Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

будто в зале Кьюсского «дворца» — поставили стол поменьше, и там уже сидела женщина с тёмными волосами, свёрнутыми «улиткой». Перед ней — и метра на два в стороны — выставили ещё два небольших стола, с креслами поскромнее. Но дерева хватило на всё (не зря тащили с расчисток ошкуренные брёвна!) — даже на скамьи в большей части зала. Она была отделена прозрачным защитным полем — и набита битком, нигде не было свободного места. Краем глаза Гедимин успел увидеть «шапочку» приглаженных ярко-красных волос над нелепой «деловой» одеждой хмурого мужчины; рядом сидела молодая красноволосая женщина. «Джейн⁈» — Гедимин ошалело мигнул. «Да нет, как бы она сюда попала?»

— Тихо! — охранник больно толкнул его в плечо. — Стоять здесь, башкой не вертеть!

Сармата уже втолкнули за стол высотой ему по грудь, высокий и узкий; крепления для дополнительных оков и защитный купол при нём предусмотрели, возможность хоть на что-то сесть — нет. «Спина…» — Гедимин угрюмо сощурился, гадая, сколько с ним провозятся, и скоро ли придётся отключать чувствительность. Анестетик ему вкололи ещё в больнице, да проку было немного — при долгом стоянии столбом он ровно так же ничем не помогал, как и при резких движениях. «Доктор Фокс,» — сармату надо было срочно на что-то переключиться. «И он тут. И… вроде у Джейн была сестра. Наверное, это она там сидит… Интересно, они вообще знают, где Джейн? Маккензи с Фоксом водится — мог бы сообщить, вряд ли тот стал бы болтать. Он был бы рад, наверное, что с ней всё хорошо… ну, насколько это получается на Равнине…»

— Встать, суд идёт!

Никто не колотил кулаком экзоскелета по металлу — просто женщина за столом тронула крохотный микрофон у рта, чуть сменив настройки, но от громового раската её голоса даже Гедимин ошалело мигнул и встряхнул головой. Краем глаза он видел, как встаёт зал. Те, кто занял боковые столы, уже стояли навытяжку. Одеты они были нелепо и многослойно, как принято у «макак». Гедимин видел только их спины и затылки, почти неотличимые, — гладко прилизанные волосы, у одного чуть светлее, у другого — темнее. Он ждал стопок бумаги на столах, но там были только телекомпы с широкими экранами. «А вот и традиция поменялась…»

Через двери «под старину» позади стола уже входили трое в чёрных балахонах, подвязанных белыми поясами, — женщина и двое мужчин. Один, седоватый, сел по центру и слегка кивнул. Кажется, женщина с микрофоном могла видеть его на экране своего телекомпа, — тут же по залу прокатился её голос, уже не такой оглушительный, но всё-таки очень громкий:

— Суд штата Саскачеван рассматривает дело «Ураниум-Сити против Гедимина Кета». Слушание объявляется открытым!

Двое за боковыми столами как-то поднапряглись, будто готовились к прыжку или увороту.

— Обвиняемый Гедимин Кет! — у судьи в центральном кресле микрофон тоже был мощный.

— Здесь, — буркнул сармат. Он помнил, что есть какая-то традиция, но не был уверен, какая именно — и стоит ли тратить силы на её соблюдение.

За спиной загудело; защитное поле глушило отдельные голоса, но не общую интонацию — и вот она Гедимину совсем не понравилась.

— Тишина в зале суда! — рявкнула женщина с микрофоном и понизила голос — но сармату невольно стало не по себе:

— Обвиняемый, обращаясь к высокому суду, добавляйте «ваша честь» в конце фразы. Вам это понятно?

— Угу, — буркнул Гедимин.

К нему больше не обращались — женщина (её звали миссис Рейнолдс — сармат постарался это запомнить) представляла судей, зал сидел тихо и внимательно слушал, так что и Гедимин решил напрячь внимание и память. «Ага, по центру — Мойтесси. Маккензи его боялся. Но не так, как Ламейгры, — это самка по правую руку. Слева Лоусон, про него ничего не слышал…»

Мойтесси встал.

— Мистер Брукс!

Обращался он к одному из людей за боковыми столами, и тот вскинул голову.

— Вы понимаете свои обязанности, ознакомлены с делом и готовы к заседанию?

— Да, ваша честь, — коротко ответил Брукс.

— Мистер Леру!..

«Знакомство» закончилось; все, и судья тоже, заняли свои места. Гедимин ещё раз покосился на тихий зал. «Ни одного сармата. Даже в самом дальнем углу под защитным полем… Хотя — на что тут смотреть?»

— Что ж, приступим, — сказал Мойтесси. — Изложите обстоятельства, мистер Леру.

«Леру — прокурор,» — напомнил себе Гедимин. «Будет меня трепать, как та самка на Луне?»

Обстоятельства излагались долго, и спина всё-таки онемела; следом должны были начаться приступы боли, и Гедимин облокотился на высокий стол.

— Спина, — прошипел он охраннику, пихающему его в плечо. Тот что-то буркнул, но отстал.

— Подведите итоги, — услышал сармат наконец.

— Да, ваша честь, — кажется, прокурору было ещё что сказать, но возражать он не стал. — Гедимин Кет обвиняется в нарушении правил безопасности на объекте ядерной энергетики, приведшем к его разрушению.

— Что⁈ — в этот раз защитное поле не смогло подавить возмущённые крики. Зал загудел, как разгоняющийся турбогенератор. Рейнолдс выпрямилась.

— Тишина в зале суда!

У Гедимина зазвенело в ушах, двое за боковыми столами судорожно сглотнули — и сармат мельком подумал, что зря им не выдали наушники.

— Мистер Леру? — подал голос главный судья, едва эхо «грома» затихло. Возможно, и он жалел, что не прихватил наушники.

— Да, ваша честь, — оживился прокурор. — По делу есть показания свидетелей, троих сарматов, приписанных к гетто «Налвэн». Они присутствовали в тот день рядом с обвиняемым. Миссис Рейнолдс, пожалуйста, передайте документы высокому суду.

Сармат думал, что Леру протянет самке бумаги, но он только тронул экран телекомпа. Гедимин различил писк на грани слышимости — сперва одиночный, затем — тройной. Потом заработали динамики. Первым «дали слово» оператору БЩУ — Гедимин даже узнал его голос.

— Очень высокий сармат в форме станционного ликвидатора. Нет, он не представился. Он сказал, что спустится внутрь реактора… Да, производственная необходимость. Аварийные ситуации иногда устраняются