Мир хижинам, война дворцам - Юрий Смолич

В аудитории Высших женских медицинских курсов, приспособленной теперь под клуб печерских большевиков, было людно: сидели по двое на одном стуле, теснились на подоконниках. Зал гудел и шумел: одни поддерживали оратора, другие разделяли позицию председательствующего. Больше всех суетился и кричал Василий Назарович Боженко, уже несколько раз он подбегал к столу президиума, требуя слова.

Гам становился нестерпимым, и Пятаков не выпускал из рук колокольчика. От Василия Боженко он сердито отмахивался.

Речь шла о вооружении киевских пролетариев.

Иванов отстаивал одобренный Центральным Комитетом ленинский тезис о вооружении рабочих и крестьян и о создании всенародной милиции, ибо только вооружение масс могло гарантировать уничтожение старорежимного аппарата насилия и обеспечить переход власти в руки трудящихся.

Пятаков высмеивал эту идею и бросал Иванову саркастические реплики. Оружия, мол, не хватает и для армии на фронте — где же его взять для миллионов рабочих и крестьян? И не приведет ли, дескать, вооружение к тому, что эсдеки пойдут войной на эсеров, эсеры — на бундовцев, анархисты начнут колошматить всех и вся? А наши “мужички” и вообще-то не умеют обращаться с винтовой или пулеметом…

В зале раздались возмущенные возгласы.

— Десять миллионов крестьян гниют в окопах, они еще и вас научат, как обращаться с оружием! — ожесточенно кричал молодой человек в солдатской форме, но без погон. — И это хамство — обзывать их по-барски “мужичками”!

Эти был брат Юрия Пятакова — Леонид. Несмотря на диплом Политехникума, его призвали в армию рядовым, как политически неблагонадежного. Теперь он возвратился с фронта, демобилизованный по болезни. В партийных дискуссиях он занимал позицию, диаметрально противоположную позиции брата. И характером братья были непохожи: Юрий — осмотрителен и осторожен, Леонид — вспыльчив и горяч.

Боженко, взъерошив бороду и размахивая кулаками, уже в который раз порывался пройти к трибуне:

— Прощу слова!.. Дайте мне слово!.. Я скажу!..

Но председательствующий отмахивался: оратор еще не кончил.

Пересилив шум, Иванов заговорил совершенно спокойно.

— Народу, — сказал он, — вовсе не нужно столько оружия, чтобы у каждого оно постоянно было при себе, но обращаться с оружием должны научиться все. Оружие надо распределить по заводам, a в селах — по Советам, небольшими комплектами. Один день в неделю для военного обучения — этого хватит, чтобы за два-три месяца сделать боеспособными всех пролетариев и беднейших крестьян.

— Верно! — сразу откликнулся Боженко. — Это и я хотел сказать. Отказываюсь от слова.

На эти слова зал откликнулся одобрительным шумом, и Пятаков напрасно звонил в колокольчик.

Особенно шумела небольшая группа большевиков-студентов. Кроме Лии Штерн и Леонида Пятакова в нее входили еще Лаврентий Картвелишвили, Ян Гамарник, Довнар-Запольский, а также Виталий Примаков. Примаков, правда, студентом не был, так как попал в ссылку еще из шестого класса черниговской гимназии. Но, вернувшись в прошлом месяце из Сибири, он сразу принялся готовиться к эстернату на аттестат зрелости и уже приобрел себе новенькую студенческую фуражку. Пламенный оратор, он работал постоянным агитатором при городском комитете.

Студенты сидели тесным кружком — кроме Горовицa, находившегося в президиуме, — и на все реагировали громче, чем следовало бы, с шумным мальчишеским задором.

— Го-ло-со-вать — скандировали они, притопывая ногами.

Кружка студентов держался и Владимир Затонский — преподаватель химии в Политехникуме. Он сам окончил тот же Политехникум незадолго до войны и не отошел еще от студенческой корпорации. Как многие студенты, Затонский носил бороду, — борода у него росла густая, до самых глаз; одет он был в военную форму: мобилизованный в армию, Затонский служил в инженерной части Киевского округа.

Навести порядок Пятакову так и не удалось — с раздражением он отшвырнул колокольчик. Но шум оборвала женщина, сидевшая с ним рядом, в президиуме, одетая в английскую кофточку с высоким воротником и мужским галстуком. Это была Евгения Богдановна Бош, лидер киевских социал-демократов еще с довоенного подполья; недавно она одновременно с Пятаковым возвратилась из эмиграции. Киевские большевики избрали ее руководителем областной партийной организации.

— Товарищи! — гневно крикнула Бош. — Призываю вас к порядку!..

Пятаков воспользовался минутой тишины:

— Ты кончил, товарищ Иванов?

— Теперь мое слово! — снова подбежал к трибуне Боженко. — Я уже давно записался! Моя очередь!

— Я еще не закончил, — сказал Иванов. — Сядь, пожалуйста, Василий Назарович!

Возмущенно пожимая плечами, Боженко вернулся на место.

— В таком случае поторопись, товарищ Иванов. Ораторов записалось много, а время — позднее. Дело нe в том, есть ли патроны, а в том: нужно ли вообще вооружать народ?..

— Нужно! — крикнул Примаков.

— Нужно — нужно — нужно! — проскандировали студенты.

Но Пятаков все же закончил свою мысль:

— Революция развивается мирным путем. Мы призываем кончать войну, а сами возьмем меч в руки?.. Это опасный эксперимент, он только напугает обывателя и отвратит от нас симпатии демократических групп.

— Обывателя не мешает и припугнуть! — снова с места возразил Примаков. — А если отшатнутся меньшевики и кадеты — то и слава богу! Тогда и вы перестанете талдычить о едином фронте с ними!..

— Преждевременно! — выкрикнул Пятаков.

Он застегнул пиджак на все пуговицы, хотя в зале было нестерпимо душно, и поправил пенсне на носу.

— В нашей стране еще не завершена революция буржуазная. К социалистической революции страна не готова. Пролетариата у нас мало, да и тот слаб, раздроблен на несколько партий. Консолидация и международная солидарность пролетариев всех стран — вот наша задача. А без привлечения сил буржуазии мы сегодня еще не сумеем руководить промышленностью. Особенно сейчас, во время войны и военной разрухи…

Он продолжал бы говорить, но с каждой его фразой шум в зале усиливался. Леонид Пятаков кричал: “Оппортунизм! Солдат Королевич: “Меньшевистские теории!” Примаков перекрывал всех: “Мало вам Ленин всыпал на Апрельской конференции!..”

Лаврентий Картвелишвили с места держал целую речь:

— Я предлагаю перенести обсуждение на заводы, прямо на собрания рабочих! Пусть пролетариат поведет нас за собой, если мы, партия пролетариата, не умеем пойти в авангарде! Пролетариат за вооружение — в этом можете быть уверены!

Владимир Затонский протискивался к президиуму с листком бумаги в руках:

— Вот резолюция! Я набросал проект! Мы требуем осуществления решений Центрального Комитета!

Тут и Бош уже не могла навести порядок, хотя она поднялась и что-то страстно кричала взбудораженной аудитории.

Пятаков был главой организации — крупный партийный деятель старой закалки. Бош тоже пользовалась общим уважением: ее революционные заслуги были всем известны. Авторитет обоих в организации был бесспорен. Да и пути социалистической революции в России только-только начинались — еще неизвестно было, что готовит пролетарскому движению завтрашний или послезавтрашний день. Но молодой задор юных большевиков, которые только что пришли на смену поколениям революционеров, погибших на виселицах и в царских тюрьмах, их беззаветная готовность, если потребуется, отдать и свою жизнь за революцию, за ее взлелеянную в мечтах победу, — были все же сильнее, чем преклонение перед боевыми заслугами старших товарищей. И молодежь протестовала. Она была нетерпелива и непримирима: кто выступает против битвы, тот следовательно, против самой революции!

Шум на скамейках, где теснилась молодежь, не прекращался.

Пятаков добавил еще:

— Социалистическая революция в одной стране невозможна! Для нее придет пора, только тогда, когда вспыхнет восстание во всей Европе.

2

Пока в зале не унимался шум, Иванов хмуро наблюдал за Пятаковым.

Почти три месяца живет Пятаков в Киеве, возвратившись из эмиграции, — и на десятках партийных собраний, заседаний, совещаний буквально ни единого раза не сошлись они с Пятаковым во взглядах ни по одному вопросу.

Вспомнить хотя бы дискуссию об Апрельских ленинских тезисах.

Ленин призывал к братанию на фронте, как к действенному средству против войны: трудящиеся всех воюющих стран, одетые в солдатские шинели, должны вместе выступить против своих империалистических правительств.

A Пятаков разглагольствует, что братание — утопия, а к тому же — и анархия!

Ленин говорит о руководящей роли пролетариата в революции.

А Пятаков доказывает, что крестьяне не пойдут за пролетариатом.

Ленин выдвигает идею власти Советов.