Гид по чаю и завтрашнему дню - Лора Тейлор Нейми

Я указываю на тарелку, которую мы приготовили для него.

В его глазах пляшут огоньки, когда он макает кусочек дыни в ванильный крем.

– Вкусно, – говорит он Флоре. – Я очень рад, что ты всему этому учишься. Папа тоже.

Унция улыбки Флоры могла быть неподдельной.

Я выдыхаю, доделав свою работу.

– Флора, ты свободна. Я домою посуду.

Она вытирает руки полотенцем. Расслабив завязки, передает мне свой фартук. Наши взгляды встречаются, в каждом своя правда. Она не хочет быть здесь. Я обладаю информацией, которая, как она решила, стоит ее пребывания на этой кухне. Третью правду я держу в себе, но надеюсь, что на моем лице достаточно усталости, чтобы ее скрыть. Я не поставлю на тебе крест.

– Ты отлично поработала, – говорю я. – Увидимся в среду?

Ее плечи напрягаются.

– В среду.

– А мы с тобой увидимся позже в магазине, – говорит Орион.

Оставшись вдвоем, он жует фрукты с кремом, а я тащусь к раковине.

– Как у нее на самом деле получается?

Я хочу поведать ему, что у нее ноль навыков. Но чувство вины разрежет его на части.

– Нужно время, чтобы всему научиться. У нее получится.

Мои руки пришли на замену Флоре под пеной и горячей водой. Щетка, губка. Намыливаешь, смываешь, и так по кругу. Все это не может вымыть из моей головы разговор по FaceTime и образ граффити на стене в Сент-Кросс.

– Лайла. Что случилось?

Я не могу ему пока рассказать, и мое добровольное молчание причиняет не меньше боли. В очередной раз я придерживаюсь правды:

– Я устала. Выдалась тяжелая ночь.

– Что ж, печь я не умею, но у меня хорошо получаются обнимашки.

Я киваю, и он заключает меня в свои объятия, несмотря на то что у меня мыльные руки. Я растворяюсь в Орионе Максвелле, как сахар растворяется в масле, яйцах и ванили.

– Ты лучше всех в обнимашках, – выдыхаю я в мягком вихре его усмешки и аромата: дождь, яблоки и его естественный мыльный запах.

Я зарываюсь в него, насколько возможно. Его спокойствие и сила укутывают все, что умирает во мне: секреты, которые я храню, в особенности тот, что таю от самой себя. Мой секрет превращается в вопрос: это правда должно закончиться? Это глупо. Смешно. Невозможно для девушки, которая принадлежит Майами.

– Я помогу тебе с посудой, а потом сбросим твою ужасную ночь на беговые дорожки Винчестера. Затем я отведу тебя в магазин и заварю чай, прежде чем ты отправишься на фермерский рынок. – Орион отстраняется и поправляет мои волосы под резинкой.

И не только их.

* * *

Точно ни один из зеленых. Я имею в виду свой любимый сорт чая. Пробежка окончена, Орион и я сидим за столиком для дегустации в «Максвеллс» с тремя миниатюрными азиатскими чашечками.

– Тоже нет? – спрашивает Орион за чашкой зеленого чая, который он называет «Серебряными иглами». У него изысканный вкус – резкий и травянистый.

– Они мне нравятся, особенно тот, что с жасмином. Но не знаю, назвать его своим любимым – большая ответственность. Но я уверена, что ты найдешь его.

Он улыбается отцу, пока тот пропускает клиентов через главный вход. Тедди принимает заказ, а мистер Максвелл подходит к нам.

– Лайла. – Мы обмениваемся приветствиями. – Спасибо за то, что ты делаешь для Флоры. С ее помощью работа, скорее всего, занимает в два раза больше времени, но я ценю твои старания.

Этим стараниям все лучше и лучше.

Мистер Максвелл обращается к Ориону:

– Я побуду в магазине. Так что можешь взять выходной на остаток дня.

Напряжение повисло между отцом и сыном. Я знаю второго достаточно хорошо, чтобы легко это заметить. Что-то тут не так.

– Хорошо. Спасибо, пап.

Когда мы снова остаемся наедине с чаем, я спрашиваю:

– Все хорошо?

Орион смотрит на ободок чашки с «Драгонвелл», самым крепким из трех видов зеленого чая на столе.

– Что ж, прежде чем расскажу, я все-таки пришел к отцу с твоей бизнес-идеей. Помнишь, организовать продажу закусок. Может, поставить столики, чтобы люди могли посидеть здесь, заказать чай с домашней выпечкой.

– Ему не понравилась идея?

Орион качает головой.

Как владелица четверти бизнеса, я этого не понимаю. Ответ так легко зарождается в моей голове. Сделай это, и твой бизнес будет расти. Не оставайся на одном уровне.

– Он только «за» и понимает, какая от этого будет польза. Но я не могу давить на него. Жизнь и так больно ударила по нам всем.

– Понятно. – Я выдыхаю свои беспроигрышные идеи. Я могла бы целый день долбить ими белые стены и была бы права. Но «Максвеллс» – это их бизнес, а не мой.

Орион добавляет:

– Мы вчера все вместе навещали маму. Болезнь накатывает волнами. Какое-то время все ровно, а затем провал. – Он опускает голову.

Ох. Я кладу свою руку поверх его.

– У нее снова был провал?

– Можно так сказать, да. Мы предвидели нечто такое, вот оно и случилось. Она совсем перестала ходить. Она уже давно не очень мобильна, но на этой неделе ее мозг словно сказал: «Ну, все, с меня хватит». – Он смотрит на меня холодными голубыми глазами и, прежде чем я успеваю подобрать правильные слова, добавляет: – Я хочу тебя кое о чем попросить. И ты знаешь, я никогда не прошу невозможного. Но в последнее время у меня чувство, что моя просьба не такая уж невозможная.

Что угодно. Эти слова всплывают в моей голове. Я повторяю их вслух.

Наши пальцы переплетаются.

– Поедешь как-нибудь со мной? Познакомишься с моей мамой, хоть она и не сможет познакомиться с тобой?

Доверие захлестывает меня.

– Да.

– Хорошо. Тогда еще один вопрос. Я собираюсь послушаться отца и взять выходной на остаток дня – проведешь его со мной? Мы могли бы поехать за город или еще куда-нибудь.

И снова очередное «да».

После остановки на фермерском рынке и душа я запрыгиваю на Милли позади Ориона. Мы надеваем шлемы для нашей самой долгой поездки в пригород Хэмпшира. Он обещает мне три вещи: что-то отвратительно-красивое, очень старинное и рыбу с картошкой фри.

Мы едем далеко по неровной шахматной доске серого, зеленого и коричневого. Коровы пасутся вдоль извилистых дорог, а солнце то и дело выглядывает из-за облаков, когда мы останавливаемся на краю маленького городка. Паркуя Милли на обочине, он клянется, что мой черный плащ будет в безопасности, сложенный в кофре. Я решаю бороться с полуденной прохладой с помощью свитера Ориона и ни капли не удивляюсь, когда он сует мне его вместе со шлемом в качестве «защиты».

Мы идем по подъездной дороге, пока не начинается