На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем - Роман Кржнарик

акционеров отменой квартальной отчетности. Этим он освободил компанию от необходимости каждые три месяца доказывать, что она достигает трех заветных целей: по продажам, прибыли и доле рынка. «Просто я понял, что меня не уволят в первый же день», – сказал Полман, объясняя свой решительный поступок. Вплоть до ухода в отставку в 2019 г. он возглавлял крестовый поход за устойчивое развитие Unilever, увеличив долю экологически чистых источников сырья, таких как пальмовое масло и соевые бобы, с 10 до 56 %. Все это было частью плана по созданию бизнеса, в котором ценности и цель имеют не меньшее значение, чем финансовый результат. По его словам, «этика, правильные с позиции долгосрочной перспективы шаги и забота о своем сообществе – это действительно то, что нужно, чтобы управление бизнесом стало ответственным»[322].

Хотя Полмана иногда и критиковали за недостаточную активность и непоследовательность действий на пути к устойчивому развитию, его приверженность служению на благо будущих поколений гораздо искреннее, чем у большинства руководителей компаний[323]. Все больше бизнес-лидеров со знанием дела прибегают не только к гринвошингу (позиционированию компании, товара или услуги как экологичных без достаточных на то оснований), но и к тому, что я называю лонгвошингом (выработке долгосрочной стратегии, направленной главным образом на улучшение финансовых показателей, а вовсе не на благополучие завтрашнего мира).

Если мы хотим привить экономике более долгосрочное мышление, которое позволит нам удержаться в границах «пончика», то не стоит полагаться на добровольные инициативы прогрессивных бизнесменов, таких как Полман: их все еще слишком мало, и к тому же они обязаны соблюдать интересы компаний, которые на сегодня связаны по рукам и ногам максимизацией доходов акционеров (это касается и Unilever). Первый шаг, который нам нужно сделать, – это заставить правительства изменить правила игры с помощью нормативных актов, расширяющих временны́е горизонты в корпоративной экономике.

Одним из решений может стать ограничение краткосрочности спекулятивного капитализма путем налогообложения сделок с ценными бумагами в зависимости от срока владения ими. Культуролог и бывший генеральный директор технологической компании из Кремниевой долины Джереми Лент предлагает следующую систему налоговых ставок: 10 % – если акции держат менее одного дня, 5 % – менее года, 3 % – менее 10 лет, 1 % – менее 20 лет, и 0 % – более 20 лет. «Индустрия финансовых услуг преобразится в одночасье, – говорит он. – Высокочастотная торговля акциями и дневные трейдеры просто исчезнут, а на смену краткосрочной ориентации фондового рынка придут тщательно продуманные долгосрочные инвестиционные решения». Это позволило бы привлечь намного больше инвестиций в секторы с длительными периодами окупаемости, например в сферу возобновляемых источников энергии[324]. Лидером такого «временнóго регулирования» является на сегодня правительство Франции: оно ввело налог на высокочастотную алгоритмическую торговлю, если изменение позиции производится менее чем за полсекунды[325].

Еще одно возможное решение – оспорить фактическую обязанность компаний максимизировать акционерную стоимость. Корпорации постоянно утверждают, что не могут, даже если бы хотели, сделать долгосрочные экологические цели приоритетными из-за давления со стороны акционеров, требующих максимизации прибыли и угрожающих в противном случае судебным преследованием. Однако все могло бы измениться, если бы уставы компаний юридически обязывали их поступать иначе. Надо полагать, что в ближайшем будущем лишь немногие национальные правительства смогут решиться на такие изменения законодательства, однако движение B Corps показывает, как это можно сделать. Участники движения разработали инновационную бизнес-модель, призванную сбалансировать цель и прибыль за счет того, что компании юридически обязаны учитывать влияние своих решений на сотрудников, клиентов, поставщиков, общество и окружающую среду. На сегодняшний день более 2500 компаний примерно из 50 стран добровольно подписали соглашение и включили эти требования в свои уставы. Большинство из присоединившихся к движению компаний представляют собой малые предприятия, но есть среди них и несколько крупных игроков, среди которых Patagonia, Ben & Jerry's, Kickstarter, бразильский косметический гигант Natura и компания по производству экологичных чистящих средств Seventh Generation[326].

Действительно ли нормативные изменения, такие как отмена квартальной отчетности или отвязка оплаты труда генерального директора от краткосрочных финансовых результатов, помогут нам попасть внутрь «пончика»?[327] К сожалению, нет. Они помогут расширить экономические временны́е горизонты, но не смогут остановить гигантский поток отходов, экологический ущерб и неуемное потребление, которое заставляет нас исчерпывать природные ресурсы намного быстрее, чем позволяет биопотенциал Земли[328]. «Нормативные изменения являются лишь корректировками системы, которая в итоге должна быть полностью преобразована, – признает Джереми Лент, – но, подобно тому, как маленькое подруливающее устройство помогает изменить направление движения океанского лайнера, эти новые правила помогут обуздать разрушительную мощь транснациональных корпораций и перенаправить их гигантскую энергию в мирное, то есть более устойчивое, русло»[329].

Но как же в таком случае должны выглядеть глубокие экономические преобразования, которые идут дальше простого регулирования капиталистической модели? Об этом лучше спросить повстанцев времени, стоящих во главе движения регенеративного дизайна.

Как начать регенеративное восстание

Исторически большинство попыток бросить вызов доминирующим экономическим системам терпели неудачу. Плановая экономика государственного социализма просуществовала чуть более полвека, и сегодня ее почти не видно. Кооперативное движение, на которое в XIX в. возлагали большие надежды, постепенно угасло, сохранившись лишь в таких нишах, как «Мондрагон» в Испании. Сегодня мы являемся свидетелями еще одной доблестной попытки бросить вызов гегемонии рыночной системы – подъема регенеративного дизайна. Это зарождающееся движение пока находится на раннем этапе становления, и его шансы на успех, по общему признанию, невелики. Но если мы надеемся когда-нибудь получить экономическую модель, которая заменит ориентированность на рост более устойчивым видением, то в ее основе должно лежать регенеративное мышление.

Регенеративный дизайн – это целостный системный подход к проектированию, который направлен на то, чтобы наши покупки, еда, работа и прочая жизнедеятельность оставались в рамках биофизических ограничений планеты, не разрушали ее систем, от которых зависит выживание человечества, и не толкали нас за грань глобального потепления. Речь идет о процессах, которые способны восстанавливать, обновлять и оживлять источники энергии и материалов, делая их устойчивыми и жизнеспособными в долгосрочной перспективе, измеряемой не месяцами и годами, а десятилетиями и веками[330]. Сегодняшние повстанцы регенеративного движения развернули борьбу на четырех основных фронтах: экономика замкнутого цикла, космолокальное производство, демократизация энергетики и восстановление дикой природы.

Представьте, что вы пришли в местный торговый центр. Большинство товаров на полках, от носков и смартфонов до ватных палочек и дезодорантов, производятся по устаревшей линейной модели, которую Кейт Рауорт представляет в виде емкой запоминающейся формулы «бери, производи, используй, теряй» (take, make, use, lose). Мы берем у Земли материалы, превращаем их в нужные нам вещи, используем какое-то время (а зачастую всего один раз) и просто выбрасываем. Именно такая линейная дегенеративная экономическая модель выталкивает нас