В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку» - Елена Лебедева

– Кто это – мальчик или девочка? – спросила она, потому что малыш был одет в желтый комбинезончик.

– Это мальчик, Жан, наш первенец, – с гордостью ответила фрау Эмма – так звали молодую маму. На вид женщине было уже лет тридцать пять. И продолжила:

– Нам уже три с половиной месяца. Через две недели он пойдет в ясли. Да, хочешь в ясли, мой сладкий?

Жан был занят поглощением молока из бутылки и отвечать не стал. В свою очередь, женщина поинтересовалась, из какой она страны, и, узнав что из России, сильно обрадовалась.

– Да, много русских приезжают в Женеву, многие живут там, – махнула она в сторону роскошных особняков.

Но ее заинтересовали упомянутые фрау ясли. Конечно же, ребенок туда поедет, а не пойдет – ходить-то он если только месяцев через восемь начнет, подумала она. Только к чему такая спешка – в четыре месяца отдавать ребенка в чужие руки? Хотя, может быть, перед ней мать-одиночка и у нее нет денег, поэтому нужно выходить работу. Но уж в Швейцарии-то, наверное, пособия на детей огромные, чтобы мать могла сидеть с ребенком дома и ни в чем не чувствовать себя и своего ребенка обделенными.

Ей очень хотелось поговорить об этом поподробнее, но она засомневалась, удобно ли об этом спрашивать незнакомого человека. Потом она вспомнила, как много раз была свидетелем разговорчивости иностранцев; они общаются везде, где можно, – в транспорте, на пляже, на прогулке. Всегда с улыбкой здороваются, по крайней мере перебрасываются парой фраз о природе и погоде и расходятся, чтобы больше никогда не увидеть друг друга. а в этом случае, как ей казалось, можно было спрашивать о чем угодно – какая мать не захочет рассказать про своего ребенка?

– А зачем торопиться с яслями? – наконец решилась спросить она ее.

– Торопиться? А мы не торопимся. Все отдают детей в ясли в четыре месяца. А разве бывает по-другому? – искренне удивилась та.

– Разве у вас декретный отпуск не три года? – теперь уже пришла ее очередь удивляться.

– Сколько-сколько? Я не очень хорошо понимаю по-английски, – ответила Эмма. – Давайте, я вам расскажу, как в нашей стране, а вы мне расскажете, как в вашей стране, хорошо?

Предложение выглядело очень интересным, и она приготовилась внимательно выслушать, что ей расскажет фрау Эмма.

Рассказ был более чем необычным: фрау Эмма с гордостью начала, что их правительство очень сильно заботится о гражданах. Как она поняла, в Швейцарии считают, что беременные – не больные! Они работают чуть не до последнего дня беременности, никаких пособий нет – зарплата, и все. Если беременность развивается с осложнениями, врач может выписать больничный, и тогда до родов можно не работать, но не более двух месяцев. После родов матери дают три месяца декретного отпуска, во время которого платят 80 % от зарплаты. Потом нужно либо выходить на работу, либо увольняться. Если женщина выходит на работу, то ей дополнительно дают пособие на ребенка – двести франков в месяц. Но если она уволилась и сидит дома, то рассматривают ее семейный бюджет. Если семья попадает под статью «малообеспеченная», то она получает пособие. А если нет, то не получает ничего.

Двести франков приблизительно равны двумстам долларам, но оплата за ясли гораздо больше, и в очереди можно простоять больше года. Она, например, встала на очередь в ясли, как только забеременела, и теперь у нее есть место! Это все фрау Эмма рассказала с гордостью. Потом ее голос стал менее уверенным:

– Но, к сожалению, в Швейцарии не очень хорошее отношение к детям.

– Что вы имеете в виду, – удивилась она.

– Ну, например, когда в открытом кафе люди пересаживаются подальше от столика с детьми, – продолжала фрау Эмма. – Когда в вагоне поезда соседи приказывают вам заставить замолчать плачущего ребенка, которому на тот момент всего два месяца. Когда не уступают место беременным. Когда не пропускают в очереди мам с детьми на руках.

Вот что случилось, когда моя сестра забеременела. В банке, где она работала, были очень недовольны этим известием и даже предлагали выплатить ей бонус, если она сделает аборт. Потом, когда она бегала в свой законный обеденный перерыв кормить ребенка, ее начальница стояла возле лифта и посекундно смотрела на часы. При этом начальница говорила: «Не думай, что если ты кормишь, у тебя будут особые условия». А когда она один раз взяла больничный (ребенку делали операцию), то на работе сказали, чтобы это был последний раз.

Поэтому очень многие не хотят иметь детей. Одна ее подруга при замужестве составила контракт. Одним из пунктов было обоюдное желание не иметь детей (оба здоровы и вполне могли бы родить ребенка). Вторая пара много путешествует, и дети могли бы стать помехой. В ее районе в основном живут молодые, весьма успешные люди, добившиеся хороших позиций в карьере или бизнесе, но дети есть только у немногих, все остальные сознательно бездетны.

Фрау Эмма вопросительно посмотрела на нее, ожидая рассказа о соответствующих условиях на ее родине.

– Ну, в России декретный отпуск составляет семьдесят дней до родов и столько же после. В этот период выплачивается полная зарплата, но не за счет работодателя, а из фонда социального страхования. Потом можно взять отпуск по уходу за ребенком до трех лет с сохранением рабочего места, при этом до полутора лет на ребенка выплачивается пособие по уходу – 40 % от заработка. В России гарантируется сохранение за женщиной рабочего места до трех лет ребенка. Уволить мать в это время не имеют права. Если женщина вышла на работу после декрета, она имеет право потребовать для себя неполный рабочий день.

Слушая ее, фрау Эмма качала головой. Было непонятно, что она при этом думает. Наконец она произнесла:

– В Швейцарии такое невозможно… А если и будет возможно, то мы уж точно до этого не доживем. Откуда государство возьмет на это деньги?! Держать за работником место три года, выплачивать всякие налоги! – нет, это невозможно, – подвела итог Эмма. – Наверное, ваша страна очень богата, я никогда не могла себе даже представить, что в России так заботятся о женщинах!

«Ну, заботятся или нет, а с секундомером у лифта точно никто не стоит, как в этой богатой стабильной стране», – мысленно подвела она итог беседы.

– Ну, нам пора, – фрау Эмма сложила сумку и коляску.

– А вы не могли бы мне подсказать, где здесь супермаркет? И еще мне нужен магазин игрушек – надо купить подарок на день рождения двенадцатилетнему мальчику, – догадалась она спросить у фрау Эммы.

– Да, конечно, здесь недалеко. Налево и по улице до конца, – показала новая знакомая в сторону красивого особняка на углу соседней улицы. Тут тихий швейцарский малыш проснулся и заплакал, да так громко, что его плач, казалось, был слышен на другом берегу Женевского озера. Фрау Эмма схватила ребенка из коляски, и, озираясь по сторонам (как бы кто не услышал!), начала быстро-быстро качать его на руках. Но боялась она зря: вечером на набережной было также безлюдно, как и утром.

Проходя мимо магазина игрушек, она сожалением заметила, что он уже закрыт. Было начало седьмого. «Ну что ж, зайду сюда завтра утром, это недалеко от моей квартиры», – вздохнула она.

Супермаркет оказался обычным и по размеру, и по содержанию. Она хотела купить какие-нибудь типично швейцарские продукты. Лучший путь для этого – понаблюдать, что покупают сами швейцарцы. Этот метод она уже использовала в других странах, и он всегда приводил к отличному результату. Купленные продукты всегда были свежи и отличались оригинальным вкусом. Она выбрала элегантную семейную пару, наверняка из числа местных жителей, и, поставив свою тележку недалеко, делала вид, что выбирает продукты на соседнем стеллаже. Между собой муж с женой разговаривали по-немецки, так что, к сожалению, она не могла ничего понять. Оставалось только наблюдать. Чувствовалось, что у них в семье все давно организовано: выбирая продукты, они не советовались друг с другом. Каждый просто брал определенный продукт, клал его в корзину, и так они медленно продвигались от стеллажа к стеллажу.

Ей было интересно, какие продукты они выбирают. Женщина долго стояла у больших корзин с клубникой разных производителей, по очереди брала расфасованную в пластиковые контейнеры клубнику и внимательно читала этикетку, под конец морщилась, ставила упаковку обратно на полку и брала следующую. Наконец она нашла то, что искала, и положила упаковку в тележку.

Тема клубники производства завода резинотехнических изделий всегда ее интересовала. Подойдя к стеллажу и увидев, что фрау выбрала одну из самых дорогих упаковок с клубникой, она решила поинтересоваться, почему та сделала такой выбор. Она обратилась к фрау: «Я только приехала в Швейцарию и не знаю пока, какие продукты покупать. Посоветуйте мне, пожалуйста, какая клубника вкуснее». Фрау была очень любезна, она вернулась к корзине с клубникой и начала показывать ей разные упаковки и что-то ей объяснять на смеси немецкого и английского. По интонации можно было решить, что вся продающаяся клубника, кроме той, которую выбрала она, – это цианистый калий. И только та, которую она купила, – настоящая вкусная клубника, потому что она выросла в Швейцарии. Напоследок фрау собрала все свои познания английского и достаточно понятно произнесла, что лучшие продукты – только швейцарские. Пожелав ей хорошего вечера, швейцарка пошла догонять мужа, который уже изучал этикетки в соседнем мясном отделе.