Мушкетерка - Лэйнофф Лили

Может, я не выросла в роскошном особняке, в отличие от моих сестер по оружию, но даже на озере неподалеку от Люпьяка, где я однажды побывала, так не воняло. Может быть, все дело в городе — эта мысль заставила меня усмехнуться, потому что именно так подумал бы папа: что парижская жизнь, обман и грязь высшего общества испортили воду в реке.

Арья бросила на меня короткий взгляд, словно моя реакция ее рассмешила.

— Я не хотела испортить сюрприз. Кстати, а чего ты ожидала?

В первый момент, увидев лохмотья, я решила, что она шутит. Но Арья никогда не шутит, так что я взяла одежду и преобразилась в оборванца с парижских улиц. Я предполагала, что мы отправимся в таверну, или на рынок, или еще куда-нибудь, где подают или продают рыбу. Когда мы вместо этого оказались в доках, я оценила, насколько новый наряд удобнее платьев и корсетов. К тому же шпагу гораздо легче выхватить, когда тебе не мешают многочисленные слои ткани, и ее куда удобнее носить в простых ножнах на бедре. Мы даже миновали пару кабаков вроде «Грифона» и «Приюта блаженства», из чьих дверей, шатаясь, вываливались посетители, и никто не обратил на нас внимания.

Мама пришла бы в ужас.

Это было восхитительно.

Сопоставив информацию, полученную мной от Этьена, со сведениями, добытыми в доках и от других купцов, мы без труда вычислили, в какой день судно его дяди прибывает в порт. Однако мы не были готовы к тому, что придется ждать. Судно причалило после обеда, и после этого несколько часов ничего не происходило. В первый час Арья настаивала, что мы должны вести себя тихо и профессионально, но, когда поняла, что ожиданию не видно конца, сдалась. Мы без устали говорили о наших семьях — точнее, это я без устали говорила о моей семье, Арья обходилась редкими вопросами и короткими, односложными ответами, ловко меняя тему; затем я придумала игру, в которой мы выбирали корабль и угадывали, откуда он, и Арья постоянно объясняла мне, в чем я ошиблась. Пока мы разговаривали, небо из ясно-голубого стало сначала густо-синим, а затем чернильным.

— Испания! — Я театрально указала на последний корабль, прибывший в порт.

Арья фыркнула:

— По-твоему, каждый корабль из Испании.

— Там находится Конде. Что, если он решил еще раз покуситься на трон?

Арья покачала головой:

— Думаешь, мы не рассматривали такую возможность? Нет. Он слишком занят, зализывая раны.

Я хмыкнула и скрестила руки на груди, сидя за забытом кем-то ящике.

— Ну я думаю, что…

— Тш-ш-ш!

— Не шикай на меня! Я, между прочим…

Арья ткнула пальцем в корабль, за которым мы наблюдали: два господина как раз поднялись на него, а затем скрылись под палубой. Несколько минут спустя матросы один за другим начали поднимать из трюма ящики и готовиться к разгрузке.

— Ах! Неужели никто не поможет даме! — донесся до нас голос Портии. — Моя туфелька упала в воду! Чего бы я не сделала для доброго, храброго юноши, который достал бы ее для меня! Мне кажется — нет, я уверена! — я была бы самой счастливой девушкой во всем Париже!

Мы с Арьей проскользнули вперед и выглянули из-за корпуса корабля. Портия оживленно жестикулировала, привлекая внимание матросов, которые спускались по сходням. Они с Теа были облачены в парики и шляпки с вуалью, на них были надеты самые кричащие наряды, какие только нашлись в нашем общем гардеробе. Маленькая туфелька с помпоном в виде розы покачивалась на воде в нескольких метрах от причала. Вот это бросок!

Я поправила берет, который все время сползал на глаза, и резко остановилась, когда Арья подняла руку. Это был сигнал. Господа снова показались на палубе.

— Сестра вытащила меня на прогулку, но, кажется, мы заблудились, — обратилась к ним Теа. — Не могли бы вы нам помочь, пока ваши матросы выловят туфельку?

Она улыбнулась им и захлопала ресницами, еще на шаг сократив дистанцию.

Мужчины вполголоса посовещались о чем-то, затем спустились по сходням и прошли несколько шагов по причалу. Это был не идеальный шанс тайком проникнуть на корабль, но другого могло не представиться. Когда они отвернулись, мы с Арьей осторожно вышли из-за корпуса и подбежали к сходням. Перевернувшись и схватившись руками и ногами за сходни, мы начали взбираться на корабль. Покрытое ракушками дерево заполнило все мое поле зрения.

Одним движением Арья перемахнула через борт и без малейшего звука оказалась на палубе. Мой рывок был менее грациозным, однако плеск волн и кудахтанье Портии заглушили шум. Мы едва успели спрятаться за ящиками — всего в футах в пяти от нас, насвистывая, прошел матрос. Я рискнула выглянуть из-за борта. Сети, сплетенные из веревок толщиной с мое запястье, цеплялись за дерево. Покрытые солью и водорослями, в темноте они напоминали бусы из очень крупного жемчуга.

Арья приложила палец к губам, когда в примерно в пятнадцати футах от нас матросы взялись за ящик. Скрючившись, она подобралась поближе. Я разобрала несколько наполовину заглушенных болтовней Теа и Портии фраз, которыми обменялись матросы. Что-то о долгих рейсах, больных суставах, соленом морском воздухе и постоянной качке. Я достала из кармана куртки бумагу и уголь, не отрывая при этом взгляда от рук Арьи. Она указывала то на свою одежду, то на какой-то предмет, лежавший в одном из деревянных ящиков. Я не сразу, но поняла, что она имеет в виду. Рулон ткани. Итак, они перевозят ткань. Но сколько рулонов? Она подняла два пальца, затем сложила пальцы в кольцо и показала ноль. Когда я начала писать, она показала ноль еще раз пальцами другой руки. Двести рулонов ткани? Они что, собираются сшить одеяло и укутать в него весь Париж?

Чутко прислушиваясь к словам Портии и Теа, чтобы не пропустить возможный сигнал, я наблюдала, как Арья с помощью стамески и кинжала пытается открыть один из ящиков. Я поморщилась, когда раздался лязг. Портия заглушила его пронзительным возгласом. Один из матросов пытался вплавь добраться до ее туфельки. Вокруг его талии была обмотана веревка, другой конец которой держал его товарищ — вероятно, на случай, если тот начнет тонуть.

Арья жестом позвала меня к себе:

— Подержи крышку, я попробую сдвинуть ткань.

Ящик был не полным. Необычно для торгового судна. Может, наниматель не хотел перегружать матросов слишком тяжелой ношей… Арья ворошила слои парчи и шелка, я следила взглядом за ее рукой, которая вдруг замерла. Опасный блеск стали был заметен даже в темноте. Оружие — как мы и предполагали, расшифровав сокращения в гроссбухе. Прищурившись, я различила очертания мушкетов. По крайней мере, я решила, что это мушкеты. Раньше я не видела их вблизи. Папа подарил все свое оружие — за исключением шпаг, разумеется, — сослуживцам, когда уезжал в Люпьяк с мамой. Как-то раз я спросила его почему. Он ответил, что ненавидит ружья. Что из них слишком легко убивать, не испытывая угрызений совести. И что он предпочитает клинок — оружие благородного мужчины. Или, добавил он, щелкнув меня по носу, благородной женщины.

Когда ящик потянули с противоположной стороны, крышка больно ударила меня по костяшкам пальцев. Арья метнулась ко мне, жестом приказывая спрятаться за другим ящиком.

В костяшках пульсировала боль, горло сжималось — я ждала, что сейчас к моей шее приставят нож. Или к голове — мушкет. Арья привалилась к ящику.

— Нужно уходить, — прошептала она. — Скоро нам не за чем станет прятаться.

Первой под сходнями поползла я. Когда надо мной загрохотали шаги, я крепче вцепилась в доски, отчаянно пытаясь не свалиться в мутную воду. Голова и шея ныли, каждый удар волны о борт отдавался болью в коленях.

Каким-то чудом мне удалось добраться до причала. Улучив безопасный момент, когда оба господина и матросы были полностью поглощены разговором с Портией и Теа, я юркнула в тень корпуса.

Внезапно раздался громкий треск. Тошнотворный звук удара, ломающегося дерева. На причал дождем посыпались обломки. Портия и Теа завизжали, поспешно отпрыгивая. Один из мужчин крикнул матросам, разгружавшим ящики: