Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Песнь двадцать четвертая
Круг шестой (окончание)
1Ход не мешал речам, и речи — ходу;И мы вперед спешили, как спешитКорабль под ветром в добрую погоду.
4А тени, дважды мертвые на вид,Провалы глаз уставив на живого,Являли ясно, как он их дивит.
7Я, продолжая начатое слово,Сказал: «Она, быть может, к вышинеИдет медлительней из-за другого.
10Но где Пиккарда,* — скажешь ли ты мне?А здесь — кого бы вспомнить полагалосьИз тех, кто мне дивится в тишине?»
13«Моя сестра, чьей красоте равняласьЕе лишь благость, радостным венцомНа высотах Олимпа* увенчалась».
16Так он сказал сначала; и потом:«Ничье прозванье здесь не под запретом;Ведь каждый облик выдоен постом.
19Вот Бонаджунта Луккский,* — и при этомОн пальцем указал, — а тот, щедрей,Чем прочие, расшитый темным цветом,*
22Святую церковь звал женой своей;Он был из Тура; искупает гладомБольсенских, сваренных в вине, угрей».*
25Еще он назвал многих, шедших рядом;И не был недоволен ни один:Я никого не видел с мрачным взглядом.
28Там грыз впустую пильский Убальдин*И Бонифаций, посохом РавенныПремногих пасший длинный ряд годин.*
31Там был мессер Маркезе;* в век свой бренныйОн мог в Форли, не иссыхая, пить,Но жаждой мучился ежемгновенной.
34Как тот, кто смотрит, чтобы оценить,Я, посмотрев, избрал поэта Лукки,Который явно жаждал говорить.
37Сквозь шепот, имя словно бы ДжентуккиЯ чуял там,* где сам он чуял знойНиспосланной ему язвящей муки.
40«Дух, если хочешь говорить со мной, —Сказал я, — сделай так, чтоб речь звучалаИ нам обоим принесла покой».
43«Есть женщина, еще без покрывала,* —Сказал он. — С ней отрадным ты найдешьМой город, хоть его бранят немало.
46Ты это предсказанье унесешьИ, если понял шепот мой превратно,Потом увидишь, что оно не ложь.*
49Но ты ли тот, кто миру спел так внятноПеснь, чье начало я произношу:«Вы, жены, те, кому любовь понятна?»
52И я: «Когда любовью я дышу,То я внимателен; ей только надоМне подсказать слова, и я пишу».*
55И он: «Я вижу, в чем для нас преграда,Чем я, Гвиттон, Нотарий* далекиОт нового пленительного лада.
58Я вижу, как послушно на листкиНаносят ваши перья* смысл внушенный,Что нам, конечно, было не с руки.
61Вот все, на взгляд хоть самый изощренный,Чем разнятся и тот и этот лад».И он умолк, казалось — утоленный.
64Как в воздухе сгрудившийся отрядПроворных птиц, зимующих вдоль Нила,*Порой спешит, вытягиваясь в ряд,
67Так вся толпа вдруг лица отвратилаИ быстрым шагом дальше понеслась,От худобы и воли легкокрыла.
70И словно тот, кто, бегом утомясь,Из спутников рад пропустить любого,Чтоб отдышаться, медленно пройдясь,
73Так здесь, отстав от сонмища святого,Форезе шел со мной, нетороплив,И молвил: «Скоро ль встретимся мы снова?»
76И я: «Не знаю, сколько буду жив;Пусть даже близок берег, но желаньеК нему летит, меня опередив;
79Затем что край, мне данный в обитанье,*Что день — скуднее доблестью одетИ скорбное предвидит увяданье».
82И он: «Иди. Зачинщика всех бедЗвериный хвост, — мне это въяве зримо, —Влачит к ущелью, где пощады нет.
85Зверь мчится все быстрей, неудержимо,И тот уже растерзан, и на срамОставлен труп, простертый недвижимо.
88Не много раз вращаться тем кругам(Он вверх взглянул), чтобы ты понял ясноТо, что ясней не вымолвлю я сам.*
91Теперь простимся; время здесь всевластно,А, идя равной поступью с тобой,Я принужден терять его напрасно».
94Как, отделясь от едущих гурьбой,Наездник мчит коня насколько можно,Чтоб, ради славы, первым встретить бой,
97Так, торопясь, он зашагал тревожно;И вновь со мной остались эти два,Чье имя в мире было столь вельможно.
100Уже его я различал едва,И он не больше был доступен взгляду,Чем были разуму его слова,
103Когда живую, всю в плодах, громадуДругого древа я увидел вдруг,Крутого склона обогнув преграду.
106Я видел — люди, вскинув кисти рук,Взывали к листьям, веющим широко,Как просит детвора, теснясь вокруг,
109А окруженный не дает до срока,Но, чтобы зуд желания возрос,Приманку держит на виду высоко.
112Потом ушли, как пробудясь от грез.Мы подступили, приближаясь слева,К стволу, не внемлющему просьб и слез.
115«Идите мимо! Это отпрыск древа,Которое растет на высотахИ от которого вкусила Ева».*
118Так чей-то голос говорил в листах;И мы, теснясь, запретные пределыВдоль кручи обогнули второпях.
121«Припомните, — он говорил, — НефелыПроклятый род, когда он, сыт и пьян,На бой с Тезеем ринулся, двутелый;*
124И как вольготно лил еврейский стан,За что и был отвергнут Гедеоном,Когда с холмов он шел на Мадиан».*
127Так, стороною, под нависшим склоном,Мы шли и слушали про грех обжор,Сопровожденный горестным уроном.
130Потом, все трое, вышли на просторИ так прошли в раздумье, молчаливы,За тысячу шагов, потупя взор.
133«О чем бы так задуматься могли вы?» —Нежданный голос громко прозвучал,Так что я вздрогнул, словно зверь пугливый.
136Я поднял взгляд; вовеки не блисталНастолько ослепительно и алоВ горниле сплав стекла или металл,
139Как тот блистал, чье слово нас встречало:«Чтобы подняться на гору, здесь вход;Идущим к миру — здесь идти пристало».
142Мой взор затмился, встретив облик тот;И я пошел вослед за мудрецами,Как человек, когда на слух идет.
145И как перед рассветными лучамиБлагоухает майский ветерок,Травою напоенный и цветами,
148Так легкий ветер мне чело облек,И я почуял перьев мановенье,Распространявших амврозийный ток,
151И услыхал: «Блажен, чье озареньеСтоль благодатно, что ему чуждаУслада уст и вкуса вожделенье,
154Чтоб не алкать сверх меры никогда».
Песнь двадцать пятая
Восхождение в круг седьмой — Круг седьмой — Сладострастники
1Час понуждал быстрей идти по всклону,Затем что солнцем полуденный кругБыл сдан Тельцу, а ночью — Скорпиону;*
4И словно тот, кто не глядит вокруг,Но направляет к цели шаг упорный,Когда ему помедлить недосуг,
7Мы, друг за другом, шли тесниной горной,Где ступеней стесненная грядаБыла как раз для одного просторной.
10Как юный аист крылья иногдаПоднимет к взлету и опустит снова,Не смея оторваться от гнезда,
13Так и во мне, уже вспылать готова,Тотчас же угасала речь моя,И мой вопрос не претворялся в слово.
16Отец мой, видя, как колеблюсь я,Сказал мне на ходу: «Стреляй же смело,Раз ты свой лук напряг до острия!»
19Раскрыв уста уже не оробело:«Как можно изнуряться, — я сказал, —Там, где питать не требуется тело?»
22«Припомни то, как Мелеагр сгорал,*Когда подверглась головня сожженью,И минет горечь, — он мне отвечал. —
25И, рассудив, как всякому движеньюДвиженьем вторят ваши зеркала,*Ты жесткое принудишь к размягченью.
28Но, чтобы мысль твоя покой нашла,Вот Стаций здесь; и я к нему взываю,Чтобы твоя болячка зажила».
31«Прости, что вечный строй я излагаюВ твоем присутствии, — сказал поэт. —Но отказать тебе я не дерзаю».
34Потом он начал: «Если мой ответТы примешь в разуменье, сын мой милый,То сказанному «как» прольется свет.
37Беспримесная кровь, которой жилыВобрать не могут в жаждущую пасть,Как лишнее, чего доесть нет силы,
40Приемлет в сердце творческую властьОбразовать собой все тело ваше,Как в жилах кровь творит любую часть.
43Очистясь вновь и в то сойдя, что крашеНе называть, впоследствии онаСливается с чужой в природной чаше.
46Здесь та и эта соединена,Та — покоряясь, эта — созидая,Затем что в высшем месте* рождена.
49Смешавшись с той и к делу приступая,Она ее сгущает, сгусток свой,Раз созданный, помалу оживляя.
52Зиждительная сила, став душой,Лишь тем отличной от души растенья,Что та дошла, а этой — путь большой,
55Усваивает чувства и движенья,Как гриб морской, и нужные даетЗачатым свойствам средства выраженья.
58Так ширится, мой сын, и так растетТо, что в родящем сердце пребывало,Где естество всю плоть предсоздает.
61Но уловить, как тварь младенцем стала,Не так легко, и здесь ты видишь тьму;Мудрейшего, чем ты, она сбивала,
64И он учил, что, судя по всему,Душа с возможным разумом не слита,Затем что нет вместилища ему.*
67Но если правде грудь твоя открыта,Знай, что, едва зародыш завершенИ мозговая ткань вполне развита,
70Прадвижитель, в веселии склонен,Прекрасный труд природы созерцает,И новый дух в него вдыхает он,
73Который все, что там росло, вбирает;И вот душа, слиянная в одно,Живет, и чувствует, и постигает.
76И если то, что я сказал, темно,Взгляни, как в соке, что из лоз сочится,Жар солнца превращается в вино.
79Когда ж у Лахезис* весь лен ссучится,Душа спешит из тела прочь, но в нейИ бренное, и вечное таится.
82Безмолвствуют все свойства прежних дней;Но память, разум, воля — те намногоВ деянии становятся острей.
85Она летит, не медля у порога,Чудесно к одному из берегов;*Ей только здесь ясна ее дорога.
88Чуть дух очерчен местом, вновь готовПоток творящей силы излучаться,Как прежде он питал плотской покров.
91Как воздух, если в нем пары клубятсяИ чуждый луч их мгла в себе дробит,Различно начинает расцвечаться,
94Так ближний воздух принимает вид,В какой его, воздействуя, приводитДуша, которая внутри стоит.*
97И как сиянье повсеместно ходитЗа пламенем и неразрывно с ним,Так новый облик вслед за духом бродит
100И, так как тот через него стал зрим,Зовется тенью; ею создаютсяОрудья чувствам — зренью и другим.
103У нас владеют речью и смеются,Нам свойственны и плач, и вздох, и стон,Как здесь они, ты слышал, раздаются.
106И все, чей дух взволнован и смущен,Сквозит в обличье тени; оттого-тоИ был ты нашим видом удивлен».*
109Последнего достигнув поворота,Мы обратились к правой стороне,И нас другая заняла забота.
112Здесь горный склон — в бушующем огне,А из обрыва ветер бьет, взлетая,И пригибает пламя вновь к стене;
115Нам приходилось двигаться вдоль края,По одному; так шел я, здесь — огня,А там — паденья робко избегая.
118«Тут надо, — вождь остерегал меня, —Глаза держать в поводьях неустанно,Себя все время от беды храня».
121«Summae Deus clementiae»,* — нежданноИз пламени напев донесся к нам;Мне было все же и взглянуть желанно,
124И я увидел духов, шедших там;И то их путь, то вновь каймы полоскаМой взор распределяли пополам.
127Чуть гимн умолк, как «Virum non cognosco!»* —Раздался крик. И снова песнь текла,Подобием глухого отголоска.
130И снова крик: «Диана не моглаВ своем лесу терпеть позор Гелики,*Вкусившей яд Венеры». И была
133Вновь песнь; и вновь превозносили кликиЖен и мужей, чей брак для многих впредьЯвил пример, безгрешностью великий.
136Так, вероятно, восклицать и петьИм в том огне все время полагалось;Таков бальзам их, такова их снедь,
139Чтоб язва наконец зарубцевалась.
Песнь двадцать шестая
- Гаргантюа и Пантагрюэль — I - Рабле Франсуа - Европейская старинная литература
- История молодой девушки - Бернардин Рибейру - Европейская старинная литература
- Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - Гильем IX - Европейская старинная литература
- Парламент дураков - Сборник - Европейская старинная литература
- Книга об исландцах - Ари Торгильссон - Европейская старинная литература
- Сказки народов Югославии - Илья Голенищев-Кутузов - Европейская старинная литература