Дети города-героя - Ю. Бродицкая

проспал Женя Иванов, — вот уже несколько дней он один в квартире. Мама Жени — шофер, работает на Дороге жизни. Людмила Николаевна Леончукова обходит квартиры, поднимается на четвертый и пятый этажи. Ждет, пока оденутся Женя, Боря… В классе Людмила Николаевна замечает, что число учащихся увеличилось на одного. Рядом с Ниной Комлевой сидит ее шестилетняя сестренка Миля, в пальто и капоре. На худеньком личике выделяются встревоженные глаза и покрасневший от холода нос. После смерти бабушки девочка осталась на попечении Нины. Она и привела сестренку с собой. Учительница кладет перед новой «ученицей» бумагу и два карандаша. Урок продолжается.

Борис Челин и Виктор Иванов стали плохо видеть. Нужны очки. Приобрести их в то время было очень сложно. И престарелая учительница ходит по различным учреждениям, добивается обследования мальчиков, заказывает очки. Учителя школы вели перепись населения, собирали осиротевших детей и устраивали их в детские дома.

VII

В блокадном городе проявлялась большая забота о детях-сиротах. Только в Московском районе были открыты два детских дома — на Расстанной и Воронежской улицах. Активное участие в их организации принял Московский райком ВКП(б), и прежде всего его первый секретарь Г. Ф. Бадаев, большой друг детей и молодежи. Он позаботился о банях для детей. Сам все время следил за жизнью ребят в детских домах. Часть воспитанников 21-го и 76-го детских домов стала заниматься в шестом и седьмом классах, открытых для них при 367-й школе.

Детдомовцы были, так же как и большинство учащихся школы, не по-детски серьезны. В школу они приходили вместе с воспитателем, опрятные, вежливые, предупредительные по отношению к старшим. Учились они на совесть. Любили труд. Девочки увлекались рукоделием. Они даже на переменах вышивали, вязали. Были среди детдомовцев крайне истощенные и болезненные дети. Они вяло отвечали, на уроках частенько дремали, не принимали участия в детских забавах и играх. Но все они, даже самые слабые, заметно оживлялись, когда речь заходила о их детском доме, который, по всему чувствовалось, стал для них действительно вторым родным домом. Ребята рассказывали о нем всегда с большим волнением и теплотой.

В дошедших до нас сочинениях на эту тему поражают глубина чувства и острота переживаний детей. Вот сочинение ученицы 6-го класса Оли Лебедевой.

«В детском доме.

Первого февраля 1942 года заболел мой папа, через некоторое время заболела и мама с сестрой, осталась я одна ухаживать за ними. Мне было очень тяжело, но все это я делала терпеливо: встану утром рано, наколю дров, истоплю печь, вскипячу воду, нагрею для больных утюги, вынесу ведро, принесу воды. Но недолго все это мне пришлось переживать. Первого марта умер папа. Я не видела, как он умирал, так как в это время я была в больнице: отмечала бюллетень. Когда я уходила из дома, папа еще чувствовал себя хорошо, а когда я вернулась, он был уже холодный. Мама умерла тоже первого, только ночью. Я в это время лежала с ней в одной постели. Я слышала, как она глубоко вздохнула два раза и умерла. Остались мы с сестрой горевать: у нас не было ни дров, ни денег. Но недолго пришлось горевать, вскоре и сестра умерла. В это время я не знала, что мне от горя делать. Тогда я решила пойти к тете и попросить, чтобы меня устроили в детдом. Тетя меня и устроила. Двадцать шестого марта утром я пришла в детдом. Меня накормили, вымыли и уложили спать. С того времени и рассталась со своими родными. Теперь я живу среди чужих, но в детдоме мне хорошо: обо мне заботятся, меня хорошо кормят, одевают. Думаю, что мне помогут получить образование. Ведь Советская власть заботится о нас, детях. Спасибо ей за это».

VIII

«Они сто́ят одни других — учителя и ученики», — писал тогда А. Фадеев. Учителя 367-й школы, как мы видели, смогли не только уберечь своих воспитанников от артобстрелов, бомбежек и голодной смерти, но и поднять их на самый великий для них в те дни подвиг — хорошую учебу.

А. Верт приводит в своей книге следующие слова завуча В. В. Тихомирова: «Ребята относились к урокам настолько серьезно и ревностно, что результаты этого учебного года оказались лучше, чем в любом другом году. Это удивительно, но это так».

Простояв шесть часов в очереди за хлебом, Люба Трещенкова простудилась и слегла. «Никогда мне не было так тяжело, как в эти дни, — писала девочка. — Мне хотелось видеть товарищей по классу, слышать их подбадривающие шутки. Навестить же меня никто не мог, так как нужно было иметь особый пропуск, чтобы пройти заградительный пост».

В первый же день занятий Любина подруга Валя напомнила ей о сочинении по литературе, которое нужно было обязательно сдать на следующий день.

«Как же быть? Просить отсрочки у Александры Михайловны?» — подумала Люба, а сказала другое:

— Хорошо, я напишу.

Придя домой и «отдежурив» очередь за водой, Люба принялась за сочинение. Окоченевшие пальцы не держали пера, непрестанно мучило ощущение голода, но девушка не сдавалась. «Нужно — и я обязательно напишу! Ведь я комсомолка города Ленина!» На следующий день вместе со всеми Любовь Трещенкова подала сочинение.

«Мы, дети Ленинграда, — писала одноклассница Любы комсомолка Валентина Соловьева, — должны были окончить учебный год несмотря ни на что: ни на бомбежки, ни на обстрелы, ни на голод, ни на холод. Родина поставила перед нами эту задачу, и мы должны были ее выполнить».

Ранняя гражданская зрелость ленинградских школьников, их патриотизм проявлялись и в их деятельном участии в жизни города. Первейшая забота — помощь фронту. В школьных мастерских вязали и шили для бойцов теплые вещи, кисеты. Ребята дежурили на пунктах отдыха фронтовиков, в госпиталях. Ухаживали за ранеными, писали им письма, читали. Агитбригада из учащихся, душой которой стал Виктор Трубилка, выступала с концертами в госпиталях и других воинских частях, в частности перед своими шефами — воинами-артиллеристами, с которыми школу связывала крепкая, сохранившаяся и до настоящего времени дружба. В канун 1942 года воины-друзья привезли на артиллерийском лафете главное украшение праздника — елку. Установили ее в зале. Там было так же холодно, как и в прифронтовом лесу, где росла елка. Украшения были особые. С ветвей свисали шерстяные и ватные носки, рукавицы, яркие кисеты, сделанные ребятами в подарок бойцам. Артиллеристы тоже позаботились о детях, накрыли по-новогоднему стол, передали ребятам лучшую часть своего праздничного пайка. Учителя приготовили желе, показавшееся их воспитанникам верхом кулинарного искусства, хотя в нем большую часть