Мир Мрака 2027 - Иван Косолапов

  Всё вокруг вдруг остановилось. Я, собственно, как и Гоша, перестал качать Мускульный привод. Я сидел и с раскрытыми глазами впитывал всё то, что услышал. В голове перемешались мысли, сосредоточенные вокруг именно этого монолога; о том, что это гениально, о том, что это всё ложь, о том, что это так просто и так далее. Я никак не мог определиться с определением всего этого… Господи, у меня даже не находилось слов, чтобы описать те чувства, которые я пережил в тот момент.

   Краем глаза я уловил движение Гоши: он сидел смирно, направив наполненные стеснения и стыда взгляд вниз, при этом мерно с боку на бок “перекидывая” голову, будто рассуждая над чем-то про себя, и в то же время с чем-то, опять же про себя, соглашаясь…

  Да, даже он понял…

  Скорее всего, именно в этот момент снял наушники Антон – в слабом свете лампы я не мог его видеть, – и, не услышав еле заметного характерного перестука, спросил:

  – А мы что, не едем, что ли?

  Секунду была тишина, после чего голос Герасима ответил:

  – Подожди, дай им в себя прийти, и мы продолжим.

  – То есть, “в себя прийти”? Что уже случилось? – насторожился молодой напарник.

  – Да ты не волнуйся, ничего, сейчас дальше поедем, – заверил старик.

  – Вот именно Антоха, не боись, всё нормально, – сказал Гоша, навалившись на рычаг. В глазах его ещё читалось неясность, однако он уже готов был работать дальше. – Санёк, чего смотришь? Помогай давай.

  Я не сразу понял смысл этих слов: в голове всё место всё ещё занимала та речь. Но как только я осознал, что относится это ко мне, то, встрепенувшись и замямлив что-то вроде “да-да-да-да”, резко схватился за привод и постарался подражать движениям Георгия. Конечно же, получилось не сразу, однако уже спустя полминуты всё было улажено.

  – Хм, странное что-то с вами, – вынес вердикт Антон через минуту, после чего вновь затих.

  Спустя пару секунд в тишине, со стороны листомана, послышался некий шорох и раздалось пару лёгких ругательств.

  – Всё нормально, парень? – расслабленным голосом спросил Герасим.

  – Да нормально, нормально… Блин, – как-то резко ответил Антон. Затем от его бока раздался тяжёлый вздох.

  – А хамить-то зачем? Если у тебя скверное настроение, из-за проблем, которые никак не связаны с окружающими, то зачем делиться им со всеми? Лучше затмить его чем-то хорошим, нежели поступать так, как поступил ты, – изрёк мудрую мысль старик.

  – Ага, для начала покажи мне хоть что-то хорошее, – вновь грубо отреагировал наш с Гошей напарник.

  – Ну-у, хотя бы то, что в этом туннеле тебя вряд ли что угрожает.

  – И с чего ты это взял?

  – Я далеко не первый раз еду по нему, и, как ты видишь, до сих пор жив.

  – Но ситуация может поменяться в любой момент.

  – Согласен. Но даже если так случится, то мы сразу поймём это: громкие звуки здесь отдаются прекрасным эхом.

  На пару секунд повисла тишина, после чего из тьмы раздалось краткое хмыканье – явно не стариковское.

  Мы въехали в очередной промежуток света. Я увидел уже привычную картину: дети в полуоборванных, но ещё более-менее целых, одеждах повылезали из небольших палаток и с интересом наблюдали за проезжавшей дрезиной. Я с таким же интересом смотрел на них.

  Когда вновь оказались во власти мрака, а вокруг всё ещё слышалось шебуршание людских ног, я спросил:

  – А тут что, вообще мутантов нет?

  Я толком ни к кому не обращался, однако с ответом не замедлил именно Герасим: а кто, кроме него, из нас мог ещё знать эти тоннели.

  – Ну почему же нет? Вот они, вокруг тебя, шумят немного, перешёптываются, бродят в темноте, – я не видел всех, но чувствовал, что они, так же, как и я, направили глаза полные удивления именно в сторону, откуда доносился голос пожилого человека.

  – То есть?... – начал я, как Антон меня перебил.

  – Что за бред ты несёшь?

  Грубо, ничего не скажешь. Хотя, его можно понять, ведь он не слышал то, что нам говорили пару минут назад.

  – Ха. Бред? Я бы так не сказал. Ведь, кто такие мутанты – это те, кто отличается от нас, от людей. Так сказать, существа, ненормальные по своей физиологии. Кого отвергало общество до войны? Ненормальных, не похожих на остальных. Что такое общество – это те, кого больше. Тогда – это были нормальные. Но сейчас всё поменялось. Сейчас тех, кто ненормален по своему строению и внешнему виду для нас, стало больше. Следовательно, теперь они – общество. Следовательно – это они нормальные. Следовательно, теперь мы – ненормальные. Следовательно, теперь мы – мутанты.

  И снова, гнетущая тишина. Хотя нет, не тишина: еле слышимые звуки вокруг, сплетаясь в один протяжный гул, не позволяли ей войти в свои права.

  – Ого, как загнул, – сказал вдруг Антон. – Кто же тебе уже так по ушам прокатился, дядя?

  Не свойственно слышать подобную речь с его стороны. Обычно он безразличен ко всему, а тут… Что-то у него явно не так.

  Пауза в разговоре длилась недолго. Разорвал её голос Герасима:

  – Жизнь, – одно слово, отдававшее такой сталью и жёсткостью, что даже у меня по спине пробежали мурашки, хотя относилось обращение совсем не ко мне.

  Я думал, что Антон продолжит пререкаться, потому что знал, что он подобной твёрдостью слов тоже не ограничен. Однако он затих. Видать, даже его проняло. Опять же: подобного, я не ожидал.

  – Ха, и сколько же вас, мутантов, на всех ваших трёх станциях проживает? – это уже спросил Гоша.

  На этот раз в его голосе не было слышно и намёка на шутку. Он говорил тихо и медленно, нет, не из-за обморожения, он говорил ещё медленней, как бы, немного стесняясь и понимая свою вину за прошлые высказывания. Да и смешок был больше похож на тот, которым начинают разговор замкнутые в себе люди.

  – На трёх? На каких трёх? – раздался, сделанный непонимающим тоном, вопрос со стороны старика.

  – Ну, нам ещё про Шабаны сказали, – уточнил тихо Георгий.

  Теперь он говорил нормально, но без излишнего задора: медленно и вполголоса, ввиду обморожения.

  – Вам сказали, что мы на ней живём?... Я думаю, нет. Да, в туннелях, направленных к ней, расположено много жилищ. Но мы никак там не живём. Более того, у самой станции входы в тоннеле завалены мешками с песком и всевозможным мусором снизу доверху. Почему?... Да потому что чёрт его знает, что на ней происходит. Когда мы послали туда разведывательную группу впервые, мы не получили никаких результатов по одной простой причине: ни один из пятнадцати мужчин не вернулся. Мы попытались во второй раз. Набирали добровольно, за хорошую плату, однако энтузиастов всё равно оказалось немного: всего восемь человек, двое из которых были женщины, которым, из-за потери мужа или не имения денег, просто не было за что кормить детей. И вновь никто не вернулся. Вообще. Тогда и было решено возвести перегорождавшую железобетонную кишку стену из всего, что только можно было найти. Так и поступили, – мы опять въехали в светлый участок и я увидел, что Герасим поведывал нам всё это, будучи всё также повёрнутым к стенкам туннеля. На этот раз в его глазах я не нашёл ничего, кроме некого безразличия, отчего мне стало не по себе. Его самокрутка, кстати, была давно докурена и выброшена, так что теперь ничто не отвлекало его от рассказа, который он повествовал строгим, монотонным, приглушённым голосом. – Сначала её сделали прям у Могилёвской. Только через полгода, когда все более-менее обустроились и поняли, конечно, не в полной мере, но всё же частично, что отсюда им уже никуда не сбежать и Апокалипсис уже произошёл, Верхи решили исследовать хотя бы первую четверть туннеля. Завал разгребли и послали туда небольшую группу и пяти человек. За ними ещё одну, с прожектором на дрезине, который должен был освещать путь первой бригаде. Саму же дрезину тросом присоединили к буксировочной катушке, чтобы, если что, вернуть её с людьми, или без них, назад. В конце концов они добрались до запланированной точки. И тогда сыграла людская алчность и жажда большего, чем нужно: они решили продолжить путь. И вот когда трос раскрутился примерно на километр, он резко натянулся до предела, а из туннеля послышались душераздирающие крики. Катушка была с электроприводом, поэтому трос намотала довольно быстро. К великому счастью дрезина тоже прибыла на место, но ни единого человека на ней не оказалось. Благодаря полученной информации, было решено построить ещё одну изгородь: на пятисотом метре, середине пройденного пути. Так и поступили. Теперь там стоит немалая забоина, перекрывающая тоннель, а рядом с ней всегда дежурит патруль… – он сделал короткую паузу. На секунду я подумал, что он закончил, однако не тут-то было. Как оказалось, у Герасима осталось ещё много историй: – Но… в последнее время и это не помогает. Не так давно там изредка стали пропадать люди. Вот вышел человек, скажем, до Могилёвской пройтись, и назад не вернулся, ни через час, ни через день, ни через неделю. Пока таких случаев было не слишком много, где-то раз десять такое было зафиксировано, причём преимущественно жертвами были дети. Вот у моего знакомого дочь пошла на Могилёвскую еды купить. Ей пять всего исполнилось, поэтому это было для неё, так сказать, крещением. И вот она ушла, а обратно не вернулось. А ушла она три дня назад. Вот такое вот получилось, ха, крещение. В общем, что-то там непонятное творится, поэтому и съезжают оттуда все. Трупов, кстати, найдено тоже не было. Так что никак, как только сверхъестественными, подобные случаи не назовёшь. Многие предполагают, что в этом людоеды виноваты, мол, проникают как-то, да детей воруют, – я невольно вспомнил Петра. – Да вот только толку-то, от этих предположений, люди-то всё равно пропадают… – Тут рассказчик вдруг вновь остановился, после чего, уже своим старым, воодушевлённым, бодрым голосом сказал: – О, а вот и станция!