Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса - Светлана Шиловская

— Да-да, господа, я бы попросил всех быть пооткровеннее с Михайлой Яковлевичем, ибо мы все сейчас кровно заинтересованы в… — неожиданно замялся Аркадий Матвеевич.

— В чем же? — иронично осведомился Кубацкий.

— В торжестве истины, господин мой хороший, — ласково подсказал ему Юрлов. — Убийца-то сейчас посреди нас находится. Мы пока что не знаем, для чего он сотворил такое, а узнать, кто и для чего, — надо: а ну как злоумышленник не ограничится одной жертвой? Что тогда?

Скальцов на эти слова презрительно фыркнул, обратив на себя внимание ласкового Михайлы Яковлевича:

— Али ты, Сергей Диомидович, иначе мыслишь?

— Да какая, Михайло Яковлевич, тебе разница, что я мыслю? — отворотившись от Юрлова, отвечал тот. — А мыслю я, собственно, так: глупости все это и ни к чему! Анну наверняка пришлые убили, их и искать надобно. Ну что ж ты думаешь, в самом деле, что это я девицу-то зарезал или там Вадим Викентьевич? Глупость-то, господи, какая!

— Глупость не глупость, а разобраться надо, — мягко сказал Юрлов, со вздохом доедая яичницу. — Княгинюшка, попроси еще яишенки сделать, страсть как люблю ее, голубу! Мясцо-то я, грешник, есть и вовсе перестал — нехорошо это, животинушек-то кушать, а яишню весьма уважаю.

— Может быть, уже начнем? — нетерпеливо дернул тонкой бровью Кубацкий. — Я с удовольствием при других обстоятельствах выслушал бы рассказ о ваших гастрономических пристрастиях, но, поверьте, каждый лишний день пребывания в гостях у уважаемого Аркадия Матвеевича стоит мне потери баснословных денег!

— Воля ваша, сударь, — кротко молвил Юрлов, ковыряя в пустой тарелке остатки квашеной капусты. — Начнем, пожалуй. Кто из вас, господа, может сказать мне, когда видел в последний раз Анну Шмиль живой? — И внезапно строго обвел всех сидящим за столом взглядом.

— О господи! — всхлипнул управляющий, приложив к запавшим глазам засморканный платок

— Простите, ради бога, что затрагиваю отцовские чувства столь печальным образом, — учтиво извинился Юрлов. — Сам отец, знаю, каково детушек терять… О-хо-хо, деточки, деточки! — вздохнул он и, выдержав паузу, снова обратился к нам: — Итак, кто?

— Может быть, я? — с необычной для его комплекции и внешности нерешительностью спросил отец Ксенофонт. — Где-то, если не ошибаюсь, в четвертом часу я стоял у окна… вместе с господином Скальцовым и видел, как покойная бежала куда-то по двору, накрывшись какой-то тряпицей… Более я ее не видел.

— Подтверждаете, Сергей Диомидович? Было такое? — немного насмешливо спросил Юрлов.

— Ну, было… — раздраженно огрызнулся Скальцов. — Какая разница — было не было… Да, вроде бы, все так! Я тоже тогда видел ее в последний раз.

— Присоединяюсь, — согласился и я. — Я, правда, у окна не стоял, а сидел вон в том кресле, но Анну, действительно, видел.

— Я и того раньше, — шмыгнул носом Шмиль. — Что-то около двух часов дня. Звал ее сюда, но она, как всегда, отказалась, а я, старый дурак, не стал настаивать… Она у меня такая… была… — И разразился беззвучными рыданиями.

Остальные подтвердили, что если и видели вчера несчастную Анну, то еще раньше старика Шмиля, либо, как Кубацкий, вообще не видели ее в этот день.

— Понятно, — обрадовался неизвестно чему Юрлов. — Тогда идем далее. Кто может восстановить события вчерашнего застолья? Прошу кого-то одного, а остальные, если что-то будет не так, поправляйте!

— Можно? — по-школярски поднял я руку, сам внутренне удивившись своему неожиданному поведению. Право, что-то было в этом Юрлове… черт, даже не умею сказать, что именно! — Началось все спором Аркадия Матвеевича с господином Кубацким на самые безобидные темы… нечто вроде дискуссии двух полярных мировоззрений на судьбы России. На мой взгляд, победила партия капиталистов в лице Вадима Викентьевича, после чего он покинул нас, если не ошибаюсь, минут на десять. Так, Вадим Викентьевич?

— Может быть, — с холодным безразличием пожал плечами Кубацкий. — Мне как-то не пришло в голову смотреть на часы!

— Вернувшись, господин Кубацкий в дверях столкнулся с господином Скальцовым, тоже отправившимся подышать воздухом, — продолжал я, наблюдая за хладнокровно что-то жующим Сергеем Диомидовичем, — и отсутствовавшим уже несколько дольше, придя, уже только когда все перебрались в музыкальную комнату…

— Экая у вас память завидная, сударь! — насмешливо протянул Скальцов. — Словно специально за всеми следили…

— Благодарю, — отвесил я легкий полупоклон. — Просто я люблю наблюдать за людьми, это моя слабость, не скрою! Итак, после ухода Сергея Диомидовича, спустя минут этак с двадцать, нас покинул святой отец, сославшись на необходимость освежиться. Время его возвращения указать не могу, так как приблизительно через полчаса сам вышел прогуляться и покурить. Завидев приоткрытую дверь обиталища семейства Шмилей, я решил проведать отшельницу и, собственно, там ее и застал… еще живой…

— Вот как! — крайне заинтересовался Юрлов. — Успела ли, любезнейший Павел Владимирович, она вам что-то сказать?

— Именно что успела! — торжествующе возгласил я, выдержав театральную паузу. — Я никому еще этого не говорил, желая поделиться только с вами, поскольку, считаю, слова эти могут пролить свет на тайну убийства!

— Нечего, сударь, нам тут туману пускать, говорите, — махнул ручкой Михаил Яковлевич.

— Воля ваша! — помедлив, согласился я. — А слова эти были такие: я знала, что все кончится так!

Молчание, воцарившееся за столом, было отличнейшим соусом к блюду, заранее заготовленному мною — я был крайне доволен своею выдержкой, позволившей мне не проболтаться раньше!

— Та-ак… — хмыкнул Юрлов, погрузившись в свои мысли и даже не заметив принесенной ему старым слугою очередной яичницы. — Да вы не напутали ли чего? Может, она что-то другое сказала, или похоже на это?

— Михайло Яковлевич, — обиделся я, — я, слава богу, на память не жалуюсь, вот и господин Скальцов уже изволил подтвердить, а уж он-то слов на ветер не бросает!

— А позвольте узнать — за каким, собственно, чертом вас вдруг понесло к этой Анне? — резко вопросил вдруг Скальцов, вперив в меня точечки обычно полуприкрытых глаз. — Да еще в темноте, вечером, в дождь? Я что-то не видал, чтобы вы часто общались с покойной?

— Во-первых, Сергей Диомидович, дождя тогда не было — вы-то должны это помнить, я ушел сразу после вашего появления в музыкальной комнате! — с трудом сдержался я, чтобы не плюнуть в эту лоснящуюся физиономию. — Во-вторых, я и не знал, что вы все лето следили за перемещениями моими и убиенной Анны Шмиль, иначе непременно постарался бы быть позаметнее. А в-третьих, уж коли это вас так интересует, нахождение в одной компании с вами весь день заставило меня искать общения с людьми более приятными нежели вы, а именно — с Анной, тем более что я несколько выпил… Гвардейские привычки, знаете ли… Теперь я вправе задать вам тот же вопрос — а куда удалялись вы? Честно говоря, за тот промежуток времени, что вы отсутствовали, можно было бы убить дюжину девушек, тем более зная ваше пристрастие к оным!

— Сударь мой, позвольте мне самому узнать сие, — с ледком в голосе попросил Юрлов. — В свое время я побеседую отдельно с каждым. А сейчас я бы хотел взглянуть на тело девушки. Надеюсь, вы там ничего не трогали?

— Что вы, что вы, Михайло Яковлевич, — торопливо сказал за всех Аркадий Матвеевич. — После Павла были только ее отец, господин Кубацкий, батюшка, Сергей Диомидовичия…

— Ну, спасибо, что не больше… — кротко улыбнулся Юрлов, давая понять, что нанести большего вреда следствию было бы уже затруднительно. — На ночь дверь не запирали случайно?

— Как же, заперли! — обрадованно выпалил князь. — Господин Скальцов предложил!

— Чудненько! Благодарю, Сергей Диомидович, вот услугу-то оказали! — кивнул ему Юрлов несколько удивленно. — А у кого ключ-то?

— Ой, да у меня же! Сейчас принесу! — наседкой всполошилась Авдотья Михайловна и опрометью, совершенно не шедшей к ее дородной фигуре, кинулась из залы.

— Это замечательно, господа, что вам пришло в голову закрыть дверь! — наконец-то принялся за остывшую уже яичницу Михаил Яковлевич. — Наверняка остались какие-нибудь следы преступления, они-то и помогут выйти на злоумышленника, непременно помогут…

— Да какие следы? — фыркнул Скальцов. — Был я там — нету никаких следов и не было! Говорю вам — наверняка беглые какие. А от беглых — какие же следы, у них и нет ничего!

— А вот я ужо посмотрю, может, чего и наковыряю, — не стал спорить Юрлов, с удовольствием доедая яичницу. — Ты, Сергей Диомидович, чиновником, поди, не одну пару штанов-то протер, а я же — человек практический, много на своем веку покойничков повидал, и немало они мне рассказали…

Неспешный их диалог был прерван появлением Авдотьи Михайловны: она растерянно, с виноватым лицом вошла в комнату и развела руками, как-то по-простонародному — вероятно, сказалась былая берендеевская закваска — прошептала: