Маркиз и Жюстина - Олег Волховский

Я думаю о наслаждении и смерти. Откуда эта связь? Казалось бы, смерть – боль. И больше никаких ассоциаций. Почему где-то глубоко в человеческом подсознании живет надежда словить кайф с этого процесса. И в последний миг воскликнуть «Блаженство!», как царствующий жрец Нормана в объятиях убивающего его золотого жука. И вот уже индус почитает за счастье умереть от руки любимого бога (например, броситься в Ганг), святой Иоанн Креста просит на смертном одре почитать ему «Песнь песней», а мусульманские шахиды соревнуются друг с другом в том, кто раньше предстанет перед Всевышним. Да, в большинстве религий блаженство отодвинуто за эту грань: после смерти, а не в момент смерти. А радость последней – в ожидании встречи с возлюбленным божеством. Но не так все просто. Может быть, это самообман: блаженство после смерти, а не сама смерть как блаженство. Психологическая защита, страх непонимания непосвященных… Смерть – боль. Боль – эндорфины. Они родимые! Максимальное количество эндорфинов – вот цель и смысл человеческого существования. Не ожидает ли нас в момент смерти эндорфиновый всплеск?

В Средние века и немного позже, пока сие действо не было повсеместно отменено, публичные казни собирали толпы народа, и далеко не всегда людей сгоняли туда палками. Зачем же они шли туда? Сопереживание, эмпатия, сочувствование. И скорее жертве, чем палачу. Возможность умереть виртуально, умереть, не умирая. Воля к смерти и понимание смерти как величайшего и последнего наслаждения.

И мои мысли обратились от садизма Тематического к садизму государственному, к которому я куда менее терпим.

Американцы дважды пытались изобрести безболезненную казнь и дважды облажались. Первой попыткой был электрический стул. Его изобрели в пылу научного спора между Эдисоном и Теслой. Первый ратовал за постоянный ток, а второй – за переменный. Электрический стул стал единственным устройством на переменном токе, которое придумали в фирме Эдисона. Мол, такой ток годен только для убийства. Непосредственным изобретателем был ученик Эдисона Харольд П. Браун, и учитель активно пропагандировал его изобретение.

Спор ученых мужей дорого обошелся будущим преступникам. Первый электрический стул был построен в 1888 году в Нью-Йорке, а затем и в других штатах.

Как его только ни величают: и «старина-искромет», и «старый курилка», и «желтая мама». А сама казнь называется в народе «оседлать молнию».

Приговоренному сбривают волосы, затем привязывают к стулу. Ремнями фиксируют грудную клетку, пах, руки и ноги. На голову надевают металлический шлем-электрод, под который подкладывают губку, смоченную в соленом растворе. Губка должна быть не слишком мокрой, чтобы не вызвать короткое замыкание, и не слишком сухой, чтобы сопротивление не было чересчур большим. Дополнительный электрод, смоченный в проводящим геле (элекрокреме), прикладывают к участку ноги осужденного, который тоже выбривают для уменьшения сопротивления. После этого заключенному надевают на голову колпак.

Затем по сигналу начальника тюрьмы подают тридцатисекундный электрический разряд напряжением от пятисот до двух тысяч вольт. Врач ждет несколько секунд, чтобы тело остыло, и проверяет, бьется ли сердце осужденного. Если оно еще бьется – дают новый разряд. Процесс повторяется до тех пор, пока преступник не умрет.

Теоретически человек теряет сознание за доли секунды, однако это весьма сомнительно. Руки жертвы сжимают подлокотники стула, а конвульсивные движения членов приводят к вывихам и переломам. От тела поднимается пар и дым, пахнет паленым.

Добрый Стивен Кинг в своей «Зеленой миле» щадит чувства читателей, не сообщая некоторых подробностей. Член Верховного суда США Вильям Бреннан так описывает казнь на электрическом стуле: «Глаза вылезают из орбит и лежат на щеках. Происходит дефекация и мочеиспускание, заключенного рвет кровью и слюной. Тело становится красным из-за повышения температуры, плоть разбухает, и кожа натягивается и рвется. Иногда его охватывает пламя. Свидетели слышат громкие звуки, как при поджаривании бекона, и жирный сладкий запах горящей плоти заполняет камеру».

И это не результат злого умысла, особой ненависти к данному конкретному заключенному или склонности к садизму одного из членов команды экзекуторов, как то описано в «Зеленой миле». Нет. Это штатная ситуация.

После смерти тело настолько горячее, что прикосновение чревато ожогами, и вскрытие откладывают, пока внутренние органы не остынут. На теле ожоги третьей степени с обугливанием кожи в местах контактов на ногах и голове, а мозг кажется приготовленным в микроволновой печи.

Это штатная ситуация. А были и нештатные.

Например, перегорали трансформаторы. И тогда орущую от боли жертву оставляли лежать на полу экзекуционной камеры и ждать, пока починят стул.

Технические проблемы начались сразу же после изобретения электрического стула и периодически возникали в течение последующего столетия. Тем не менее «старину-искромета» настойчиво продолжали применять.

В Новое время сознательное мучительство, закрепленное в законе, стало каким-то неприличным. А тут – техника барахлит – мы-то причем? Универсальное самооправдание. И все направлено на то, чтобы разделить или даже снять ответственность. Вплоть до трех палачей и трех немаркированных капельниц во время смертельной инъекции, только одна из которых подает в вену осужденного смертельную смесь так, чтобы даже палачи не знали, кто истинный убийца.

В апреле 1983 года в штате Алабама казнили Джона Эванса. После первого электрического импульса из-под электрода на его ноге начали вырываться искры и пламя. Электрод лопнул, разорвал крепежный ремень и вспыхнул. Дым и искры вырвались из-под капюшона возле левого виска Эванса. Два врача вошли в камеру и обнаружили, что его сердце еще бьется. Электрод вернули на ногу осужденного и дали еще один разряд. Пошел дым, свидетели почувствовали запах горящей плоти. И снова врачи объявили, что сердце бьется. Несмотря на аргументы адвоката (в Америке адвокат присутствует на казни), был дан третий разряд. Казнь продолжалась четырнадцать минут. Тело Эванса обуглилось и тлело.

Декабрь 1984. Джорджия. Альфа Отис Стефенс. Первый электрический разряд не смог убить осужденного, и он пытался дышать в течении восьми минут до второго разряда, который был смертелен. После первого двухминутного импульса понадобилось шесть минут, чтобы его тело остыло, и врач смог проверить его сердцебиение и констатировать, что нужен еще один импульс. За эти шесть минут Стефенс сделал двадцать три вдоха. Охранник тюрьмы сказал, что «Стефенс был плохим проводником электричества».