Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор

– Граждане! – воскликнул Виргиний. – Многие из вас знают меня или хотя бы слышали мое имя. Я сражался во многих битвах за Рим, в том числе в битве с эквами под началом Цинцинната! Если кто-то и заслужил ваше уважение как солдат, то это я. Ради чего мы рискуем жизнью в бою? Ради того, чтобы наши жены и дети были в безопасности! Однако смотрите, что происходит. Пока я был в военном лагере, готовясь к сражению, здесь случилось немыслимое: прямо на Форуме мою дочь, девственницу, чистую как весталка, отняли от ее матери и удерживали всю ночь в чужом доме против ее воли. Может быть, это дело рук какого-то дикаря, захватчика? Нет! Мою дочь забрал патриций, человек, которым многие из вас восхищаются. Хотя вы были бы недалеки от истины, если бы назвали его сабинянским захватчиком. Атт Клаус – так звали его деда. Я проклинаю тот день, когда эту сабинянскую свинью приняли в сенат!

При этом все разразились криками – кто восхищенными, кто возмущенными. Кто-то даже нагло заявил:

– Эта девушка даже не твоя дочь! Она рабыня другого человека!

– Ложь! Мне ли не знать свою дочь! Она была похищена средь бела дня с единственной целью – для удовлетворения похоти децемвира Аппия Клавдия. Граждане, можете ли вы представить себе, насколько мучительно для меня признаваться в том, что моя семья опозорена, и просить вашей помощи. Неужели среди вас нет отцов, которые могут представить себе, чего я так боюсь?

– Это абсурд! – крикнул другой человек. – Я был там и видел то, что произошло. Ты предполагаешь, что децемвир спланировал и разыграл такое представление? Но такому человеку, как Аппий Клавдий, есть что терять, и он не станет вести себя столь безрассудно. Может быть, все затеял этот подозрительный бездельник Марк Клавдий?..

– А может быть, история Марка правдива, – сказал человек, который первым прервал Виргиния. – Порой случаются очень странные вещи! Ромул и Рем были царевичами, но их вырастил свинопас. Почему бы в таком случае похищенной рабыне не быть воспитанной как дочь гражданина?

– Виргиния – моя дочь, моя плоть, моя кровь!

– Может быть, и так, – сказал человек. – А может быть, Марк Клавдий допустил непреднамеренную ошибку. В этом случае децемвир был совершенно прав, взяв в этой сложной ситуации разбирательство на себя. Вместо того чтобы рвать на себе волосы и выдвигать страшные обвинения против Аппия Клавдия, тебе стоило бы его поблагодарить.

– Это безумие! – воскликнул Луций. – Неужели вы не поняли, что произошло? Патриций забрал к себе плебейскую девушку против ее воли, против воли отца и жениха. Кто знает, что сделал он с ней ночью? Я с ума схожу, думая об этом!

Плебеи были столь тронуты слезами Луция, что накинулись на споривших с Виргинием с кулаками, называя их наймитами Аппия Клавдия. Однако сторонников децемвира в толпе было больше, чем надеялись его противники. Дерущихся оказалось примерно поровну, а в конечном счете толпу разогнали ликторы.

Весь день Виргиний и Луций оставались на Форуме, обращаясь ко всем, кто хотел их слушать. Снова и снова собирались толпы, и дело заканчивалось стычками. Всякий раз ликторы пресекали драки, но разогнанные люди собирались снова и в еще больших количествах. Наконец, ближе к вечеру, из дома децемвиров вышел сопровождаемый ликторами, невозмутимый и самодовольный Аппий Клавдий.

– Я готов вынести суждение по вопросу об идентичности девушки, известной под именем Виргиния, – объявил он. – Воздвигайте трибуну.

Срочно соорудили помост, на нем установили судейское кресло. Величественный Аппий Клавдий поднялся, сел и важно расправил складки пурпурной тоги. Луций протолкался в передние ряды: он сходил с ума от одного лишь вида самодовольной физиономии децемвира. Ликторы окружили помост. Один из них, который особенно старательно бил Луция накануне, глумливо ухмыльнулся, глядя на него. Луций задрожал от ярости.

Аппий Клавдий прокашлялся:

– Истец Марк Клавдий приватно, в качестве доказательства, сообщил мне об особой примете похищенной у него рабыни. С целью проверки я лично произвел осмотр девушки, являющейся предметом тяжбы, и убедился в наличии таковой приметы.

– Какая примета? – воскликнул Луций.

– Нет нужды разглашать эту информацию.

– Какая примета? – взревел Луций.

Децемвир улыбнулся:

– Я бы предпочел не уточнять, но раз уж ты настаиваешь… На внутренней стороне левого бедра девушки имеется маленькая родинка. Расположение этой родинки таково, что ни один мужчина не мог ее увидеть, за исключением мужа или, как в случае с Марком Клавдием, господина, который мог осматривать своих рабынь как ему угодно.

Луций закрыл лицо и зарыдал.

– Тем не менее, – сказал Аппий Клавдий, – остается выслушать, что скажет в свое оправдание Виргиний. Обвинение в похищении рабыни и попытке выдать ее замуж как свободно рожденную девушку – дело серьезное.

– Это насмешка над правосудием! – воскликнул Луций. – Ты раздел девушку догола, увидел эту «особую примету», а твой прихвостень Марк, с твоих слов, привел ее как доказательство!

– Веди себя потише, сопляк, если не хочешь, чтобы тебе снова намяли бока. Думаешь, ты выдержишь еще одну трепку? Я в этом сильно сомневаюсь.

Самодовольно ухмылявшийся ликтор неожиданно ударил дубинкой по забинтованной голове Луция. Тот вскрикнул и повалился на колени.

– Выйди вперед, Виргиний!

Выглядевший, словно собственный призрак, Виргиний двинулся к помосту. Рядом с ним остановилась пожилая женщина в простой тунике.

– Это еще что за старуха? – осведомился Аппий Клавдий.

Голос Виргиния был очень хриплым.

– Децемвир, это одна из моих рабынь, нянька, которая ухаживала за Виргинией с младенчества. Она по-прежнему живет в моем доме. Как видишь, она очень стара, но память у нее острая. Я позвал ее сюда, потому что… – Он заколебался, но собрался с духом и продолжил: – Я привел ее, потому что мне пришло в голову… вдруг и вправду существует вероятность… может быть, когда моя дочь была еще совсем маленькой, ее украли у меня и подменили рабыней. У моей новорожденной дочери тоже имелась отличительная метка. Если бы та женщина, которая ухаживала за ней, смогла осмотреть Виргинию, как ты сам осмотрел ее… – Он стиснул зубы. – Если ты позволишь это, децемвир, тогда, может быть, в конце концов я смог бы убедиться, что девушка, которую я считал своей дочерью, ею не является.

Аппий Клавдий покачал головой:

– Я не могу отдать эту девушку тебе для осмотра. Ты можешь скрыться с ней от суда.

– Я не прошу отдавать ее мне, децемвир. Прошу лишь о том, чтобы няньке и мне разрешили провести осмотр в приватном месте…

Децемвир погладил бородку и промолчал. Толпа забеспокоилась. Какой-то гражданин крикнул:

– В чем вопрос? Пусть он тоже осмотрит девушку!

Другие поддержали его.

– Да, пусть Виргиний осмотрит ее!

Наконец Аппий Клавдий кивнул:

– Хорошо. Ты и нянька можете войти в мои покои и осмотреть девушку. Но с вами пойдут два моих ликтора.

Виргиний и женщина направились ко входу в здание. Луций кинулся было за ними, но Виргиний покачал головой:

– Нет, Луций. Эта задача не для тебя.

– Но я должен увидеть ее!

– Нет! Виргиния моя дочь, но пока еще не твоя жена. Этот долг ложится на меня, и только на меня.

Виргиний и нянька зашли в здание. Приемная была пуста. Один из ликторов провел их по длинному коридору в комнату Аппия Клавдия и разрешил войти в комнату, но не позволил закрыть за собой дверь.

– Тогда отвернись! – потребовал Виргиний.

Ликтор набычился, но отвернулся.

Комната была маленькой, темной и настолько удаленной от заполненного толпой Форума, что снаружи сюда не проникало ни звука. Пока Виргиний и Луций целый день обращались с речами к гражданам, Аппий Клавдий закрылся здесь наедине с Виргинией.

Виргиний принюхался.

– Пахнет как в публичном доме, а? – глумливо пробормотал ликтор.

Виргиния, сидевшая на смятой постели с красным от слез лицом, вскочила, прижав руки к груди.

– Отец! Слава богам, наконец-то!

Виргиний отвернулся.

– Нянька, осмотри ее. Ликтор, отвернись!

Старая нянька шагнула вперед. При виде ее Виргиния как будто снова стала ребенком. Она стояла безучастно и не оказывала сопротивления, когда женщина подняла тунику и стала всматриваться в ее промежность. Голос Виргиния превратился в хриплый, едва слышный шепот.

– Что ты видишь?

– Господин, дитя больше не девственница.

Старуха задрожала и всхлипнула. Ликтор загоготал. Виргиния отошла назад от няньки и опустила свою тунику. Губы ее дрожали.

– Папа?! – промолвила она, посмотрела на пол, потом на отца, и голос ее задрожал от страха.

Виргиний стремительно двинулся к ней. Она резко раскинула руки в ожидании то ли объятий, то ли удара. Отец выхватил из-за пазухи кинжал и издал страшный, сдавленный, хриплый крик, полный горя и муки. То был последний звук, который услышала Виргиния в своей короткой жизни.