Хроники Брэдбери - Сэм Уэллер

давал Рэю бесценные редакторские советы по многим из его самых популярных ранних вещей.

Осенью 1947 года Рэй и Мэгги окончательно определились со свадьбой. Они договорились со священником, однако возникла неожиданная трудность. «Священник спросил, крещен ли Рэй. Оказалось, нет», – вспоминала Мэгги. Она отвела жениха в церковь по соседству со своим домом, и двадцатисемилетнего Рэя Брэдбери окрестили вместе с новорожденным младенцем. «Мы вдвоем смотрелись просто замечательно у купели!» – уверял Рэй.

Утром 27 сентября 1947 года состоялась свадебная церемония в церкви Голгофы в Лос-Анджелесе. Шафером был Рэй Харрихаузен, друг Брэдбери, а лучший друг и бывший однокурсник Мэгги Джон Номлэнд стал нетрадиционной «подружкой» невесты. То, что молодожены выбрали на эту роль гея, показывает, насколько они были прогрессивны для 1947 года. Большого торжества не планировалось – на бракосочетание пригласили лишь этих двоих друзей. Жених с невестой настаивали на простоте и скромности.

Рэй очень любил вспоминать об их финансовом положении на момент свадьбы и часто об этом рассказывал: «Выходя за меня замуж, Мэгги приняла обет бедности. В день свадьбы на нашем банковском счету было восемь долларов. Пять долларов я положил в конверт и вручил священнику. Он спросил, что это. Я объяснил: «Ваша плата за сегодняшний обряд». Он уточнил: «Вы ведь писатель?» Я ответил: «Да». Он заявил: «Тогда вам это понадобится», – и вернул мне конверт, потому что мы были бедны».

Рэй и Мэгги сняли двухкомнатную квартиру по адресу: Южный бульвар Венеция, 33, в нескольких кварталах от пляжа. После краткой утренней церемонии новобрачные и двое их друзей отправились в отель Beverly-Wilshire на праздничный обед. За десять долларов они получили маленький свадебный торт, разрезанный на четыре куска, и бутылку шампанского. «Днем я отвез Рэя и Мэгги домой в новую квартиру», – вспоминал Рэй Харрихаузен.

Для семейной четы Брэдбери началась новая жизнь. Мэгги всегда жила с родителями, как и Рэй, который до последнего дня спал в одной кровати со старшим братом. Тем же днем новобрачные, держась за руки, отправились в аптеку по соседству, чтобы купить новые зубные щетки. На обратном пути за ними увязалась группка детей. В сумерках они распевали: «Поздравляем со свадьбой, поздравляем со свадьбой!» – на мотив «С днем рождения тебя». Дети никак не могли узнать, что перед ними действительно молодожены: «Мы были обычно одеты», – подчеркивала Мэгги, пораженная сверхъестественной детской интуицией. «Как они догадались, как?!.. Это было очень трогательно», – добавлял Рэй. Оба они с теплом вспоминали об этом милом символическом событии, ознаменовавшем начало их совместной жизни.

В конце 1947 года калифорнийская Венеция была почти такой, как описывал Рэй в своем детективе «Смерть – дело одинокое». Туман, наползавший ночью с океана, порой целый день держал прибрежный городок в плену. Иногда Рэй ездил на трамвае в Калвер-Сити, подальше от океана, только чтобы посидеть на солнышке и насладиться теплом. Трамвайные пути проходили недалеко от новой квартиры Брэдбери. Как и писал Рэй в своем романе, «большой красный трамвай каждые полчаса лавиной проносился к океану в снопах искр, оглашая полуночную тишину визгом колес, и укатывался прочь со звуком, напоминавшим стон ворочающегося в гробу мертвеца».

К 1942 году, когда Рэй с родителями и Скипом переехали в Венецию, это был бедный городок, чьи дни курортной славы давно миновали. На закрытом полуразрушенном пирсе стоял старый кинотеатр, куда Рэй водил Мэгги в пору ухаживаний. Сидя перед экраном, они слышали, как приливные волны бьются в деревянные опоры под полом. В 1950-е годы калифорнийская Венеция обретет вторую жизнь как рай для студентов и богемы – не зря Рэй всегда причислял себя и Мэгги к «ранним битникам» за литературные увлечения и бедность.

Вскоре после свадьбы Мэгги устроилась секретаршей в лос-анджелесское рекламное агентство Elwood J. Robinson, а затем нашла более высокооплачиваемую работу в отделе рекламы Abbey Rents – компании по прокату медицинского оборудования с розничными магазинами по всей Калифорнии. Мэгги стала секретаршей и редактором ежемесячника Abbey Rants and Raves.

Тем временем Рэй продолжал придерживаться своего писательского режима. Постановив в начале 1940-х писать по рассказу в неделю, он никогда не отступал от этого правила. После работы Мэгги готовила простой ужин, или они с Рэем шли в Modesti’s, семейный ресторан, где ужинали за восемьдесят девять центов с человека. Однажды Рэй попытался приготовить пирог с безе и потерпел сокрушительное поражение: выпечка сгорела; больше он готовить не пытался. «Иногда мы шли вечером в Ocean Park, покупали хот-доги и играли на дешевых автоматах по пенни за партию», – вспоминал Рэй. Частенько они с Мэгги забирались в фотоавтомат и позировали перед камерой. На постаревших черно-белых снимках лица молодоженов и сегодня светятся счастьем.

Мэгги Брэдбери не была классической женой образца 1940-х годов. Несомненно, именно благодаря ее поддержке Рэй расцвел как писатель: она стала кормилицей семьи в те времена, когда жены были домохозяйками. Мэгги безоговорочно верила в способности мужа, поэтому работала, чтобы Рэй мог писать. Без ее самоотверженной поддержки тому пришлось бы устраиваться на полноценную работу, и будущее человека, прославившегося своими историями о будущем, могло бы оказаться совсем иным.

Каждое утро Мэгги и Рэй вставали в семь часов, а в семь тридцать она уже садилась на трамвай. Рэй обычно сразу принимался писать, хотя порой хитрил: «Я не говорил Мэгги, но иногда снова ложился спать сразу после ее ухода».

Однажды вечером Мэгги, вернувшись, окликнула Рэя из прихожей, а он не ответил. Поставив сумку на пол, она прошла через маленькую гостиную в крошечную спальню. Рэя не было. Тогда Мэгги заглянула в кладовку. Там, с упаковкой мороженого в одной руке и большой ложкой в другой, сидел ее муж. Сладкоежка попался на месте преступления.

Единственное, что сдерживало неодолимую любовь Рэя к сладкому, – скромный семейный бюджет: денег на сладости просто не хватало. Чета Брэдбери была так бедна, что Рэю приходилось покупать марки для еженедельной отправки своих рукописей по штуке зараз. К чести Мэгги, девушка, имевшая в детстве все, чего только душа пожелает, ни разу не упрекнула мужа в бедности. И вот теперь он прятался в кладовке с контрабандным мороженым. «Что ты делаешь?» – строго спросила Мэгги. «Ем мороженое…» – смущенно ответил Рэй. Впрочем, Мэгги понимала, что вышла замуж за большого ребенка, и любила его за это.

Нехватка денег мешала Рэю не только объедаться сладостями, но и свободно строить карьеру. Ему было двадцать семь лет, он боролся за место в литературе и на радио, поэтому должен был держаться профессионально, а между тем не мог даже обзавестись домашним телефоном.