Дети города-героя - Ю. Бродицкая

class="empty-line"/>

20 февраля 1944 г. Лыжная команда девочек тоже заняла первое место.

…Это были городские соревнования. От школы выбрали десять человек. Ребята — еще неокрепшие, худенькие. Зина помнит, как Юлия Константиновна, учительница физкультуры, кричала: «Давай, Зина, давай!»

Если бы Зина отстала, команда бы проиграла. И Зина, задыхаясь, бежала, бежала. Видела впереди себя спину Юли Александровой и бежала. Упала уже на финише.

* * *

…На этом дневник ленинградской школьницы заканчивался. Когда он был опубликован, Кале пришло много писем. Писали военные, взрослые, дети. Отовсюду. Из всех городов. Присылали свои фотокарточки. Интересовались — не надо ли чего. Подбадривали. Расспрашивали подробно о ее товарищах-пионерах.

…Сейчас, тридцать лет спустя, мы с Каллистой Анатольевной, Кирой Валентиновной и Зинаидой Сергеевной сидели в той самой комнате, что в войну была их спальней, и разговаривали.

Они, все трое, стали учителями.

Каллиста Анатольевна даже пошутила: «Хороший бы педсовет из нас получился».

Мне всегда казалось, что хорошим учителем может стать только тот, кто чувствует большую, чем кто-нибудь другой, ответственность за судьбы людей, за судьбы мира. У кого доброе и мудрое сердце. И есть что передать другому человеку. Именно такие люди, как Каллиста Анатольевна, Кира Валентиновна, Зинаида Сергеевна.

— ★ —

…Приближался конец учебного года. Из 532 учащихся, окончивших десятые классы, 70 % имели хорошие и отличные отметки. 70 выпускников имели «золотые аттестаты».

28 июня 1942 года для окончивших школы в театре Сада отдыха и во Дворце пионеров был устроен торжественный вечер. На концерте выступили лучшие артисты города.

(Из доклада заслуженного учителя РСФСР М. И. Морозова.)

— ★ —

…Март. Как радостно забилось у меня сердце, когда однажды, спускаясь к Неве за водой, я услышала, как девушка, идущая мимо, тихонечко напевала знакомый мотив давно забытой песни. Казалась ли мне когда-нибудь прекрасней весна? Как раньше приветствовала я ее появление в первых солнечных бликах на стенах, в первых робких иглах травы под стаявшим снегом, в ранних бледных фиалках!.. Теперь я вижу ее наступление в уборке улиц и дворов, в улыбке прохожего… в объявлении, что вновь открывается баня, в звоне первого трамвая, отозвавшемся в моем сердце звонче и во сто раз прекраснее, чем все вальсы Штрауса…

Ленинград оживает… Раненый витязь поднял голову… и я пишу во все концы Советского Союза:

Как, отгремев, замолкнет канонада,

Друзья мои, слетайтесь в край родной, —

И мы пройдем вдоль улиц Ленинграда,

Как прежде шли — веселою гурьбой…

(Из дневника ученицы 10-го класса 33-й школы З. Ворожейкиной.)

— ★ —

«Помогаем старшим»

Учащиеся старших классов нашей школы вместе с преподавателями помогают трудящимся района очищать улицы от снега.

Мы принимали участие в нескольких воскресниках. Во время одного из них мы очистили от снега участок на набережной реки Фонтанки, во время другого работали на проспекте 25-го Октября. Оба раза мы успешно справились с заданием.

Перед ленинградцами стоит большая и важная задача — быстро привести город в порядок.

Комсомольцы нашей школы готовы помочь старшим в этой работе.

Учащиеся 207-й школы Куйбышевского района М. Люмельская и Н. Храковская

(«Смена» № 25, 27 марта 1942 г.)

И. Подгорный

Экзамен на зрелость

Орден лежит у меня на ладони. Рельефно выступают на нем фигуры рабочего и работницы. Волнами ниспадают по сторонам красные знамена. Внизу потемневшие от времени буквы «Знак Почета». На столе — орденское удостоверение. Выдано оно Валентину Ивановичу Полякову в 1945 году.

Мы с Валентином Ивановичем сидим в его квартире на четвертом этаже дома, что поднялся лет десять назад на проспекте имени Карла Маркса. У противоположной стены, прямо передо мной, несколько аквариумов, один над другим поставленных на специальной этажерке. В их зеленоватой глубине поблескивают электрические лампочки. Бесконечной чередой бегут вверх цепочки воздушных пузырьков. Едва слышно всхлипывает насос, снабжающий аквариумы кислородом. Все это сделали умелые руки хозяина дома — главного технолога станкостроительного завода имени Ильича. Работает он на этом заводе почти тридцать лет. А пришел на него тринадцатилетним мальчишкой. Было это так…

Шел уже пятый месяц войны. Отец Валентина воевал на фронте. А мальчик жил в осажденном Ленинграде с матерью. Почти все время он проводил дома. Иногда вместе с матерью дежурил на улице. Но больше всего читал. Никогда потом он не читал столько, сколько в ту первую блокадную зиму. Мама работала на листопрокатном заводе. А потом поступил на работу и Валя.

Соседка по квартире как-то рассказала, что станкостроительный завод имени Ильича получил фронтовой заказ и там собирают рабочих.

— Сходи, Валентин, поговори. Быть может, и возьмут, — посоветовала она.

Мальчик сходил, поговорил. Его взяли. Каждое утро шел он теперь протоптанной в снегу тропинкой к проходной завода. Она находилась в нескольких кварталах от дома. Протягивал закутанному в тулуп сторожу пропуск и не спеша — торопиться сил не хватало — добирался до цеха. Единственного на заводе, в котором теплилась жизнь. Из остальных наиболее ценное оборудование еще осенью вывезли в глубь страны. В пустых корпусах ветер гонял пробившийся туда сквозь щели снег.

Энергии завод не получал. Трепетавшие на станках язычки коптилок — какой только адской смесью они не питались — едва разгоняли темноту. Рабочие (собиралось их человек восемь — десять) разматывали шарфы, осторожно стаскивали с себя пальто, ватники, кофты и по двое, по трое становились к редукторам. Валентин и еще один мальчик вцеплялись в обжигающие холодом металлические ручки рядом с ними. Вал станка вздрагивал. Первый оборот давался тяжелее всего. Потом вал разгонялся, вращался все быстрее.

Сил у них хватало на две-три детали. Затем, задыхаясь, плелись они все в конторку. Там было тепло, на раскаленной печурке кипела вода в котелке. Они садились вокруг печки, вытягивали ноги к ее раскаленным стенкам. Сидели молча, изредка поворачиваясь то одним, то другим боком. Через полчаса вставали и так же молча снова направлялись к станкам, чтобы, сделав две-три детали, опять вернуться сюда, к печке.

Сколько продолжался рабочий день, никто из них не считал. Для отпора врагу город должен дать своим защитникам все, что необходимо. Дать любой ценой, чего бы это ему ни стоило. Так считал Валентин, так думали его старшие товарищи. Из цеха они уходили только после того, как был собран последний, двадцатый затвор. Двадцать затворов к автоматам ежедневно — таким было полученное заводом задание. Есть энергия или нет ее, сыпятся на город бомбы или рвутся в опустевших