Рим. Роман о древнем городе - Стивен Сейлор

Ицилии пришло в голову только одно: найти брата. Она повернулась и со всех ног помчалась домой.

Марк Клавдий скрестил руки.

– Очевидно, жена Виргиния, что, поскольку ты не желаешь сознаваться в похищении моей рабыни, а, напротив, упорствуешь, утверждая, будто она твоя дочь, суду придется ее идентифицировать. А поскольку деятельность гражданского суда по таким вопросам временно приостановлена, то решение находится в юрисдикции децемвиров. Я полагаю, децемвиром, который может разобраться в этом деле, является…

– Тогда призови децемвиров, немедленно! – воскликнула мать Виргинии. – А пока отдай ее мне!

Марк погладил свой подбородок и поджал губы.

– Думаю, что нет. Будь здесь хотя бы ее предполагаемый отец, я, может быть, отдал ее ему – но не женщине, не имеющей никаких законных прав.

– Я ее мать!

– Это говоришь ты, но где мужчина, который поручился бы за это утверждение? Поскольку Виргиний отсутствует, я готов до вынесения вердикта доверить эту девку только представителю власти.

Некоторые мужчины в толпе, даже те, которые сочувствовали матери Виргинии, одобрительно закивали: позиция Марка, по их мнению, соответствовала закону.

– Я уступлю ее только децемвиру. Поглядите туда! Вот как раз идет тот человек, который возьмет на себя ответственность. Это децемвир, в ведении которого находятся такого рода дела.

И тут, словно случайно, появился Аппий Клавдий в пурпурной, с золотой каймой тоге, официальном облачении децемвира, и в сопровождении отряда ликторов. Он держался с большим достоинством, а седеющие волосы и аккуратно подстриженная бородка придавали его облику значительности. С выражением невинного любопытства он направился сквозь толпу. Виргиния, которая долгое время стояла неподвижно, парализованная стыдом, обхватила себя руками: ее забила дрожь. Мать девушки пала к ногам Аппия Клавдия.

– Децемвир, помоги мне! – воскликнула она.

– Конечно, я помогу тебе, добрая женщина, – промолвил он спокойно, наклонившись и коснувшись ее лба.

Он обратился к Марку:

– Гражданин, что здесь происходит?

Голос его звучал тихо и ровно, лишь хорошо знавший Аппия человек мог бы заметить едва уловимую дрожь в голосе и огонь возбуждения в глазах.

– Позволь объяснить, децемвир, – сказал Марк. – Я только что вернул себе эту рабыню, которая убежала из моего дома несколько лет назад.

Виргиния вдруг схватилась за веревку вокруг шеи и попыталась сорвать петлю, но Марк мгновенно отреагировал – дернул за веревку и, потянув на себя, свалил девушку наземь. Ее мать издала крик ужаса.

Аппий Клавдий поднял бровь:

– Похоже, я оказался здесь вовремя. Эта ситуация явно требует мудрости и власти, которые есть лишь у децемвира.

В этот момент вернулась в сопровождении своего брата Ицилия: они тяжело дышали, поскольку бежали со всех ног.

– Отпусти ее! – крикнул Луций.

– А кто ты такой? – спросил Аппий Клавдий.

– Луций Ицилий, жених этой девушки.

Марк хмыкнул и бросил на него презрительный взгляд.

– Эта девка – моя рабыня. Она не может стать женой свободного мужчины, да еще без разрешения хозяина. Конечно, приди мне в голову случить сучку…

Луций с яростным криком бросился на Марка, размахивая кулаками, но ликторы оттолкнули его назад.

– Немедленно прекрати это безобразие! – крикнул Аппий Клавдий. – Ты нарушаешь общественный порядок.

– Этот человек пытается похитить свободно рожденную девушку! – крикнул Луций. – Вот где настоящее безобразие! Если бы только у нас были трибуны, чтобы защищать нас…

– А, теперь я знаю, кто ты, – сказал Аппий Клавдий. – Отпрыск Ицилиев, семьи, известной как зачинщики мятежей и возмутители черни. Что ж, молодой человек, можешь сколько угодно оплакивать отсутствие трибунов, но сейчас децемвиры – единственные служители государства, и такой вопрос может быть рассмотрен только децемвиром. Поскольку я децемвир, облеченный властью решать споры о собственности…

– Это не спор о собственности! Это похищение!

– Может быть, молодой человек, но это решать мне.

– Децемвир, ты знаешь эту девушку. Это Виргиния, дочь Луция Виргиния. Разве ты сам не просил…

Луций спохватился. То, что Аппий Клавдий просил руки Виргинии, – факт, открытый Виргинием во время застолья, после основательной выпивки, – нельзя было обсуждать публично.

– Молодой человек, если ты будешь упорствовать и призывать толпу к насилию, мне не останется иного выбора, кроме как приказать ликторам остановить тебя. Я наделю их всеми необходимыми для восстановления порядка полномочиями. А это значит, что они получат право убить тебя на месте.

Ицилия вцепилась в его руку.

– Брат, делай, как он говорит. Успокойся.

Луций освободился от ее хватки. Его ярость обратилась в слезы.

– Децемвир, неужели ты не видишь, что затеял этот человек? Неужели ты не понимаешь, как он намеревается поступить с Виргинией? Эта девушка – девственница. Ей предстоит стать моей женой. Приличия не позволяют ей провести ночь под крышей любого другого мужчины, кроме ее отца!

– Я понимаю твое беспокойство, – сказал Аппий Клавдий, который воспользовался случаем, чтобы открыто посмотреть на Виргинию.

Она оставалась там, где упала, на четвереньках, с веревкой на шее, жалкая, дрожащая, насмерть перепуганная. Губы децемвира приоткрылись, глаза сузились, но все вокруг смотрели только на Виргинию, и вожделения на лице Аппия никто не заметил. Даже Луций, видя Виргинию в таком постыдном положении, отвел взгляд.

Аппий Клавдий расправил плечи и поднял подбородок:

– Должен признать, что, несмотря на излишнюю горячность, молодой Ицилий прав. Пока судебного решения в пользу претендующего на эту девицу Марка Клавдия не вынесено, она не может находиться в его владении. Таким образом, до возвращения Виргиния, когда можно будет заслушать обе стороны и обоснованно определить ее статус, я беру ее под свое попечение. В доме собрания децемвиров есть отдельная комната, где эта девушка и будет содержаться в полной безопасности. Гражданин, дай мне веревку!

Марк, поклонившись, вручил привязь Аппию Клавдию. Децемвир наклонился и коснулся мокрой от слез щеки Виргинии.

– Вставай, девушка. Пойдем со мной.

Он взял ее за руку, чтобы помочь подняться, и некоторые видели, что сильные пальцы так впились в ее плоть, что она вскрикнула от боли. Дрожа от страха, Виргиния встала. Аппий Клавдий положил ей руку на плечо и зашептал что-то на ухо. Со стороны могло показаться, что он произносит слова успокоения и утешения. На самом деле, уже не в силах сдерживаться, Аппий говорил ей то, что уже давно мечтал сказать: что именно он собирается сделать с ней, как только они окажутся в его комнате. Виргиния в ужасе открыла рот, но потрясение ее было таково, что она не смогла вымолвить ни звука.

Когда Аппий Клавдий повел ее в здание, Виргиния схватилась за дверной косяк и ухитрилась издать слабый крик о помощи. Луций, взревев от ярости, бросился вслед за ними.

Ликторы преградили ему путь, сшибли на землю и стали избивать дубинками. Тут уж возмутились молодые плебеи: они поспешили Луцию на выручку и отбили его у ликторов. Но когда из дома децемвиров к ликторам поспешила подмога, толпа рассеялась.

Окровавленный Луций, хромая, побрел домой. Мать и сестра поддерживали его под руки, мать Виргинии тащилась следом, плача навзрыд.

* * *

Впоследствии, размышляя над действиями Аппия Клавдия и в тот день, и потом, многие решили, что им овладело безумие. И действительно, ни один разумный человек не стал бы рассчитывать ни на то, что нелепые претензии Марка Клавдия удастся обосновать, ни на то, что римлянам будет наплевать на судьбу Виргинии. Однако все это время Аппий Клавдий действовал сознательно, двигаясь шаг за шагом к своей цели. Как оказалось, даже отзыв Виргиния в войска был организован децемвиром. Аппий Клавдий не просто воспользовался возникшей ситуацией, не просто поддался искушению, которое взяло верх над здравым смыслом, но сам спланировал все это жуткое представление, чтобы бесстыдно и безжалостно злоупотребить властью.

Не прошло и часа с момента похищения Виргинии, как Луций послал гонца в военный лагерь за городом, где находился Виргиний. Тот скакал всю ночь и вернулся в Рим на следующее утро.

Двое мужчин, отец Виргинии и ее жених, немедленно отправились на Форум, где рассказали эту историю всем, кто хотел слушать. Весть об этом происшествии мигом облетела город, и скоро оно стало главной темой разговоров во всем Риме. Как только люди слышали, что Луций и Виргиний выступают публично, они толпами спешили на Форум.

Двое мужчин представляли собой жалкое зрелище. Виргиний всю ночь провел в седле, не сомкнув глаз, он охрип и выбился из сил. Луцию основательно досталось от ликторов: голова была обвязана окровавленной тряпицей, лицо покрыто ссадинами, один глаз заплыл и не открывался. Его правое плечо было вывихнуто, рука беспомощно покоилась в лубке.