Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса - Светлана Шиловская

Поднявшись к себе, я быстро разделся и нырнул под одеяло, пытаясь согреться, укрывшись от пронизывающего холода, проникающего сквозь щели в окне. Дождь и не думал заканчиваться, с неистовством стуча ледяными брызгами в стекла и стены. Поистине, убийца, кто бы он ни был, дождался просто дьявольской погодки для воплощения своего замысла! Я представил себе неизвестного мне Силантия, мчащегося на мокром коне сквозь природное безумие в кромешной тьме на поиски господина Юрлова, и в ужасе закутался в одеяло еще плотнее. Интересно, если Силантий таки доскачет до имения бывшего следователя — что тот ему скажет? Неужто, и в самом деле, оденется и поедет? Я бы, наверное, отказался или, по крайней мере, повременил бы до утра… Хотя… Бедная Анна… Хр-р…

Разбудили меня непонятные сперва звуки — спросонья показалось, что в первый этаж усадьбы пробрался наглый огромный хряк и, изъясняясь почему-то на чистейшем русском языке, перемежает вежливую речь обыкновенным свинским хрюканьем. «Очень рад… хрюк-хрюк… позвольте… хрюк… это ужасно… хрюк-хрюк… спасибо, не откажусь… хрюк…» Перевернувшись на другой бок, я нехотя стал припоминать, к чему может присниться такая нелепица, но так ничего и не вспомнил. Голоса снизу тем временем становились все отчетливее; я приподнялся и, вслушавшись, понял, что хряк вполне реален, как реальны доносившиеся из залы знакомые интонации Аркадия Матвеевича и Авдотьи Михайловны. Так как предположение о внезапном прибытии в Медынское гастролирующего цирка-шапито с говорящей свиньей в качестве гвоздя программы я отмел сразу, оставалось последнее — вероятнее всего, появился еще один гость, и почти наверняка это — господин Юрлов.

Потянувшись как следует, я вскочил с постели, умылся, небрежно накинул на новую белую сорочку мундир и спустился вниз. Никакого хряка, конечно, не было, вместо него за столом в компании князя и его супруги сидел накрытый шотландским клетчатым пледом, так что из него торчала только округлая взъерошенная голова, мужчина лет шестидесяти и беспрестанно чихал. По всей видимости, это его носовые звуки я и принял за хрюкание. Несмотря на красное лицо и болезненный вид, мужчина тем не менее улыбался и весьма-весьма благосклонно взирал на меня, прихлебывая дымящийся чай и черпая ложечкой малиновое варенье.

— Познакомьтесь, Михайло Яковлевич, племянник мой, Павел, сын покойной сестрицы, — любезно представил меня Аркадий Матвеевич.

— Крайне приятно… чхай!.. Извините, руки не подам, князь раздел меня до исподнего… Промок, знаете ли, пока к вам добрался… — благодушно кивнул мне Юрлов.

Я тоже ласково кивнул веселому старичку и присел рядышком, намереваясь позавтракать и посмотреть за реакцией на появление бывшего судебного следователя остальных обитателей второго этажа.

Глава четвертая, в которой все действующие лица собираются вместе

Увы, но моим ожиданиям не суждено было сбыться — испив три чашки крепчайшего чаю, Юрлов извинился и попросил князя указать ему покои, в которых он смог бы немного отдохнуть после измотавшего его ночного вояжа на крупе лошади Силантия. Оказывается, старик, совершенно не умевший ездить верхом, уселся позади лихого мужика, уцепившись за него, и таким манером под проливным дождем, укрытый какой-то попоной, проделал весь путь до Медынского. Понятно, что такое испытание оказалось слишком серьезным для его почтенного возраста. Несколько разочарованный отложившимся собранием, я позавтракал с бледной, невыспавшейся Дашей и с преисполненной решимости как можно быстрее разобраться со вчерашним кошмаром Авдотьей Михайловной и вышел на веранду. Дождь стал несколько слабее, но это выражалось всего лишь в том, что вместо давешнего потопа вода лилась умеренным потоком с ровным звуком «ш-ш-ш», не давая ни малейшей надежды хоть на какой-нибудь просвет. Вдалеке, сквозь серую пелену, виднелась малюсенькая фигурка мужичка, лихорадочно скидывавшего вилами сено из хилой копёнки в телегу, запряженную понурой тощей лошаденкой.

— Никак Михайло Яковлевич пожаловали? — поинтересовался у меня за спиной голос Скальцова. Он стоял, одетый в явно великоватый для его роста стеганый халат князя, и с видимым наслаждением, причмокивая, отпивал из чашки кофе, распространяя вокруг себя терпкий, уютный аромат. — А я было думал, что не поедет.

— Думали? Или надеялись? — уколол я Сергея Диомидовича, прозрачно намекая на двусмысленность нашего с ним положения.

— Вы, сударь, все меня, старика, обидеть за что-то хотите, — вздохнул Скальдов, — а не получится! Во-первых, и не такие мамонты зубы об меня ломали-ломали да и руками махнули. А во-вторых, у вас и самих-то положение хуже архиерейского: дамочку-то вы нашли, а зачем к ней подались в темноте — непонятно! Сами понимаете, девчонке по горлышку резануть — много времени не надо, а то, что слова она там какие-то вам сказала, так это домыслы ваши!

— Полноте, Сергей Диомидович, — в тон ему ответил я, следя за реакцией неприятного мне человека. — Это у вас наличность-то вся в пуху, про ваши шалости с младыми наядами в городе разве что глухие не слыхали. Да что в городе, на всю губернию прославились! Может, взыграло ретивое? Видел я, как вы посматривали на девчонку! А кстати, дело-то ваше с купеческой дочкой уж не Юрлов ли вел?

— Хо-хо, — неопределенно высказался Скальдов и с тою же улыбкой покинул веранду, заставив меня внутренне ликовать.

Кстати, во многом он был прав! Черт меня дернул вообще выходить из дома! Хорошо еще хватило ума не смалодушничать и сообщить всем о происшедшем, хоть бы и навлекши на себя неизбежные подозрения в том, чего не совершал. Поразмышляв, я понял, что, как ни прискорбно для меня, тяжесть сомнений в своей невиновности мне придется на равных делить с Кубацким, Скальцовым и отцом Ксенофонтом. Имея желание по какой-нибудь причине убить несчастную, я бы вполне мог это сделать за то время, что выходил проветриться, и, увы, никак не смогу опровергнуть обвинения, буде они появятся в голове Юрлова. Вспомнив, что причиною моей прогулки было желание кузины непременно исполнить проклятую занудную арию для своего сомнительного жениха, я с горькой иронией усмехнулся: вот уж поистине забавную штуку выкинула со мною великая сила искусства!

Докурив, я поднялся к себе в комнату и, взявшись от нечего делать за томик Карамзина, незаметно для себя задремал над хитросплетениями бесконечных междоусобиц многочисленных русских князей. Из всей отечественной истории я с симпатией отношусь лишь к веку восемнадцатому — там как-то все понятно и, я бы сказал, не без курьезов, все же, что происходило ранее, на меня неизбежно действует как отменное снотворное.

Сон мой длился около трех часов — вы не поверите, насколько хорошо спится в деревне под дождь, один только шуршащий монотонный звук заставляет ваши глаза сомкнуться, а организм — погрузиться в сладостные объятия старика Морфея. Поднявшись, я разгладил перед зеркалом несколько смятую подушкой щеку и отправился в залу, заранее предвкушая радостную встречу Юрлова со Скальцовым.

Внизу будто бы ничего не изменилось со вчерашнего дня: на стол было накрыто так же обильно, люди были те же самые. Различие заключалось в несколько унылых физиономиях собравшихся, совсем уж убитом виде Шмиля и, собственно, в присутствии нового лица.

Михаил Яковлевич Юрлов был облачен в немного потертый вицмундир и в несколько оборотов намотанный на шею вязаный шарф, выглядя, таким образом, довольно комично и не строго. В момент моего появления он как раз досказывал что-то, очевидно, историю своего приезда в Медынское.

— …совершеннейший зверь, господа, вы бы его видели! — с аппетитом вкушая яичницу, несколько простуженным голосом юмористически живописал Юрлов. — Поедемте, говорит, господин Юрлов, беда случилась. Я ему и говорю, мол, голубчик, я не врач, а от дел уж год как отошел, ступай, братец, с богом! А он мне — делайте что хотите, барин, а без вас не поеду, а сам все на меня эдак надвигается как скала. В общем, повязался он кушаком, меня какой-то рогожею накрыл, как собаку, на забор усадил позади себя и велел держаться за кушак. А что по дороге-то творилось, не приведи Господь! Я, господа, седьмой десяток на свете живу, а подобного со мной никогда не случалось… чхай! Пардон!

Я, небрежно кивнув всем, кого сегодня еще не имел удовольствия лицезреть, уселся за стол, указал слуге, чтобы налил мне ухи, и с удовольствием плеснул в рюмку водки.

— Нуте-с, господа, теперь, когда все здесь, может быть, вы позволите мне приступить к тому, зачем меня, собственно, пригласили? — с некоторой даже робостью спросил Юрлов. ~ Надеюсь, вы понимаете, что никакого удовольствия сие мне не доставит, а прибыл я, только внимая просьбе и, скажем так, неловкой ситуации, в которой оказался добрый мой сосед князь Аркадий Матвеевич. Следствие проведем, так сказать, частным порядком, а как распогодится, известим полицию. Гости-то они более неприятные, нежели я, а потому, если им свои выводы преподнести, они и вас надолго не задержат!