. Полковник Асадо устроил встречу с господином Муратовым — Люшковым. Капитана-разведчика интересовали вопросы охраны русскими крупных военных строек. Система постов. Подчинённость караулов. Обеспечение техникой связи и сигнализации. Возможности проникновения на объект. Варианты такого проникновения…

Обрюзгший Люшков с бегающими, запуганными глазами, сперва опасливо переспрашивал: кто да зачем? Ему во всех виделись тайные агенты НКВД. Полковник со второго отделения успокоил перебежчика и господин Муратов разговорился. Он вёл анализ оперативных донесений и сообщении с фронтов на Западном театре войны, дипломатических предсказаний из материалов военных атташатов Москвы, Берлина, Рима в тех пределах, которые определялись командирами генштаба Японии.

— Советские радуются победам. Стали более откровенными. Менее подозрительными. Ликуют под орудийные залпы. — Бывший комиссар госбезопасности часто отпивал из чашечки остывший чай. Тёмные глаза Люшкова пробегали по листкам справок, лежавшим перед ним на столе. — Обстоятельства объективно способствуют переброске агентуры. Проникновение в тыл Советского Союза обойдётся меньшей ценой. Чувство успеха на фронтах притупляет чувство самосохранения…

— А на границе? — Тачибана почтительно наклонил голову.

— Важно приучить охрану повторяющимся появлением, скажем, одного и того же человека в определённое время и в определенном месте. Постоянная фиксация однотипности усыпляет зоркость и снимает остроту настороженности. Наблюдатель теряет бдительность. Мы не раз наказывали пограничников именно за такие упущения. Привычность обстановки не провоцирует тревогу. Приучает к мысли: обыденность, ничего особенного!

Капитан-разведчик ещё раз утвердился в мысли, что, изменив однажды, предают вторично. Уважение к Люшкову у него не прибавилось. Да и поучения не очень глубокие.

После разговора с Муратовым капитана принял полковник Асадо, ведающий сбором сведений по Забайкалью и отслеживающий положение военных сил на границах Монголии и Забайкальского военного округа. Предложение Тачибана занимательно с точки зрения тайного удара по противнику.

— Откуда, капитан, ваша уверенность, что русские готовят крупные хранилища артснаряжения? — Полковник Асадо не стирал с лица улыбку, передние зубы оттопыривали верхнюю губу широкого рта.

— Разговоры жителей Распадковой. Планировка котлованов. Оценка завозимых стройматериалов. По докладу русского агента, вернувшегося недавно из Забайкалья, местность у нового объекта лесистая. Русские вырубили деревья на площадке. С горы просматривается территория.

— Завлекательно, капитан! — Асадо поправил очки в роговой оправе. — Заманчивая цель для камикадзе!

— И для диверсии пригодна. Можно оценить варианты, господин полковник. Акция с земли имеет определенные преимущества.

— Доводы!

— Взрыв вызовет детонацию. Взлетит на воздух не один арсенал. Вероятно разрушение соседнего стекольного завода, посёлков Шишковка и Механлит. Ударная волна может достичь паровозоремонтного завода. Есть признаки, что на нём ремонтируются танки и бронетехника…

— Завлекательно! — Полковник оживлённо рассматривал топокарту Бурятии. Водил пальцем по изгибу Селенги возле Улан-Удэ. — С земли — риск большой. Кого полагаете на исполнителя?

— Казаки! Они исполняли деликатные поручения на той стороне. Диверсия — дело рук мстителей атамана Семёнова!

Асадо понял подтекст ответа и согласно кивнул головой.

— Эти русские неутолимы во мщении! — Полковник поднялся и приветливо спросил: — Не выпить ли нам сакэ?