Чужая мечта - Дмитрий Бондарь

Белыч тоже выглядел удивленным. И лишь Петрович, самый малоосведомленный из нас в отношении снорочьих повадок, был невозмутим и сосредоточен.

Проводник неожиданно вцепился в мое запястье и сжал его так, что не обратить на это внимание я не смог. Я проследил за его взглядом и увидел, как в том месте, где сидел первый замеченный нами мутант, расходится земля — абсолютно беззвучно, и очень медленно.

Снорки прыснули во все стороны разом, стая рассыпалась за секунду. На месте остался лишь здоровяк; теперь в его передних конечностях висела дохлая собака со свернутой шеей. Он осторожно подобрался к краю раскрывшейся расселины и, бросив в распахнутый зев земли свою жертву, с довольным, утробным рыком отскочил в сторону. К нему сбежалась скрывавшаяся в лесу стая. Они сидели в десятке шагов от своего алтаря, мерно раскачивались, не попадая друг другу в такт, и что-то дудели в свои противогазы: заунывное, как казахская степь, и столь же музыкальное, как настройка духового оркестра перед спектаклем.

Продолжалось это хоровое дудение четверть часа, затем стая как-то незаметно — по одному — рассосалась. Закрылась и дыра в земле. Последним, попрыгав на том месте, где недавно была принесена жертва, убрался с дороги здоровяк.

— Что это было? — нарушил тишину Петрович.

— Чудо, брат! — серьезно ответил Белыч. — Ты ж молился о нем вчера? Вот оно и произошло.

— Я не о таком чуде молился, — сварливо напомнил Корень.

— Какая теперь разница? — Белыч поднялся с колен. — О том — не о том? Главное, что молился, и чудо тебе явлено, брат! А то — не то, это уж там, наверху, виднее. Алилуйя!

— Петрович, — я тоже встал и отряхнулся, — ты уже несколько раз сравнивал здешнюю действительность с адом, а?

— Так это оно и есть!

— Мне кажется, что молиться в аду несколько неуместно? Какое-то неуважение к хозяевам. Да и поздно теперь-то молиться, когда мы уже здесь. Теперь искупать нужно — то что раньше не замолил.

— Молиться никогда не поздно, — Петрович перекрестился.

— Вот тут ты, брат, прав. Только с разбором подбирай тему молитвы, ладно? — сосредоточенный Белыч вышел на дорогу. — Надо будет не забыть умникам с Янтаря рассказать. О поведении снорков в естественной среде обитания. Такое, наверное, на монографию потянет, а Макс?

— С таким материалом тебе прямая дорога в академики ридной матки Украины. Возьмешь в соавторы?

— Ну да, брат, конечно. Сейчас еще и Петрович примажется к славе первооткрывателя сложных религиозно-социальных ритуалов у локальных групп псевдоразумных.

— Нет, мне слава не нужна, — Петрович, пристроившись, как обычно, последним, вступил в разговор, — претендую только на денежное вознаграждение.

Белыч показал знак, который недвусмысленно можно было прочесть как «заткнитесь!». И то правда — что-то разговорились. Нервы, наверное.

Подходя к месту упокоения несчастной псины, мы невольно насторожились. Но небеса не разверзлись, воды не восстали и земля не запылала. Вообще ничего не случилось, если не считать (как мог бы сказать наш проводник) легкого тремора в конечностях трех прямоходящих приматов. Стоящие дыбом волосы и мокрые спины — не в счет, это явление здесь повсеместно.

Впереди показался поворот, с двух сторон отмеченный раскуроченными БТРами. У правого под борт свалены несколько гниющих трупов. Мы подошли ближе, нервно озираясь по сторонам. Мертвецы безусловно прежде были людьми — не мутантами. Из-под груды смердящих тел, одетых в энцефалитки и легкие бронежилеты, в сторону торчала рука; на тыльной стороне обглоданной зверьем ладони чудом сохранилась часть татуировки — светлая половина знака «Инь-Ян» и полтора иероглифа под ней. Лица обкусаны до неузнаваемости. У верхнего, лежащего на животе, из спины аккуратно вырезан позвоночник — спилы рёбер ровные. Затылочная часть черепа разбита, головной мозг удален целиком. Белыч, первым заметивший руку, привычно осмотрелся по сторонам, остановился, показал нам на ладонь:

— Приметный партачок, — он говорил очень тихо, стараясь быть не громче звукового фона, — сталкер Клим. Хороший был человек. А сообщения о смерти не приходило. Да здесь, похоже, вся его группа. Раз, два, три, четыре. Точно, они и есть. Вон тот — без мозгов — Кенор, а этот вроде бы Линь. Четвертого не знаю, он у них новенький.

Корень оттолкнул меня в сторону и, зажав грязным платком нос, наклонился над покойными. Некоторое время внимательно на них смотрел, потом отвернулся и устало потер лоб.

— Это, Макс, одна из тех групп, о которых мы с тобой в Красном уголке вспоминали. А я думал, что не хотят аванса отдавать. Упокой, Господи, души рабов твоих, — он в который раз перекрестился. — Если вернемся, за каждого свечку поставлю.

— Странно, — Белыч явно был чем-то встревожен, — почему не приходило сообщение? По виду они здесь уже пару недель загорают. Неправильно это. И, Петрович, завязывай с крестным знамением! Хватит уже. Надоел. Здесь бога нет. А дьявола, который здесь точно есть, твоё безобидное перстомашество может взбесить. Нам оно надо?

Он повернулся и посмотрел на дорогу за поворотом:

— Вон там где-то твоя лаборатория, брат.

Перед нами не далее как пяти десятках шагов лента дороги обрывалась перед невысоким холмом, сторона которого, повернутая к нам, выглядела срезанной гигантским ножом. Получившаяся грань блистала вкраплениями не тронутой окислением арматуры, упрятанной в прямые и чистые сколы бетонных конструкций. Отсутствующей части холма рядом не наблюдалось. Между арматурными блестками проскакивали голубовато-белые искры чего-то «элекра»-подобного.

— Сейчас тринадцать часов сорок две минуты. Чтоб найти ваши входы времени у нас до девятнадцати ноль-ноль. Если ничего не найдем, уходим по светлому к копру, там в подвале ночуем, и на завтра у нас целый световой день. План помещений есть?

Мы с Петровичем молчали. Не знаю о чем думал Корень, но мне показалось, что с декорациями Зайцев явно перестарался. Если, конечно, эти мертвецы у БТРа — его рук дело. Здесь вообще-то и без него хватало маньяков, способных на подобные деяния. Сектанты, особо отмороженные урки, спятившие сталкеры. Иногда возле похожих могильников замечали контролеров. Но, если это сделал Зайцев, то как минимум пару раз по морде этот человек заслужил. Не взирая на инвалидные коляски и кислородные баллоны. Да, скорее всего, Зайцев. Должен он был отсечь посторонние группы, мешающие исполнению нашего плана? Да, должен! Но не так же!

— Але, экипаж, — Белыч был настойчив, — вы меня слышали?

— Человек проходит как хозяин необъятной родины своей, — пробормотал Корень. — План есть. Точнее — часть плана. Без привязки ко входу. Вряд ли это поможет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});