Измена. Верни мне мою жизнь. - Анна Томченко

выплёскиваясь наружу моими криками. Я забилась мелкой дрожью, поймав свой самый острый оргазм. Макар дважды качнул меня к обрыву, и я заметалась по постели, не в силах бороться с подкатившим наслаждением. Внутри меня всё пылало и сжималось. Я продолжала стонать и приподнимать бёдра до тех пор, пока очертания незнакомой комнаты не развеялись.

Я проснулась на кровати в своей спальне. Бёдра почему-то сильно сжимала, но уже и так понимала, что оргазм был не во сне. Волосы прилипли к шее, и я дёрнула рукой, чтобы убрать их, но наткнулась на…

Александр наклонился надо мной и распахнутыми глазами смотрел. На спутанные волосы, на задравшуюся кофту и наоборот излишне съехавшие вниз штаны. А потом восторженно выдохнул:

— Полина, ты так стонала…

Милый Алекс…

Глава 51

— Это было что-то невероятное… — тихо шепнул Александр, а я распахнула глаза ещё шире, понимая, что случилось что-то непоправимое. Я дёрнулась к изголовью, натягивая на себя одеяло. В ушах пульсировало, в горле саднило, а между ног — мокро.

Господи. Это позор. Это грязь.

Это…

Слёзы наполнили глаза неимоверно быстро. Я сглатывала слюну, чтобы не удариться в истерику, чтобы прям при Александре не начать умирать от стыда.

Бабушка права. Её лицо стояло перед глазами, а узкие чёткие губы бросали в меня обидные слова про грязь, беспутство и что никогда не смогу выйти замуж, потому что пропащая. А если выйду, всё равно о меня все ноги будут вытирать, потому что совсем испорченная.

— Полина… ты… вы? — не мог определиться Александр, а я вжалась в спинку кровати, боясь любого движения с его стороны. — Это невероятно. Я никогда не…

— Что вы делаете в моей спальне? — дрогнувшим голосом спросила я. Александр сидел в одних боксёрах и упирался ладонями перед собой, словно старался приблизиться ко мне. Я прошлась по нему взглядом и…

Чёрт!

Я грязная. Я настоящая шлюха. Правильно. Всё закономерно.

У Александра внизу…

Я резко отвела глаза, чтобы не паниковать ещё сильнее. Алекс словил всё же моё смущение.

— Простите, Полина. Вы… Я… — он резко дёрнул одеяло на себя, прикрывая возбуждение. Я сморгнула слёзы. — Вы так кричали… нет, стонали. Полин, это было так красиво. То есть…

— Прекратите, прошу вас… — попросила я и свесила ноги с постели. В ванную. Мне срочно надо в ванну. Я не могу. Это всё грязно. Сама ситуация неправильная, противоестественная.

— Я испугался! — воскликнул Александр, кутаясь в моё одеяло. — Вы беременны, и вдруг там у тебя… у вас что-то не так пошло. Я пришёл. А вы тут…

— Замолчите, — выдавила я, не зная, куда спрятаться от стыда, как не смотреть в глаза. — Не надо. Это ужасная ситуация…

— Какая же она ужасная, вы так красивы были… — подорвался с кровати Александр, и я всё же вышла в коридор. Шагнула к лестнице. — Это было безумно. Я никогда подобного не видел…

— Хватит, Александр, — резко оборвала я и быстрым шагом спустилась с лестницы. Почти вбежала в ванную и, щёлкнув замком, стала истерично стаскивать с себя одежду.

Всё в грязи.

Меня чуть ли не вывернуло вечерним чаем, и я впопыхах шагнула в ванну, дёрнула шторку и включила горячую воду. Кожа горела под струями. Меня била крупная дрожь. Я схватила гель для душа и вылила на себя чуть ли не половину банки. Мочалка жёстко царапала кожу, но мне было мало. Мне надо ещё чище, чтобы наверняка, чтобы точно смыть позор.

Перед глазами стояла бабушка, которая читала нотации, что нельзя мужчинам ничего своего показывать. Нельзя быть перед ними полностью голой, нельзя позволять трогать себя пальцами, нельзя целовать…

Нельзя, нельзя, нельзя!

Я упёрлась лбом в кафель и заревела.

Нельзя.

Никому нельзя показывать своё женское. Поэтому Макар отдал мне документы. Я столько лет неосознанно прятала своё наслаждение, потому что боялась, что как только муж узнаёт всё, я стану ему неинтересна. И я стала. И ещё хуже того, чужой человек стал свидетелем самого сокровенного, что есть в жизни любого человека.

— Полин, отзовитесь, — крикнул из-за двери Александр. — Не молчите, вы меня пугаете.

Я выкрутила горячую воду на полную и стала смывать с себя липкую пену.

Всё это ужасно.

Я поэтому никогда не смогу нормально что-то в личной жизни сделать. Я изначально ненормальная. Это просто кара, возмездие за то, что я испорченная.

Я провыла в потолок что-то неразборчивое. Вода хлестала по телу, оставляя красные следы. Они были словно бабушкин ремень для воспитания. Самый действенный способ выбить всю дурь.

— Полин, я сбегал за вилкой, и я открываю дверь! — заорал Александр, а у меня губы затряслись от обиды.

Ещё он.

Всё видел. Он знает, какая я. И теперь точно надо бежать.

Щелчок замка. Я отдёргиваю штору. Хватаю полотенце. Набрасываю на тело, чтобы максимально закрыться. Александр входит.

— Полин, господи, вы в своём уме! — почему-то кричит он и резко шагает к ванне, где всё ещё продолжаю стоять я. Воды на кафель натекло прилично, но Алекс, не заметив её, делает ещё один шаг и с воплем поскальзывается, хватается одной рукой за стиральную машинку, второй — за шторку. Я замираю на месте, боясь пошевелиться, и с пола слышу сначала тихую ругань, а потом более осознанные слова прощения:

— Я не должен был вообще заходить, но вы ведь кричали, — Александр наконец-то встал с пола, потёр бок и подал мне руку. — Всякое могло случиться. Я очень виноват. И за нечаянное восхищение вами тоже виноват. Простите. Этого не повторится…

До меня медленно доходило, что ситуация не такая ужасная. Александр всего лишь извинялся за проявление своих желаний, не более.

— Но, Полин, что вас так испугало? Вы же замужняя барышня. Неужели никогда мужского члена не видели?

Слова падали в пропасть, и по моим алеющим щекам Алекс, видимо, что-то понял, потому что вектор разговора изменился.

— Погодите, вы не от меня бежали… — задумчиво произнёс Алекс. — Быть такого не может…

Я игнорировала протянутую его ладонь, потому